Сборник 12. На посошок - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 43

• Предыдущая
• 43/67
• Следующая

Поздним субботним вечером я провожал Сонни по пустынному парку к трамвайной остановке. Не глядя на меня, Сонни спросил:

– Поедешь со мной?

– Куда? – удивился я.

– Ко мне домой, глупыш.

– Ты никогда не приглашал меня к себе…

– А теперь приглашаю. Ну, так что – едешь или нет?

Я стал рассматривать его бледный, освещенный светом луны профиль. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, чтобы как следует рассмотреть меня, как будто видел впервые.

– Спасибо за приглашение, – ответил я, отводя взгляд, – но не стоит, Сонни.

Сонни вздохнул.

– Пропади я пропадом, но теперь меня отверг даже Марсианин!

– Это ты обо мне?

– Разумеется! – рассмеялся Сонни. – В один прекрасный день ты женишься на такой же, как ты, Марсианке, и она нарожает тебе дюжину детей, которые будут верой и правдой служить повелителю Марса Джону Картеру.[56]

Я неуверенно кивнул.

– Думаю, так оно и будет.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Ну, я поехал в свое одинокое логово и завтра утром отправлюсь к Медичи… Ты не передумал?

– Нет, спасибо.

Подъехавший к остановке трамвай раскрыл двери. Сонни взобрался на подножку и обвел взглядом остановку, пустынный парк и крыши окрестных зданий так, словно пытался навсегда сохранить их в памяти.

– Сонни! – окликнул я его.

Он посмотрел мне в глаза.

– Храни тебя Бог! – пробормотал я.

– Только на это я и надеюсь…

Трамвай тронулся, и Сонни, стоя в его открытых дверях, помахал мне на прощание своим мундштуком.

– Как там в песне, помнишь? – прокричал он.

Трамвай прогрохотал и скрылся.

– «Мандарин»? Эту песню написал Джонни Мерсер. Самая популярная вещица того года, «Мандарин», – откликнулся старый официант совсем из другого времени. – Странный он был какой-то, этот Сонни… Приятный голос – мягкое такое сопрано. Я и сейчас слышу его. И смех. Думаю, поэтому мы все и тянулись за ним. У нас в ту пору ничего не было: ни денег, ни работы, ни девушек… Слонялись от нечего делать по городу, и только. А он пел и смеялся, вот мы и шли за ним. Сонни и «Мандарин». «Мандарин» и Сонни…

Официант остановился, смутившись. Допив вино, я спросил:

– Вы не знаете, что с ним сталось?

Официант покачал головой, но потом, не много поколебавшись, сказал:

– Постойте! Вскоре после войны, году эдак в сорок седьмом, я случайно столкнулся с одним из тех психов – я говорю о ребятах из нашей компании. Ну так вот, он сказал мне, что Сонни – по слухам, точно он не знает – покончил с собой.

Я пожалел о том, что мой бокал пуст.

– В свой день рожденья?

– Как вы сказали?

– Он покончил с собой в день своего тридцатилетия?

– Откуда вам это известно? Вроде так. Он застрелился.

– Слава богу, что это был всего лишь пистолет.

– Простите?

– Нет-нет, ничего, Рамон, ничего.

Официант принялся выписывать мне счет, но внезапно остановился и спросил:

– Вы не помните, какие в той песенке были слова?

Я немного подождал, чтобы посмотреть, не вспомнит ли он сам. По его лицу было не похоже, что он вспоминает.

Мелодия зазвучала в моей голове. И все слова, от первого до последнего.

– Нет, не спрашивайте, – сказал я.

• Предыдущая
• 43/67
• Следующая