Одно мгновенье до любви - Брокман Сюзанна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/55
• Следующая

— Еще чего! Я тебя не оставлю. — Келли прижала его к себе, словно маленького ребенка.

— Сибела тоже бы не оставила. Ты очень похожа на Сибелу — столь же сильна духом и самоуверенна. — Чарлз снова закрыл глаза; слова следовали в промежутках между жадными вздохами. — Я не знаю, сколько мне осталось, но уверен, что не протяну и нескольких дней. Я не боюсь смерти — но боюсь этой чертовой боли.

Келли уже не могла сдерживать себя и разрыдалась.

— Я хотела бы тебе как-то помочь.

— Ты можешь. Пообещай, что позаботишься о Джо.

— Обещаю. Я уже говорила тебе, что обязательно это сделаю. Я прослежу, чтобы он всегда имел угол и ни в чем не нуждался.

— Я не об этом. Он не останется без угла или куска хлеба — я оставляю ему достаточно денег. Я о другом. Пусть он знает, что есть люди, которые его ценят. Постарайся убедить его, что он и в самом деле является героем Болдуинз-Бридж. Этот человек стоит десятка таких, как я. Сотни. Не знаю, почему Сибела его не полюбила, почему она полюбила меня.

Келли видела фотографии отца, когда ему было двадцать три и он должен был вступить в американскую армию. Он улыбался, его глаза были полны жизни и веселья. Джо тоже неплохо выглядел в этом возрасте, но в Чарлзе было что-то удивительно притягательное. Эту притягательность он сохранил до сих пор. Даже когда он бывал пьян или груб, не исчезал присущий ему шарм. Келли не казалось странным, что Сибела выбрала его, а не Джо.

— Это все, о чем я прошу, — прошептал Чарлз. — Ты слушаешь?

— Да, — сказала Келли. — Я здесь.

— Я знаю, что ты здесь. Но ты слышала, что я сказал?

— Тебе не следует сейчас разговаривать.

— Это помогает мне справиться с болью, Кроме того, ты должна знать еще одну вещь. Это очень важно, Келли. Нельзя выбирать, кого любить. Когда я встретил Сибелу и Джо, я знал, что он любит ее. А примерно через неделю я тоже ее полюбил. Но я уже был женат. Я не имел права любить кого-либо, кроме Дженни. Но это произошло, и я не мог с этим ничего поделать. И Сибелу тянуло ко мне — до сих пор не знаю почему. Я очень старался поступать, как мне надлежало, держаться от нее подальше, но из этого ничего не получилось. Я сдался. Знаешь, я бы продал душу дьяволу, если бы он избавил меня от этого брака, чтобы только провести жизнь с Сибелой. Я очень ее любил. Это было очень сильное чувство.

На какое-то время он притих — Келли надеялась, что пилюли, которые он проглотил, начали действовать.

— Поначалу я отказывался признаться себе в этом, — тихо продолжил Чарлз. — Более недели я хранил это в себе. Я боялся, что, если я откроюсь, я сделаю больно моей жене и Джо. Но на самом деле это принесло боль мне и Сибеле, потому что мы потеряли драгоценное время, когда могли бы быть вместе. Однажды Сибела сказала, что в то утро, когда были убиты ее сын и муж, она приготовила завтрак, но сама с ними за стол не села — и теперь жалеет, что у нее в жизни не было этих бесценных минут. Когда она рассказывала мне это, я ее не понял. Многие вещи понимаешь слишком поздно…

Келли почувствовала, как тело ее отца стало расслабляться и словно бы обмякло. Она осторожно опустила больного на кровать, укутала одеялом, но не ушла. Присев на край, она осторожно погладила его волосы.

— Это было в ту ночь, когда мы узнали о немецких планах по уничтожению Пятьдесят пятой. — Его голос становился слабее, невнятнее, но Чарлз, похоже, был полон решимости довести свой рассказ до конца, и Келли очень хотелось услышать продолжение. Ее отец рассказывал о своей любви. В это трудно было поверить. — Когда я вылечил колено и набрался достаточно сил, чтобы идти, то должен был пересечь линию фронта и вернуться в Пятьдесят пятую. Джо собирался меня проводить. Я не попрощался с Сибелой. Я боялся, что она поймет, как сильно я ее люблю, боялся, что дам какое-нибудь обещание, которое не смогу выполнить. — Чарлз грустно улыбнулся. — Я надеялся когда-нибудь вернуться в Сент-Элен. Это была очень теплая и ясная ночь. Мы отправились на северо-запад по дорожке, которую часто использовали. Я шел и все время задавал себе вопрос: как я мог уйти, не попрощавшись? Как я мог так ничего и не сказать? Неужели я вернусь в Болдуинз-Бридж, так и не взглянув в ее лицо хотя бы раз? И вот тогда я вдруг понял, что то, что у меня есть в Болдуинз-Бридж — дом, состояние, жена, моя жизнь там, — все это ничто по сравнению с моей любовью к Сибеле.

Чарлз стих, закрыв глаза. Хотя Келли и хотела, чтобы отец заснул, она поймала себя на мысли, что ждет, чтобы он продолжил.

— Что случилось? — прошептала она. — Почему ты не остался во Франции, отец?

Таблетки, принятые Чарлзом, начали действовать, и действовать неплохо. Чарлз открыл глаза — но сейчас он смотрел не на Келли, а куда-то сквозь нее, словно стремился что-то разглядеть в своем далеком прошлом.

— Мы не прошли и семи миль, как Сибела догнала нас. Она бежала всю дорогу, но у нее достало сил, чтобы ударить меня по щеке, и очень сильно. Я, конечно, поцеловал ее и высказал ей все, что передумал за время пути. Что я вернусь в Сент-Элен после войны. Что я ее люблю. Что я сделаю для нее все. Даже умру.

Чарлз негромко рассмеялся, но взгляд его оставался столь же отрешенным, и Келли поняла почему — он видел свою Сибелу.

— Она заплакала и сказала, что никогда не захочет, чтобы я за нее умер. Она мне этого никогда не позволит. Никогда. — Чарлз покачал головой. — Бедный Джо. Каково было ему видеть это. Он ведь любил ее — так же сильно, как и я. Возможно, даже больше.

А потом Сибела рассказала, почему она за нами следовала. Не для того, чтобы дать мне пощечину, — хотя она и была рада такой возможности. Она узнала, что немцы замышляют контрнаступление. Сибела передала нам бумаги, где был подробно расписан план действий. Требовалось передать эти бумаги командованию союзников до рассвета.

И мы пошли. Все трое… Когда мы приблизились к линии фронта, кругом были немцы. Это было очень страшно — я не боялся так больше никогда.

Его голос дрогнул.

— Потом Джо был ранен, и наше положение стало хуже некуда. Из-за Джо мы двигались медленно, но бросить его мы не могли. Мы шли через город — я даже не знаю его названия, помню только, что дома были разрушены и по улице было невозможно пройти.

И там мы застряли. Везде были немецкие патрули, и нам приходилось прятаться в руинах. Один патруль стал проверять руины. Я понял, что это конец. Я вытащил свой пистолет и решил убить столько немцев, сколько смогу. Черт побери, в этот момент я был готов на все. Черт с ним, что у них были автоматы, а у меня только маленький «люгер»! Но я не смог этого сделать, потому что в то время Сибела отдала мне все документы и свой «вальтер ППК». Тогда я не понял почему. Боже, как я был глуп! На глазах его появились слезы.

— Она поцеловала меня, — прошептал Чарлз. — Потом посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Я люблю тебя». Я не успел остановить ее — она побежала. Так быстро, как могла.

Его губы задрожали, по щеке покатилась слеза.

— Немцы погнались за ней. Они стали стрелять. Я видел, как пули попали в нее, как она упала. Я сразу понял, что она убита. Она была убита! Но я знал и то, что, если я сейчас не буду спешить, я не доставлю бумаги. Сибела погибла именно ради того, чтобы я сделал это. Я даже не помню, как мне это удалось, — как я протащил Джо через линию фронта, как мы сумели миновать немцев. Когда я передал бумаги, то взял автомат и вступил в бой. Наверное, я хотел умереть — но Бог не дал мне этого. С Джо я встретился только после войны. Когда встал вопрос о награждении нас Почетной медалью конгресса, я от нее отказался. Я ее не заслужил.

Чарлз замолчал, и наступила тишина. Келли не знала, что ей следует сказать.

— Я долго ненавидел Джо — за то, что его ранило, за то, что мы не могли быстро передвигаться, за то, что пришлось прятаться в руинах. Я так его и не простил. Я не простил и Сибелу.

— А себя? — тихо спросила Келли. — Себя ты простил? Чарлз покачал головой.

• Предыдущая
• 50/55
• Следующая