Меч Шаннары - Брукс Терри - Страница 56

То, что происходило потом, запомнилось им смутно. Оглушенные и истерзанные боем, они торопливо шагали по туннелю, неся с собой двоих раненых. Время тянулось мучительно медленно, а потом они вдруг оказались под открытым небом, щурясь от яркого света дневного солнца; они стояли на краю опасного крутого склона высокого утеса. По правую руку от них вилась Драконья Морщина, спускаясь по склону к лежащим внизу открытым холмам. Внезапно вся гора начала угрожающе подрагивать, землю под их ногами пронизала короткая дрожь. Алланон резко приказал им спускаться по узкой тропе. Первым шагал Балинор, несущий на плече неподвижное тело Генделя, в паре шагов за ним следовал Менион Лих. Затем шли Дарин и Даэль с Фликом на руках. Последними были Шеа и Алланон. В недрах горы не стихала зловещая дрожь. Маленький отряд медленно продвигался по узкой тропе, постоянно вьющейся между зазубренных утесов и опасных обрывов, и зачастую людям приходилось прижиматься к отвесной скале, чтобы не потерять равновесие и не разбиться о лежащие в сотнях футов под ними камни. Драконья Морщина была назвала удачно. Бесконечные изгибы и повороты тропы требовали от путников сосредоточенности и осторожности, без которых пройти здесь было бы невозможно, а беспрестанная дрожь земли делала их путь вдвойне опасным.

Они прошли совсем небольшой отрезок горной тропы, когда до них донесся новый шум, оглушительный рев, быстро перекрывший рокот горных недр. Шеа, который шел по тропе одним из последних, не удавалось определить источник шума, пока он не оказался совсем рядом с ним. Обогнув резкий выступ горного склона и оказавшись на ведущем на север карнизе, он увидел прямо перед собой огромный водопад. С оглушительным ревом тонны воды в брызгах рушились в огромную реку, текущую между двумя горными хребтами в сотнях футов внизу и переходящую в цепочку порогов, тянущуюся на восток, к равнинам Рабб. Могучая река протекала прямо под тем карнизом, на котором он стоял, и под лежащей впереди узкой тропой; ее белая вода бурлила и билась о стискивающие русло каменные стены, склоны двух вершин. Шеа чуть задержался, глядя на реку, а затем после оклика Алланона поспешил вниз по тропе. Остальные члены отряда успели уйти далеко вперед и на миг скрылись из вида среди скал.

Шеа отошел от карниза всего на сотню футов, когда недра горы вдруг пронизала новая резкая дрожь, более ощутимая, чем раньше. Та часть тропы, на которой он стоял, неожиданно зашаталась и медленно поползла вниз по горному склону, увлекая с собой перепуганного юношу. Он издал изумленный крик, пытаясь остановиться, и увидел, что съезжает к крутому обрыву, переходящему в глубокую пропасть, на дне которой бурлила река. Алланон бросился вперед, к юноше, медленно сползающему в облаке каменной пыли к страшному обрыву.

— Хватайся за что-нибудь! — закричал друид. — Держись!

Шеа тщетно пытался уцепиться руками за неровную поверхность утеса, и лишь у самого края обрыва ему удалось схватиться за выступающий камень. Он распластался на почти отвесном склоне, не смея пытаться вскарабкаться наверх; руки его готовы были переломиться от напряжения.

— Держись, Шеа! — подбадривал его Алланон. — Я кину тебе веревку. Не двигайся ни на дюйм!

Алланон закричал, подзывая своих спутников, но Шеа так и не довелось узнать, что они ответили. Пока друид звал на помощь, гору сотрясла новая дрожь, оторвавшая несчастного юношу от его неустойчивой опоры, и он соскользнул к обрыву прежде, чем понял, что происходит. Бешено размахивая руками и ногами, он вниз головой полетел в быстрые воды текущей внизу реки. Алланон бессильно смотрел, как юноша с сокрушительной силой ударился о воду, вынырнул на поверхность, и течение понесло его тело на восток, к далеким равнинам, подкидывая и крутя его, как кусок пробки, пока он не скрылся из вида.

Флик Омсфорд молча стоял у подножия Зубов Дракона и смотрел в пустоту. Бледные угасающие лучи вечернего солнца падали на его коренастую фигуру, отбрасывая на остывающий камень громадной горы его тень. Он прислушивался к окружающим звукам, приглушенным голосам членов отряда, стоящих чуть левее, щебетание птиц в лежащем впереди лесу. В его мыслях звучал решительный голос Шеа, и ему вспоминалась отчаянная отвага брата перед лицом тех бесчисленных опасностей, с которыми они вместе сталкивались. Теперь Шеа нет с ними, возможно, нет и в живых, безымянная река унесла его тело к равнинам по ту сторону гор, которые они с таким трудом пересекли. Он осторожно потер голову, ощутив тупую боль и нащупав шишку от удара обломком камня, от которого он лишился чувств и не мог помочь брату, когда тот действительно нуждался в его помощи. Они были готовы принять смерть от рук Носителей Черепа, готовы погибнуть от мечей кровожадных карликов, готовы даже расстаться с жизнью в страшном Зале Королей. Но слишком трудно было смириться с тем, что их путь так нелепо оборвется на узком скальном карнизе, когда спасение было уже совсем близко. Флик ощущал в душе такую мучительную боль, что ему хотелось тоскливо застонать. Но даже сейчас он не мог плакать. Гнев, с которым он не мог совладать, скрутил в комок все его внутренности, и он ощущал только странную пустоту в душе.

Словно в противоположность ему, Менион Лих в яростном отчаянии вышагивал взад и вперед в нескольких футах от юноши, его стройная фигура согнулась, словно от тяжелой раны. В его мыслях пылал безумный гнев, та бессильная ярость, которая овладевает посаженным в клетку зверем, когда иссякает надежда на спасение, и остается только животная гордость и ненависть. Он знал, что ничем не может сейчас помочь Шеа. Но эта мысль ничуть не облегчала то чувство вины, которое он испытывал из-за того, что не был рядом, когда начался оползень, позволив юноше рухнуть в пенящуюся воду реки. Если бы он не оставил Шеа одного с друидом, что-то наверняка бы удалось придумать. Но он сознавал, что в случившемся нет вины Алланона; тот сделал все возможное, чтобы защитить Шеа. Менион двигался длинными энергичными шагами, вбивая каблуки своих сапог в землю. Он отказывался поверить, что поход окончен, что им придется признать свое поражение, когда Меч Шаннары был уже почти у них в руках. Он остановился и задумался над предметом их поисков. Горец все еще не видел никакого смысла в идее Алланона. Даже если они добудут Меч, как может один мужчина, вернее даже, возмужавший юноша, надеяться превозмочь силу такого чудовища, как Повелитель Колдунов? Теперь им уже не узнать ответа, ибо Шеа, судя по всему, мертв; и даже если он уцелел, то все равно потерян для них. Казалось, все его прежние мысли потеряли свою значимость, и Менион Лих внезапно осознал, как много значила для него их простая дружба. Они никогда прямо не говорили о ней, не обсуждали ее открыто, но эта дружба существовала и была ему дорога. А теперь все это позади. В бессильной ярости Менион закусил губу и продолжил мерить землю шагами.

Остальные члены отряда стояли у самого подножия Драконьей Морщины, обрывающейся в считанных ярдах позади них. Дарин с Даэлем приглушенно переговаривались, опустив глаза и лишь изредка бросая друг на друга косые взгляды; тонкие черты их эльфийских лиц задумчиво нахмурились. Рядом с ними, прислонившись крепким телом к огромному валуну, стоял Гендель, как всегда, молчаливый, но сейчас особенно задумчивый и необщительный. Его плечо и нога были перевязаны, а на мрачном лице виднелись шрамы и царапины, полученные в битве со змеем. Он подумал о своей родине, о ждущей его возвращения семье, и на миг ему неодолимо захотелось еще хоть раз в этой жизни увидеть зеленые леса Кулхейвена. Он знал, что без поддержки Меча Шаннары и без Шеа, который был способен владеть им, его землю захлестнут армии Севера. Но об этом размышлял не только Гендель. Те же мысли посещали и Балинора, разглядывающего одинокую громадную фигуру, неподвижно стоящую в небольшой рощице, в отдалении от них. Он знал, что отряд столкнулся с невозможным выбором. Или они сдадутся и повернут назад в надежде вернуться в свои земли и попытаться найти Шеа, или же им придется идти дальше, в Паранор, чтобы добыть Меч Шаннары, но уже без отважного юноши. Трудно было принять какое-то решение, и ни одно из них не радовало их мысли. Воин покачал головой — в его памяти на мгновение вспыхнул момент нелепой ссоры с братом. Когда он вернется в родной Тирсис, ему предстоит принять еще одно решение — и оно тоже не обещало быть легким. Он никому не рассказывал об этом; пока что его личные проблемы были далеко не самыми важными.