Женщины времен июльской монархии - Бретон Ги - Страница 44
- Предыдущая
- 44/57
- Следующая
— Вы ошибаетесь, месье, я — честная женщина.
Но потом, кинув взгляд на незнакомца, оказавшегося очень красивым молодым человеком, добавила со вздохом:
— Поверьте, я бесконечно сожалею.
В другой раз, в гостиной, рассказывая собравшимся какую-то историю из собственной жизни, она слишком быстро перешла к другому эпизоду, и тогда друзья запротестовали и стали требовать подробностей. Мадлен упорно отказывалась. Одна дама, несколько уязвленная и к тому же плохо воспитанная, сказала ей:
— Наверное, мадам, это что-то слишком уж гадкое, если вы так упорно скрываете подробности случившегося.
Мадлен Броан ответила, улыбаясь:
— Не думаете ли вы, что я ношу одежду, чтобы скрыть недостатки своего телосложения?
Однажды вечером при выходе из театра кто-то из ее приятельниц сказал с несколько ехидной интонацией:
— Знаете ли вы, моя дорогая, что вы на самом деле куда лучше, чем ваша репутация? Мне говорили, что вы злая…
— О, — ласково ответила Мадлен, — что бы мы делали, если бы пришлось верить всем… Мне, например, говорили, что вы добрая…
Ее острый ум проявлялся буквально в каждом случае. Друг, с которым она жила, заметил ей однажды, что она слишком много тратит, и она пообещала вести тетрадку с записями своих расходов. В тот же вечер она приступила к делу и записала:
Подала бедняку……. 5 фр.
Корм для птичек….. 0 фр. 10
Разное……………. 1000 фр.
Принцу-президенту все это было известно. Он также знал, что в Мадлен Броан все было соблазнительно и что в ее глазах, груди, ногах было столько же ума, сколько в голове. Поэтому он подумал, как было бы неплохо заманить к себе в постель эту изысканную девушку, которую каждый вечер желали тысячи приходивших в театр зрителей.
Для начала он послал к ней своего верного Флери. «Главный распорядитель президентских удовольствий» вернулся в Елисейский дворец с мрачным лицом.
— Она отказывается прийти пообедать с вами наедине и швырнула мне в лицо конверт, который вы просили ей передать. Она была просто в ярости и сказала, что не продается .
Принц-президент закурил сигарету и, не говоря ни слова, пошел прогуляться по парку.
Вечером, несмотря на правительственный кризис, длившийся уже шестой день, во дворце Сен-Клу был устроен обед. Виконт де Бомон-Васси, присутствовавший на этом обеде, рассказывает, как переживал свою неудачу Луи-Наполеон:
«Обед прошел невесело; принц был явно озабочен, и правительственный кризис, который мы тогда переживали, вполне объяснял, как мне казалось, эту озабоченность, следы которой явно читались на его бледном лице. Как же я был далек от истинной причины его состояния! Только потом я узнал, что было предметом его размышлений в тот вечер, а главное, что это не имело ничего общего с политикой. Какой же он все-таки странный и непостижимый исторический персонаж! В то время как все думают, что он поглощен важными государственными делами, принц, оказывается, думал лишь о категорическом отказе этой известной актрисы (факт и впрямь крайне редкий) и о том, что предпринять, чтобы взять блистательный реванш с какой-нибудь другой не менее значительной актрисой .
Этой «другой» предстояло стать маленькой смуглой израильтянке, наделенной, однако, исключительным талантом.
Ее звали Рашель.
Великой трагедийной актрисе было тогда тридцать лет. Принц-президент, не раз аплодировавший ей еще в Лондоне, куда она приезжала в 1845 году, поручил своему неизменному Флери пригласить актрису на обед в Елисейский дворец.
Рашель пришла и покинула дворец только на следующее утро.
Эта легкая победа вернула уверенность Луи-Наполеону. Гордый своей удачей, он стал регулярно приглашать ее во дворец, и очень скоро Рашель без особого труда превратилась в завсегдатая елисейских гостиных. На эту тему есть свидетельство Арсена Уссе. Писатель был приглашен в президентский дворец и встретил там Рашель, чувствовавшую себя вполне свободно. Послушаем его рассказ:
«Когда я приехал в Елисейский дворец, меня ввели в первую гостиную, потом во вторую, потом в третью, где я увидел идущую мне навстречу с улыбкой м-ль Рашель. Было полное впечатление, что она здесь как дома. Впрочем, разве она не везде себя так чувствовала? Но, как оказалось, с некоторых пор она была здесь „хозяйкой дома“.
Принц-президент был человеком ветреным. После Рашель ему захотелось познакомиться с Алисой Ози, обаятельной девушкой, блиставшей в театре «Варьете». Алиса уже была или собиралась стать любовницей Теофиля Готье, Теодора де Банвиля и художника Шассерио, который только что написал с нее картину «Спящая нимфа».
Она была страшно польщена приглашением президента Республики и примчалась в Елисейский дворец вслед за Флери.
После ужина Луи-Наполеон попросил ее предстать перед ним в том виде, в каком она позировала Шассерио. Молодая женщина покорно подчинилась. И тогда принц отнес ее на софу и на некоторое время забыл о достоинстве, которое неотделимо от обязанностей президента Республики…
Алиса Ози больше не вернулась в Елисейский дворец. Через несколько дней после ее посещения Луи-Наполеон нашел на своем письменном столе гравюру довольно фривольного содержания, которая заставила его задуматься. Гравюра представляла молодую комедиантку, совершенно обнаженную, в галантной компании, при этом обе руки ее заняты. Подпись гласила: «Кутящая Ози с полными руками…»
Принц-президент решил впредь обращать свои взоры только в сторону светских женщин…
Верный Флери, бывший главным устроителем всех забав принца-президента, занялся выискиванием грациозных созданий, главными достоинствами которых должны были быть упругая грудь, приятной округлости ягодицы, темперамент раскаленных угольев и имя, принадлежащее высшему свету.
Но удалой адъютант, к сожалению, с трудом различал свет и полусвет. И потому однажды вечером привел в Елисейский дворец некую м-ль де Б., дочь колбасника с улицы Сен-Виктор, у которого благодаря щедрости некоторых господ была довольно богатая упряжка. Его дочь без малейших колебаний распорядилась прикрепить к своей карете герб. Эта псевдоаристократка тщилась казаться настоящей и напускала на себя важный вид, от которого в частной жизни ей мало что удавалось сохранить.
Встреча с Луи-Наполеоном была приукрашена довольно живописным инцидентом. Вот как об этом рассказала молодая женщина на следующий день в кругу друзей, один из которых записал ее рассказ в своих «Мемуарах».
«Вы все знаете Флери, адъютанта президента Республики. Так вот, господа, этот важный человек вчера похитил меня между одиннадцатью часами и полуночью. Карета похитителя везла меня таинственным путем, пока мы, наконец, не въехали в парк; вскоре я предстала перед самым высокопоставленным и самым могущественным человеком нашего времени. Нам подали совершенно изысканный ужин. Ах, если бы вы только знали, какой любитель выпивки этот высокий и могущественный человек! Я, конечно, сразу поняла, чего он. хочет от меня. Поэтому не стала ломаться и сделала все, что было в моих силах, а так как по части подобных удовольствий он не терпит, как я поняла, никаких ограничений, то и постаралась обеспечить ему столько наслаждения, сколько он мог пожелать. Он у меня дошел до полного изнеможения. Потом мы еще немного выпили, и тут меня неожиданно прихватила маленькая нужда. Да, вот именно, мне безумно захотелось пипи. В такие минуты я обычно не особенно стесняюсь.
— Мой принц, — сказала я ему, — не желаете ли подойти к окну и спеть песенку королевы Гортензии…
Не понимая, почему мне вдруг взбрело в голову послушать песню, сочиненную его матерью, он, однако, подошел к окну и запел своим довольно красивым басом.
Пока он пел известный вам приятный романс, барабаня пальцами по стеклу, я подошла к ночной тумбочке, всегда стоящей у изголовья, открыла ее и облегчилась. Заметив мою уловку, президент расхохотался так, что минут пятнадцать держался за бока. Когда же успокоился, то открыл свой секретер и сказал мне:
- Предыдущая
- 44/57
- Следующая
