О смелых и умелых (Избранное) - Богданов Николай Владимирович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая

Шустрый, сообразительный, Андрейка быстро обвыкся. Только глаза щурятся от раскаленных искр, брызгающих из-под молотов, да зубы блестят в улыбке. Веселый, безотказный подручный паренек.

Поначалу кузнецы над ним подшучивали:

- Сбегай в булочную, принеси дырку от бублика!

Или еще смешней:

- Дуй в инструментальную, скажи, пусть дадут тебе выволочку!

Иной раз помчится второпях, не разобравшись, вызвав хохот обалдевших от жары и грохота людей, а потом и сам рассмеется. Чего ж на них сердиться! Свои, рабочие. Хоть немного стряхнут усталость, посмеявшись.

Иное дело, если обидят мастера, десятники, хозяйские холуи. Тут за него рабочие заступаются, да и сам Андрейка в обиду зря не дастся. Уж как-нибудь, да отомстит обидчику.

Вот, например, мастер-рукоприкладчик, любящий раздавать оплеухи мальчишкам, сунется в карман за носовым платком, а там мышь! Откуда она взялась? Ну ясно, не с неба свалилась! Или вдруг вспыхнет во рту у злого десятника папироса и опалит усы... Кто ему "шутиху" в портсигар подложил? Поди узнай! Рабочие своих мальчишек не выдадут.

Тяжело рабочим - трудятся по двенадцать, четырнадцать часов в сутки, а неокрепшим мальчишкам еще труднее. И ненависть их к хозяевам, платящим за труд гроши, еще сильнее разгорается.

Зайдет, бывало, сынок управляющего вместе со знакомыми барышнями показать им, как играют синие звезды над кипящей сталью в изложницах, похвалится, сколько на его отца трудится рабочих, - не успеет обернуться, а на штанах дырка! Едва ли штаны случайная искра прожгла... Уж очень веселы и лукавы взгляды заводских озорников.

Но не только озорством отличались замоскворецкие заводские мальчишки - славились они и отчаянной храбростью. Чуть где пожар - первые на крыше. Случись поножовщина, под ноги дерущимся бросаются разнимать. Прокрадется полицейский шпионить за рабочими - сразу его выследят. А уж если надо выручить своих заводских, тут ребята себя не жалеют. Особенно когда рабочих притесняют полицейские или казаки. У мальчишек против их сабель да нагаек свое излюбленное оружие - железные гайки. Ну и здорово они умели ими швыряться. Случалось, их меткие гайки полицейские лбы разбивали, чубатых казаков с коней сваливали.

Довелось и Андрейке вскорости своим рабочим помочь.

Как-то раз Саша Киреев и Андрей Уралов принесли в цех листовки против войны и царя. Хотели они их раздать, а полиция тут как тут! Под командой злющего жандарма Львовича по прозвищу Тигрыч. Скомандовали: "Ни с места!" - и начался обыск.

Киреев и Уралов засунули листовки за станки. Андрейка - пачки под рубаху, потуже ремень и арбузом выкатился из цеха - вроде живот схватило и в уборную. А оттуда, сдвинув доску ограды, в сад Гоппнеров...

Тигрыч зверем рычал, за грудки рабочих хватал, сам под станками усами подметал. Его фараонская команда все закоулки на коленках облазила. По карманам у людей шарила. И ничегошеньки!..

Уралов и Киреев стояли думали: вот-вот найдут. И удивлялись, что не находят.

Когда жандармы убрались вон вместе со своим Тигрычем, Уралов и Киреев стали искать листовки и... тоже не нашли.

- Эй, Арбуз! Не видал ли здесь пакеты с бумагами? - спросили они объявившегося Андрейку.

- А я их покидал.

- Как покидал? Куда покидал?

- Псу под хвост!

- Это же листовки! Люди их печатали, жизнью рискуя, а ты псу...

- Хотите, обратно достану?.. Пес их не съест. - Андрейка снова побежал к Гоппнерам и извлек листовки из конуры грозного Кусая.

- Спасибо, друг! Ты меня от тюрьмы спас, - обнял подручного Саша Киреев. - Закатали бы как агитатора. Ловко ты догадался! Быстро сообразил! Действовал как настоящий подпольщик.

- На то он и Арбуз, - подмигнул веселый усач Уралов. - Известно - у арбуза нутро красное. Значит, он тоже из красных!

Андрейка по-прежнему бегал за солдатским хлебцем на окружную и там набрался много новых солдатских песен. Частенько, собравшись во дворе на перекур, рабочие просили его спеть. И он с удовольствием повторял солдатские шутки и песни.

Однажды какой-то важный господин притащил Андрея в полицейский участок. Андрейка, получивший в полиции за песенки, поносившие царя, затрещину, очень гордился этим происшествием. А ребята, которые были свидетелями, как его волокли в полицию, теперь при встрече с ним дразнились: "Арбуз-краснопуз! Арбуз-краснопуз!" Это несколько обижало Андрея. "Арбуз красный, человек опасный", по его мнению, звучало куда лучше.

Как-то Андрейка потихоньку спросил Сашу Киреева и усача Уралова, которые всегда брали его под защиту, есть ли на заводе настоящие, бесстрашные революционеры. Киреев и Уралов переглянулись, пожали плечами.

- Я думаю, что нет! - сам же ответил Андрейка. - Если бы у нас на заводе были свои революционеры, зачем нам откуда-то листовки приносить? Сами бы делали! - размышлял вслух Андрейка.

- Что верно, то верно, - улыбнулся Уралов и спросил: - А тебя, Андрейка, очень огорчает, что на нашем заводе отчаянных революционеров не наблюдается?

- Конечно! Мы бы с ними таких дел наделали! Саша, - обратился Андрейка к Кирееву, - а что это за люди, которые тебе листовки дали? Ведь печатать такое - дело рисковое...

- Не знаю, - потупился Саша Киреев. - Я эту пачку на дороге нашел. Никто мне ее не давал.

На этом разговор и кончился. Но Андрейка не успокоился. Выходя с завода, он неожиданно спросил брата, которого тоже Сашей звали:

- Скажи, Саша, а какие они, революционеры?

- Революционеры революционные.

- Наверно, эти люди необыкновенные.

- Почему? Самые обыкновенные, как мы с тобой.

- Рассказывай! - усмехнулся Андрейка. - Мы с тобой полиции боимся, Львовича-Тигрыча. А революционеров сам царь опасается... Хоть бы разок мне на них посмотреть.

- Не тужи, - успокоил Саша, - поживешь - увидишь.

Однако Андрейка просто не мог ждать! Ему хотелось действовать. В рабочей раздевалке, в очереди на обед, в курилке Андрей часто слышал разговоры о войне.

- И кому эта война нужна? Зачем? - приставал он к взрослым.

- Разве ты не знаешь? Кому война, кому мать родна! Каждый день войны кому-то прибыль дает.

- Как так?

- А очень просто! Швырнет русский солдат в германского гранату трах! - убил человека, а Михельсону рублик в карман. Ба-бах, германский солдат в русского из миномета, а немецкому фабриканту марка в карман. Соображаешь, Арбуз?

Андрейка чешет макушку.

- Все эти гостинцы фабриканты царям готовят не без выгоды. Вон в гранатном цехе женщинам Михельсон за гранату по пятаку платит, а сам с царя по рублю дерет. Твоему отцу-кузнецу за отковку плиты для бомбомета полтинник, а с царя пятерку...

- Это верно, и отец говорит - недоплачивают!

- Отсюда у них, у богачей, и богатства. Одному недоплатят, другому недоплатят, а нас, рабочих, тысячи. Посчитай, сколько им с нас доходу?

- Вот какая арифметика! Да как же сделать, чтобы этого не было?

- Подумай, кургузый, как жить без хвоста, подумай, бедняк, чем редька сладка, - загадочно ответил Уралов. Он любил замысловато шутить с мальчишками.

Андрейка думал, думал и придумал:

- Надо германских и русских солдат подговорить кончить эту войну! Ружья-то у них в руках и пушки тоже. Не захотят из них палить, и все, войне конец!

Рабочие рассмеялись. Кто-то сказал:

- Слыхали, братцы? Арбуз-то наш и впрямь красный, смутьян опасный!

НЕУДАЧЛИВЫЙ АГИТАТОР

Через несколько дней рабочие завода Михельсона и других заводов и фабрик прекратили вдруг работу, дали тревожные гудки, высыпали на улицы, построились в колонны, подняли над головами плакаты "Мира и хлеба!", "Долой войну!" и с песней:

Вставай, поднимайся, рабочий народ!

Вставай на борьбу, люд голодный!..

пошли к городской думе. Было это 9 января 1917 года.

У моста через Москву-реку рабочих встретила полиция. Рабочие бесстрашно шли вперед, но пробиться им не удалось: на помощь жандармам подоспели казаки.

• Предыдущая
• 24/90
• Следующая