Когда не нужны слова - Бристол Ли - Страница 6

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая

Глэдис от страха сжала в кулаке осколки стекла и почувствовала, что порезала ладонь. Она помотала головой:

— Н-нет, милорд. Я честная девушка. — Уинстон пристально взглянул на приятеля:

— Ну, что ты об этом думаешь?

— Возможно, она лжет, — сказал Перримор.

— Вот именно, — пробормотал Уинстон. — Стыдно будет разочаровать зрителей.

— Стыдно, — согласился блондин, в глазах которого горел похотливый огонек.

— Мне кажется, — заявил Уинстон, — что сейчас самое время осуществить древнюю, освященную веками традицию, известную под названием «право первой ночи».

Не говоря больше ни слова, Уинстон так сильно толкнул Глэдис о стену, что она вскрикнула. Он больно ударил ее по лицу, и она всхлипнула, осознав, что сопротивляться бесполезно. Он грубо задрал ее юбку.

В зеленой гостиной было полутемно, дымно и душно от большого скопления гостей. В центре комнаты соорудили нечто вроде помоста, который был почти не виден за спинами столпившихся вокруг одобрительно аплодирующих зрителей. По кругу пустили трубку с опиумом. Пьяный Тим, которому море было по колено, весело расталкивая всех, кто стоял у него на пути, решительно тянул Эша поближе к помосту.

Едва войдя в комнату, Эш пожалел, что пришел. У него усилилась головная боль, а от большого скопления людей замутило. Но в нынешнем его состоянии ему было почти безразлично, где он находится и что делает. Поэтому когда Тимоти сунул ему в руку трубку с опиумом, он взял ее и приложил к губам, как это делали другие. Раньше он никогда не пробовал наркотики, но скорее всего это объяснялось тем, что просто случай не подвернулся. От первой же затяжки у него защипало глаза и начался безудержный кашель.

Он услышал смех и презрительное шиканье. Кто-то снисходительно похлопал его по спине и насмешливо проговорил:

— Оставь в покое бедного мальчика! Не видишь разве, что он еще слишком молод для таких развлечений?

Эш не знал, куда деваться от смущения, а мерзкий горький дым вызывал у него с трудом переносимую тошноту. Он плохо видел, голова была совершенно пустой. Шум голосов то нарастал, то стихал, огни светильников как будто танцевали. Прошло немало времени, прежде чем он снова смог сфокусировать зрение.

Когда он наконец понял, что происходит на помосте, ему показалось, будто все происходит не с ним. На помосте в мерцающем свете светильников лежала привязанная к импровизированной койке обнаженная женщина. Здоровенный парень, тоже абсолютно голый, которого Эш, кажется, видел на конюшенном дворе, приблизился к ней, похотливо улыбаясь. Под одобрительные крики зрителей он оседлал женщину.

Эш не чувствовал отвращения — он просто наблюдал. Своим поразительно обострившимся зрением он увидел красоту человеческих форм и первобытную жестокость акта совокупления. Собственно, то, что происходило на помосте, не слишком привлекало его. Гораздо больше его интересовала реакция наблюдающих.

Зрители следили за происходящим кто с усмешкой, кто с жадным любопытством. Лица были или скучающие, или восхищенные. Некоторые были возбуждены, других это просто забавляло, но все они явно развлекались. Леди Джулия Бросарт тесно прижалась к Эштону, глаза ее призывно поблескивали. Он отчужденно заметил аромат ее духов, изящную линию белой шеи, острый язычок, жадно облизывающий губы.

Он обвел взглядом толпу, увидев присутствующих в их истинном свете. Подобно хищникам, собравшимся вокруг жертвы, они наблюдали за происходящим: глаза горят, зубы оскалены, руки, сжимавшие ножки бокалов или табакерки, были похожи на когти. На их лицах он увидел спесь, жеманство, искренность, страдание, а иногда даже ненависть, которые все эти мужчины и женщины хотели бы скрыть. Более того, ему показалось, что он видит то волчью голову над замысловато завязанным узлом галстука, то морду гиены над украшенным драгоценностями декольте, то голову портовой крысы с желтыми зубами, поблескивающими между накрашенными губами. «И это общество, к которому я принадлежу? Господи, неужели и я стану таким?» — в ужасе подумал он.

С помоста доносились бормотание и стоны, с которыми смешивались приглушенный смех и реплики представителей самой цивилизованной аристократии во всем человечестве. Пальцы леди Джулии скользнули вниз, пробравшись к застежке его бриджей, и нырнули между его ног. Она что-то шепнула ему, но он не расслышал. Он не знал, где его место в жизни, но был твердо уверен, что не здесь. С отсутствующим видом он отстранил леди Джулию.

Глэдис почувствовала, как холодные пальцы Уинстона пытаются раздвинуть ее бедра. Она ощущала на щеке его горячее дыхание, видела холодный огонь похоти и решимости в его глазах. Вокруг собралась небольшая толпа. Глэдис судорожно ловила ртом воздух, удары собственного сердца гулко отдавались в ушах. Она чувствовала, как из ладони, в которой она все еще сжимала осколки стекла, течет кровь.

Она сопротивлялась, пытаясь вырваться, она просила, умоляла, а он лишь смеялся. Ее охватила паника. Она забыла о том, что он господин, а она его прислуга, и в ужасе боролась, чтобы сохранить себя, как борется маленький, загнанный в угол зверек, который, собрав последние силы, может наброситься на своего мучителя.

Она была уверена, что не хотела причинить ему боль. Когда он схватил ее за горло, чтобы утихомирить, чуть не задушив ее при этом, она инстинктивно подняла руку, чтобы освободиться, и изо всех сил оттолкнула его лицо. Она даже не вспомнила о том, что в руке у нее находятся осколки стекла, пока он не отпрянул назад от боли. Глаза его пылали гневом, а на лице от виска до подбородка зияла рваная кровавая рана.

Глэдис в ужасе прижалась к стене, увидев кровь. Она не знала, из ее ли рук сочится кровь или из его раны. Она заметила лишь дикую ярость в его взгляде и кровь, капающую на белый галстук. И тут он набросился на нее.

Эш, несколько ошалевший от всего, что происходило в зеленой гостиной, даже не заметил случившегося. Он прислонился к стене. Голова у него кружилась, сердце билось как-то странно: то замирало, то пускалось вскачь. До его слуха еще доносился шум, и суета в углу казалась ему продолжением того, что было ранее в гостиной. Но мало-помалу происходящее привлекло его внимание.

Он услышал вопль Уинстона и увидел, как тот отпрянул назад с окровавленной физиономией. И только сейчас он заметил девушку, которую Уинстон прижал к стене. И сразу же узнал ее.

Уинстон с силой ударил ее, она стукнулась головой о стену и рухнула на пол. Но рассвирепевший Уинстон снова набросился на нее и стал пинать ногами, потом, схватив за горло, попытался поставить на ноги и несколько раз ударил головой о стену.

Эш не мог объяснить, какая сила заставила его в ярости пересечь комнату. В этой сцене он увидел больше, чем наказание слуги господином, больше, чем избиение беззащитного ребенка озверевшим безумцем. Он увидел, как губят невинность, и тогда все, что мучило и тяготило его всю жизнь, выплеснулось вдруг в жестоком и бесполезном поступке. Он больше не мог оставаться пассивным наблюдателем.

Схватив Уинстона за плечи, он повернул его лицом к себе. У Эша были сильные руки, тренированные уроками бокса и фехтования. Он отшвырнул Уинстона, и тот ударился о стену, но тотчас же вскочил. Ярость придала ему сил: моментально придя в себя, он выхватил шпагу.

Толпа, собравшаяся вокруг них, испуганно попятилась. , На полу лежала бездыханная девушка. Уинстон, узнав Эша, злобно прищурил глаза.

— Ты?! — с ненавистью выдохнул он. Кровь из раны струйкой стекла ему на губы и попала в рот, когда он заговорил. Вкус собственной крови еще больше возбудил его. К этому добавлялось действие опиума. Его била крупная дрожь. Как приятно чувствовать в своей руке шпагу и видеть перед собой человека, которого он насадит на ее острие. Вот это настоящая жизнь! — Защищайся, трус! — азартно крикнул он.

— Так нечестно, Гидеон, — сказал кто-то из толпы. — Нужны секунданты и врач. И нельзя устраивать дуэль в холле.

Уинстон схватил Эша за руку и рывком развернул к себе. Яркие капли крови попали на рукав пиджака Эша и блестели на синей ткани, как рубины. Лицо Уинстона было искажено гневом, ноздри трепетали, кровавая рана зияла на щеке.

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая