Черный единорог - Брукс Терри - Страница 57

• Предыдущая
• 57/62
• Следующая

Он набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и огляделся кругом:

— Ты кого-нибудь видела? Ивица покачала поникшей головой:

— Нет, никого.

Она думала о единороге, о захлестнувшем ее порыве, о желании протянуть руки и прикоснуться…

— Что ты здесь делаешь? — вдруг спросил Абернети, и его тон испугал сильфиду. Писец заметил ее ужас. — Ивица, что-то случилось? Что ты здесь делаешь с единорогом? Ты знаешь, как опасно это существо. Отойди от него. Поди сюда, я посмотрю на тебя. Король захочет…

— Ты его видел? — в волнении проговорила Ивица, хватаясь за упоминание о Бене, как за спасательный круг. — Он близко?

Абернети поправил очки:

— Нет, Ивица, я его не видел. Он потерялся, как и все остальные. — Пес помолчал. — С тобой все в порядке?

Спасательный круг исчез. Ивица молча кивнула. Она чувствовала жар послеполуденного солнца, дневной зной и душный воздух. Она была словно в тюрьме, и тюрьма грозила похоронить Ивицу навсегда. Щебет птиц и жужжание насекомых умолкли, присутствие Абернети потеряло смысл, и черный единорог снова с неудержимой силой стал притягивать Ивицу. Она отвернулась от писца и вновь протянула руки.

— Подожди! — закричал Абернети. — Что ты делаешь, девочка? Не трогай это существо! Ты не понимаешь, что с тобой будет?

— Отойди, Абернети, — тихо ответила Ивица, но все-таки заколебалась.

— Ты что, не в своем уме, как все они? — сердито рявкнул пес. — Тут что, все свихнулись? Никто, кроме меня, не понимает, что происходит? Ивица, сны — ложь! Микс привел нас на это место, хитростью заставил служить своим интересам и всех нас одурачил! Этот единорог, возможно, орудие Микса! Ты не знаешь, какова роль этого зверя! Не трогай его!

Ивица быстро оглянулась на пса:

— Я должна. Мне нужно.

Абернети шагнул вперед, увидел предостережение в зеленых глазах сильфиды и резко остановился.

— Ивица, не делай этого! Ты знаешь хроники, легенды! — Его голос понизился до шепота. — Девочка, ты пропадешь!

Ивица долго молча смотрела на пса, а потом улыбнулась:

— В этом все дело, Абернети. Я уже пропала. Она мгновенно подняла руки и обняла черного единорога за шею.

Ивицу будто пронзил лютый огонь. Огонь по пальцам проникал в руки и жег все тело. Под напором этого пламени Ивица оцепенела и ее затрясло. Она откинула назад голову и стала ловить ртом воздух. Она слышала, как сзади неистово кричит Абернети, но затем он как будто исчез. Он стоял на том же месте, но Ивица его не видела. Она не видела ничего, кроме морды единорога, словно отделившейся от тела и висящей в воздухе на фоне неба. Огонь поглотил Ивицу, смешался с ее желанием и обратил его в неутолимую страсть. Ивица уже не владела собой, ее куда-то несло. Еще миг — и она совсем перестанет быть собой.

Она пыталась оторвать руки от сказочного существа и не смогла. Она слилась с единорогом. Они были единым целым.

Потом крутой рог, источник волшебной силы, раскалился добела, и в мозгу Ивицы замелькала вереница образов. Вот какое-то пустое, холодное пространство. Огонь и цепи, белые гобелены, на которых вытканы прыгающие и скачущие единороги; вот волшебники в темных мантиях, вещающие бесконечную череду заклятий. Там были также Микс, Бен и Паладин.

И наконец раздался такой вопль тоски и ужаса, что образы разбились вдребезги, точно были сделаны из хрусталя.

«Освободи меня!»

Этот вопль причинил Ивице невыносимую боль. Она тоже закричала и резко отшатнулась назад, наконец оторвав руки от единорога. Споткнулась и чуть не упала: руки Абернети быстро подхватили ее и поставили на ноги.

— Я видела! — задыхаясь прошептала Ивица и больше не могла говорить.

Но эхо от ее крика еще долго отдавалось в лесу.

Крик Ивицы настиг Бена Холидея, склонившегося над лесным ручейком, когда Бен наконец вернул себе прежний облик и осторожно, еще не веря самому себе, сжимал в ладонях сверкающее серебром чудо — медальон королей Заземелья. Крик вылетел из гущи деревьев тонким, высоким воплем страха и гнева, пронесся по ущельям, как свист ветра, и завис в неподвижном горном воздухе.

Бен резко поднял голову и обернулся. Ошибки быть не могло. Это крик Ивицы.

Бен вскочил мгновенно, уверенно сомкнул пальцы на медальоне и стал пристально вглядываться в лесные тени, словно то, что угрожало сильфиде, поджидало Бена в лесу. Его захлестнула волна страха и ужаса. Что с Ивицей? Бен пошел вперед, остановился, в отчаянии обернулся и понял, что он не может определить, откуда шел крик. Казалось, он доносился отовсюду. Проклятие! Микс тоже наверняка слышал этот крик — Микс и его крылатый демон. Может, колдун уже…

Бен так крепко сжал медальон, что тот врезался в мякоть ладони. Ивица! Перед мысленным взором Бена возник образ сильфиды, хрупкой, прекрасной девушки, за жизнь которой он в ответе. Бен снова вспомнил, как Мать-Земля обязала его заботиться об Ивице, и свое обещание. Буря нахлынувших чувств измотала Бена и чуть не довела его до безумия. Признания, которые он скрывал от самого себя, раздирали душу.

Признания сводились к одному. Он любит Ивицу. Бен ощутил теплый прилив: это было удивление и безумное облегчение. Все это время Бен отрицал свои чувства, он был не в состоянии принять их. После гибели Энни, его жены, он не желал испытать их еще раз. Любовь предполагает ответственность и приносит раны и утраты. Ничего этого Бен не хотел. Но чувства не исчезали — так обычно и бывает, — потому что он их с самого начала не осознавал. Они заявили Бену о своем существовании в первую ночь, проведенную на Восточных Пустошах после побега от Страбона и Ночной Мглы, во сне, когда Бен обсуждал с Дирком с Лесной опушки, почему необходимо разыскать Ивицу.

«Почему ты так бежишь? Почему ты так спешишь? Почему ты ищешь Ивицу?» — спрашивал Дирк. «Потому что я люблю ее», — отвечал Бен.

И это было правдой, но до той минуты Бен не позволял себе помыслить об этом, рассуждать на эту тему, думать о том, что это значит.

Сейчас он проделал все это за считанные секунды. Мысли, рассуждения, раздумья — все промелькнуло в мозгу Бена в мгновение ока. Будто Бен так долго принимал решение, что все успело спрессоваться в один миг. Но этого мига было достаточно. Бен не колебался. Время колебаний кончилось, казалось, тысячу лет назад. Бен выпустил из рук медальон с выпуклым серебряным изображением, и тот упал ему на грудь, солнце послало яркие блики в пестрый лес. Бен призвал Паладина.

Вспышка света озарила край прогалины, разогнав мрак и тени. Бен с признательностью поднял голову, глаза сияли от волнения — король Заземелья уже начал жить своей прежней жизнью.

Из лучей света появился Паладин. Белый конь храпел и бил копытами. Серебряные доспехи сверкали, сбруя, постромки скрипели. Оружие висело наготове. Призрак прошлого вернулся к жизни.

Бен ощущал, как медальон начинает жечь его грудь то льдом, то пламенем, чувствовал, как он словно раздваивается, отделяясь от собственного тела.

«Ивица!» — прозвучал в мозгу собственный крик. Это была последняя мысль Бена. Медальон вспыхнул серебряным светом, луч прорезал прогалину и достиг ждущего Паладина. Луч подхватил Бена и соединил его со странствующим рыцарем. Доспехи зазвенели, застежки застегнулись, зажимы захлопнулись. Бена сковал железный панцирь, стерев память о том, кем был Бен. Он полностью слился с Паладином, вошел в его плоть, поток мыслей и образов, охватывающих тысячи чужих краев и времен, тысячи чужих жизней, — все это теперь принадлежало воину, чьи боевые качества были непревзойденными, воину, который был непобедим. Бен Холидей исчез. Он стал Паладином. Увидев оборванного человека, который стоял как вкопанный у маленького ручья, бородатый и нечесаный, помятый и потрепанный, рыцарь узнал в этом человеке короля Заземелья и тут же забыл о нем.

Пришпорив белого коня, рыцарь ринулся вперед через кусты и кочки в глубь леса и был таков.

• Предыдущая
• 57/62
• Следующая