Риф яркости - Брин Дэвид - Страница 10
- Предыдущая
- 10/136
- Следующая
Обнажив в улыбке острые прямоугольные зубы, Грязнолапый поднялся почти до роста глейвера – примерно на уровень бедра Двера. Глейвер с рычанием отступал, пока его тело не прижалось к скале, высвободив град камней. Своим раздвоенным хвостом самка сжимала палку – ветку или ствол с оборванными листьями. Сложное орудие, показывающее, на какой стадии сейчас находятся глейверы.
Двер сделал еще один шаг, но на этот раз не смог избежать хруста листьев. Из-за острых ушей нура из шерсти поднялись серые бугорки и независимо друг от друга закачались. Грязнолапый продолжал следить за глейвером, но в его осанке что-то говорило: “Тише, дурак\”
Дверу не нравилось, когда ему указывали, что делать. Особенно если указывает нур. Тем не менее об охоте судят по результатам, а Дверу нужна чистая поимка. Подстрелить глей-вера – значит признать свое поражение.
Свободно свисающая шкура глейвера утратила свой блеск после ухода со знакомой охотничьей территории: глейверы обычно кормятся вблизи поселков. И так уже несколько столетий, с тех пор как приобрели невинность.
Но почему они это делают? Почему ежегодно пытаются перебраться через переходы?
Невозможно догадаться о том, что движет нуром. Среди Шести только у терпеливых хунов есть дар управляться с шаловливыми беспокойными зверьками.
Может, буйурам не хотелось покидать Джиджо, и они оставили нуров как шутку для тех, кто придет за ними.
Пролетела жужжащая львиная муха на прозрачных вращающихся крыльях. Тяжело дышащий глейвер проследил за ней одним глазом, продолжая вторым следить за раскачивающимся нуром. Очевидно, голод победил страх; к тому же самка поняла, что Грязнолапый слишком мал, чтобы убить ее. И словно подкрепляя это впечатление, нур сел на задние лапы, небрежно облизывая плечо.
Очень умно, подумал Двер, перемещая свою тяжесть, в то время как глейвер оба глаза повернул в сторону добычи.
Изо рта самки устремилась полоска слюны, ударила муху в хвост.
Грязнолапый мгновенно прыгнул влево. Глейвер запищал, ударил палкой и повернул в другую сторону. Двер с проклятием выскочил из кустов. Его мокасины скользнули по граниту, он нагнулся, едва избежав удара дубины. В отчаянии Двер бросил лассо – оно с резким звуком натянулось, прижав его подбородок к земле. Глейвер, даже ослабевший и умирающий с голода, обладал такой силой, что смог протащить Двера на несколько шагов, пока наконец не сдался.
Дрожа – по ее гладкой шерсти пробегали волны цвета, – самка бросила импровизированную дубину и опустилась на все четыре колена. Двер осторожно встал, сворачивая лассо.
– Спокойней. Никто тебя не обидит.
Глейвер разглядывал его одним тусклым глазом. “Больно. Маргинально”, – проскрипела самка на Галактическом восемь с сильным акцентом.
Двер откинулся назад. В прошлом только раз пойманный глейвер заговорил с ним. Обычно глейверы до конца демонстрируют свое приобретенное отсутствие разума. Двер облизал губы и попытался ответить на том же диалекте:
“Достойно сожаления. Предлагается терпение. Лучше, чем смерть”.
Лучше? Осторожный глаз прищурился, словно слегка удивленный и не вполне понимающий.
Двер пожал плечами.
Жаль, что больно.
Взгляд слегка потерял фокус.
Нет вины. Плохая музыка. Сейчас готов есть.
И свет разума снова исчез под покровом животной тупости.
Удивленный и утомленный, Двер привязал существо к ближайшему дереву. И только тогда занялся своими порезами и ушибами, а Грязнолапый тем временем лежал на плоской скале и грелся в лучах заходящего солнца.
Нуры не умеют говорить. В отличие от глейверов, их предки никогда не получали толчок к разуму. Тем не менее его улыбающаяся пасть словно говорила: “Это забавно. Давай сделаем так еще!”
Двер отыскал лук, разжег костер и последний дневной мидур провел, кормя пленницу из своего скромного рациона. Завтра он отыщет гнилой ствол, под которым можно рыться в поисках насекомых – любимое, хотя и лишенное достоинства занятие тех, кто когда-то был могучей звездной расой.
Когда Двер разворачивал хлеб и мясо, Грязнолапый подобрался поближе. Двер вздохнул и бросил немного нуру, который хватал куски в воздухе и ел с осторожным достоинством. Потом принюхался к фляжке-тыкве Двера.
Двер видел, как нуры пользуются такими фляжками на борту лодок с экипажем из хунов. Поэтому после некоторых сомнений он вытащил пробку и протянул фляжку нуру. Тот взял ее обеими шестипалыми лапами, почти такими же ловкими, как человеческие руки, и искусно вылил на язык несколько капель, громко причмокивая.
А потом вылил все оставшееся себе на голову.
Двер с проклятием вскочил. Но Грязнолапый уже блаженно отбросил опустевшую фляжку. По его гладкой спине бежали ручейки, темные капли падали в пыль. Hyp счастливо почирикал и начал прихорашиваться.
Двер потряс фляжку, вылив из нее несколько капель.
– Из всех эгоистичных неблагодарных существ…
Уже слишком поздно идти к ближайшему ручью, спускаясь по узкой опасной тропе. Гул водопада слышен, но пешком до него не менее мидура пути. Конечно, это не кризис: ему приходилось обходиться без воды. Тем не менее у него всю ночь от этого звука будет сухо во рту.
Никогда не переставай учиться, сказала Ур-Руолс. Сегодня Двер еще кое-что узнал о нурах. И учитывая все обстоятельства, за урок он заплатил не очень дорого.
Он решил устроить себе будильник. Но для этого нужен часовой тит.
У него есть причины встать пораньше. Возможно, еще успеет вернуться в долину к началу Собрания Шести, еще до того, как все девушки выберут себе партнеров для праздничного танца Затем нужно представить ежегодный отчет Дэйнелу Озаве и выступить против нелепой идеи Лены Стронг по поводу туризма К тому же если увести глейвера еще до рассвета, Грязнолапый может остаться спать у тлеющих углей. Нуры любят поспать почти так же, как проказничать в деревне, а у этого нура позади долгий день.
Поэтому после ужина Двер достал несколько бумажных свертков – свой запас разных практически необходимых вещей. Бумага для свертков из корзины для ненужных бумаг брата или Сары.
Ларк всегда пишет четко и аккуратно, и записи его касаются какого-нибудь вида в сложноорганизованном образе жизни Джиджо. Выброшенные бумаги Ларка Двер использует, чтобы заворачивать в них семена, травы и перья – все то, что бывает полезно на охоте.
Почерк у Сары размашистый, но сдержанный, словно воображение и порядок ограничивают друг друга. На ее выброшенных листочках математические символы и формулы. (Некоторые уравнения не просто выброшены, а изорваны в приступе раздражения.) В листочках сестры Двер держит лекарства, приправы и порошки, которые делают продукты Джиджо съедобными для людей.
Из одного такого пакета он извлек шесть семян тобара, круглых, твердых и ароматных, и разложил их на плоском камне ниже по ветру. Задержав дыхание, ножом расколол одно из семян и убежал от поднявшегося остро пахнувшего облачка. Глейвер тревожно поерзал, а нур смотрел на Двера сердито, пока ветерок не унес запах.
Завернувшись в спальный мешок, Двер смотрел на появляющиеся звезды. Калунути горячей красной точкой горело на усмехающемся лице Саргона, этого безжалостного стража законов. Появилось еще много звездных рисунков, орел, лошадь, дракон и дельфин, любимый двоюродный брат, улыбающийся и направляющий челюсть в ту сторону, где, как говорят, расположена Земля.
Если нас, изгнанников, когда-нибудь поймают, думал Двер, появится ли в Великой Галактической Библиотеке файл о нашей культуре? О наших мифах? Будут ли чужаки читать наши мифы о созвездиях и смеяться?
Если все пройдет, как планировалось, никто никогда не услышит об этой одинокой колонии и не вспомнит ее легенды. Наши потомки, если они вообще будут, станут подобны глейверам – простым и невинным, как звери в поле.
Бьющиеся крылья затмили свет костра. Вблизи семян тобара приземлилась плотная фигура с крыльями из серых пластинок, которые складываются, как налегающие друг на друга лепестки. Желтый клюв птицы быстро заглотил семя, расколотое Двером.
- Предыдущая
- 10/136
- Следующая
