Аметистовое ожерелье - Брендан Мэри - Страница 2

• Предыдущая
• 2/35
• Следующая

– Но я не забыла! И никто не имеет права навязывать мне мужа. Хью добрый и заботливый человек, но я дочь маркиза, а он из бедняков. Так что, пожалуйста, бабушка, не будем больше об этом.

Изобразив театральным жестом полное отчаяние, Эдвина откинулась на спинку кресла, но другой рукой потянулась к серебряному подносу с марципанами.

– Скажи, Элизабет, почему эта драная кошка Алиса Пенни оказывает знаки внимания нашему дворецкому?

– Думаю, потому, что он очень красивый, – ответила с улыбкой внучка.

– Ха! Да он уже старый и к тому же чудаковатый! Он старше меня на целый год! – проворчала бабушка, жуя марципан.

– Но он все еще очень крепкий и красивый мужчина. Как рассказывала Софи, многие дамы из окружения миссис Пенни хотели бы, чтобы их гостей встречал такой красавец. Я слышала, что они даже заключили пари, кому удастся первому увести Петтифера у нас из-под носа. Я уверена, что на кон поставлена кругленькая сумма!

– Пари? – воскликнула Эдвина с негодованием. – Как они посмели! Он был моим дворецким тридцать лет и им и останется! Я не дам ему рекомендацию, если он решит уйти от меня.

– Она ему не нужна – миссис Пенни возьмет его и так.

Эдвина отбросила темные с проседью локоны от пылающих щек. Пари? Ничего у этих распущенных кошек, с Алисой Пенни во главе, не выйдет!

Гарри Петтифер был довольно приятным мужчиной благородного происхождения. Если бы не его отец – сэр Роджер Петтифер, доведший семью до нищеты своей неуемной любовью к опасным затеям, – его младший сын получил бы свою долю наследства. Однако… ему пришлось стать дворецким у своего друга.

Дэниел Сэмпсон сделал блестящую карьеру, пройдя путь от скромного продавца до крупного владельца роскошных магазинов, в то время как Гарри жил на широкую ногу и нет-нет да занимал у своего друга. Затем Роджер Петтифер обанкротился, и его сыновья остались без средств к существованию. Однако Дэниел Сэмпсон простил своему другу долги и осторожно – полушутя, полусерьезно – предложил Гарри должность дворецкого. После смерти друга Гарри остался дворецким у его вдовы. Он получал вполне приемлемое жалованье, и если бы захотел уйти, Эдвина была бы не вправе его удерживать.

– Во сколько мы выезжаем к Хизкоутам?

– В восемь, – отозвалась Элизабет. Сегодня вечером они собирались на тихий семейный ужин к близкой подруге Элизабет – Софи Хизкоут. Это была весьма привлекательная брюнетка двадцати двух лет, с острым умом, который и не думала скрывать, что в глазах высшего света делало ее непривлекательной невестой – какой муж захочет иметь жену умнее себя. Обе молодые женщины успехом в обществе не пользовались – их яркая индивидуальность не укладывалась в привычные рамки, а с тех пор как после смерти отца, маркиза Торникрофта, Элизабет несколько лет назад переехала из сельской местности в город, эти незаурядные натуры потянулись к друг другу и стали неразлучны.

– Лиззи, ты на меня не обидишься, если я не поеду с тобой к Хизкоутам? Знаешь, меня пригласили к Марии Фэрроу, у нее сегодня званый вечер. А тебя могла бы сопровождать к Хизкоутам твоя служанка Джози.

– Нет, бабушка, не обижусь. Я побуду у Софи совсем недолго. Завтра мы решили посетить Брайдвелл… – осеклась на полуслове Элизабет, поскольку бабушка презрительно фыркнула. – Бабушка, мы надеемся, что добрые люди пожертвуют… – Элизабет не договорила.

– Я должна сказать вам, юная леди, что я не такая богатая, чтобы тратить свое состояние на каких-то воровок и падших женщин! – Эдвина решительно поднялась из кресла и быстро пошла к двери.

– Бабушка, я же не прошу у тебя целое состояние, – вздохнула Элизабет. – Я согласна на несколько фунтов стерлингов. Мы бы купили этим женщинам разных тканей, из которых они могли бы что-нибудь сделать на продажу – фартуки или носовые платки…

– Если бы они не воровали носовые платки и фартуки, живя на воле, им теперь не пришлось бы шить эти вещи, сидя в тюрьме! – выкрикнула бабушка с порога.

– А ты не задумывалась, почему они воровали? – Элизабет вскочила со стула и пристально на нее посмотрела. – Да чтобы накормить своих голодных детей! И что же, теперь они должны вечно расплачиваться за свою единственную ошибку? Однажды я тоже ошиблась, ты забыла? – Бабушка и внучка молча смотрели друг другу в глаза. Первой заговорила Элизабет. – Извини меня, бабушка, – виновато проговорила она и снова села. – Я давно хотела попросить тебя… – Она замолчала, подбирая слова. – Те деньги, что ты откладываешь на мое приданое, похоже, останутся нетронутыми, так как я не хочу выходить замуж. Но если они действительно предназначены мне, то умоляю, разреши мне взять хотя бы небольшую сумму, чтобы я могла…

– Ты права в одном, – нетерпеливо перебила бабушка, – я коплю эти деньги для тебя, дорогая, и если ты думаешь, что я пущу на ветер заработанные с таким трудом гроши, то горько ошибаешься! Лучше я отдам эти деньги твоему мужу, даже если он проиграет их в карты!

– Вот-вот, – укоризненно проговорила Элизабет, – мужчины, которых ты прочишь мне в мужья, именно так и поступят! Наверное, мне лучше выйти замуж за священника – уж его-то я смогу уговорить дать мне денег на бедных!

– Ха! Ты полагаешь, я об этом не подумала? Никаких священников, это оговорено в завещании. Выйдешь замуж за священника – лишишься приданого!

– Бабушка, я тебя очень люблю, но отсутствие у тебя сострадания к бедным меня убивает! – Элизабет в отчаянии заломила руки.

– Лиззи, я тебя тоже очень люблю, но твоя неумеренная страсть к благотворительности убивает меня! – пожала плечами Эдвина, выходя из гостиной.

Леди Ребекка Рэмсден перестала читать и, подняв голову, устремила взгляд бирюзовых глаз куда-то вдаль. Этого не может быть! Она разгладила газету и перечитала сообщение. Надо же! Это правда! Прямо так и написано, черным по белому! Сложив газету, Ребекка поднялась из кресла и направилась к двери. В коридоре она наткнулась на своего пожилого дворецкого.

– Майлз, вы не видели моего мужа?

– Э… нет, мисс Бекки, – ответил Майлз, со вздохом глядя на свою взволнованную хозяйку. Только старые слуги, те, что знали ее еще девочкой, обращались к леди Рэмсден так неофициально. – Я предполагаю, он, скорей всего, у конюшни, где учит молодого хозяина ездить верхом на пони, – заботливо сказал дворецкий.

Ребекка уже догадалась и, махнув свернутой «Газетой», выбежала из дома.

Она открыла дверь амбара и сразу увидела мужа. Его темные бриджи, белоснежная рубашка и черные, как вороново крыло, волосы резко выделялись на фоне золотисто-желтой соломы. Темные глаза были устремлены на жену, чей силуэт высвечивался лучами послеполуденного солнца. Он улыбнулся ей такой восторженной улыбкой, что сердце у нее забилось сильнее. Люк приложил палец к губам, затем показал на их маленького сына, свернувшегося калачиком на мягком душистом сене.

Ребекка осторожно подошла к мужу.

– Почему ты ничего не сказал мне? – спросила она шепотом. – Это же такая потрясающая новость!

– Я еще не читал сегодняшней газеты. – Люк пожевал соломинку и со вздохом посмотрел на жену.

– Тогда угадай, что я только что прочитала! – Она спрятала газету за спиной.

– Не томи, Ребекка, скажи! – умоляюще прошептал он, стараясь отнять у нее газету.

Нет, не скажу! Угадай! Внезапно Люк схватил ее в объятия и уже собрался поцеловать, но она испуганно зашептала:

– Нет, не здесь… Вдруг Трои проснется?

– Тогда отдай газету, – приказал он громким шепотом.

Ребекка осторожно высвободилась из объятий мужа и показала сообщение, которое ее так взволновало. Люк Трилоуни, он же барон Рэмсден, медленно поднялся, на его лице играла довольная улыбка.

– Это очень похоже на Росса – никому не сказать, что в газетах будет объявлено, что он стал пэром Англии.

– Виконт Стрэттон! Как благородно звучит! – проговорила Ребекка. – Виконт Стрэттон из Стрэттон-Холла, что в графстве Кент. Я думаю, его сейчас просто распирает от гордости.

– Дядя Росс скоро приедет? – неожиданно раздался детский голосок.

• Предыдущая
• 2/35
• Следующая