Сокровенные тайны - Браун Сандра - Страница 46

• Предыдущая
• 46/96
• Следующая

Он замолчал, и в комнате повисла тяжелая тишина. Алекс по-прежнему неподвижно стояла у окна, завороженная его рассказом. Сердце ныло в груди от сострадания к тому осиротевшему юноше, оставшемуся в далеком прошлом.

– И тогда вы впервые овладели Сединой?

Он посмотрел ей в лицо и, встав с кресла, подошел поближе.

– Ну раз уж вы заговорили о постельных делах, как у вас-то с ними?

Напряжение лопнуло, и ее терпение тоже.

– Может, хватит вам ходить вокруг да около? Возьмите да спросите напрямик.

– Ладно, – с усмешкой сказал он. – Как, Джуниор уже залез к вам под юбку?

– Негодяй!

– Так залез или нет?

– Нет!

– Но держу пари, что пытался. Он всякий раз пытается. – Его гортанный смех странно волновал ее. – Точно. – Он поднял руку и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. – Покраснели, госпожа прокурор.

Она резко отвела его руку.

– Идите к черту!

Она злилась за себя за то, что покраснела перед ним, как школьница. Какое ему дело, с кем она спит? Но больше всего раздражало ее, что ему было явно все равно. Его глаза на мгновение вспыхнули, но она назвала бы это искрой веселья или, быть может, презрения, но уж никак не ревности.

В отместку ему она внезапно спросила:

– Из-за чего вы с Селиной поссорилась?

– Мы с Сединой? Когда?

– В предпоследнем классе, весной. Почему она уехала в Эль-Пасо и стала встречаться с моим отцом?

– Может, ей надо было сменить обстановку, – беспечно сказал он.

– Вы знали, как сильно любит ее ваш лучший друг? Бесившая ее усмешка сползла с его лица.

– Это вам Джуниор сообщил?

, – Я знала и до того, как он сообщил. А вы – тогда еще – знали, что он ее любит? Он передернул плечами.

– Чуть не каждый парень в школе…

– Рид, я говорю не об увлечении девочкой, которая пользуется популярностью. – Она схватила его за рукав; было заметно, как важен для нее этот разговор. – Вы знали, как Джуниор к ней относится?

– Ну и что, если знал?

– Он сказал, что вы бы его убили, если бы он хотя бы дотронулся до нее. Сказал: вы бы их обоих убили, если бы он вас предал.

– Он просто так выразился.

– Джуниор сказал то же самое, но я сомневаюсь, – ровным голосом произнесла она, – тут кипели страсти. Отношения между вами были сложными, запутанными.

– Чьи отношения?

– Вы и моя мать любили друг друга, но вы оба любили и Джуниора. Чем не любовный треугольник в самом строгом смысле слова?

– Куда это вы, черт побери, клоните? Или вы думаете, мы с Джуниором – пара педиков? – Он внезапно схватил ее руку и прижал к своей ширинке. – Чувствуешь, крошка? Он куда чаще не мягкий, а вот этакий, но на «голубого» отродясь не вставал.

Ошарашенная и потрясенная, она с трудом выдернула руку и машинально вытерла ладонь о бедро, словно стирая клеймо.

– У вас психология деревенского хама, шериф Ламберт, – сказала она, волнуясь. – По-моему, у вас с Джуниором такая же любовь, как бывает у индейцев между побратимами. Но вы с ним одновременно и соперничаете.

– Я с Джуниором не соревнуюсь.

– Неосознанно, быть может, но люди вас друг на друга всегда натравливали. Угадайте, кто неизменно выходил победителем? Вы. Это вас беспокоило. До сих пор беспокоит.

– Опять завели свою психологическую волынку?

– Это не только мое мнение. Стейси в тот вечер тоже об этом говорила, и без всякой моей подсказки. Люди вас обоих вечно сравнивали, сказала она, и Джуниор всегда оказывался вторым.

– Мало ли что люди думают, я тут ни при чем.

– Ваше соперничество достигло высшей точки, когда дело коснулось Селины, верно?

– А чего меня спрашивать? Вы и сами все знаете.

– У вас и тут был перевес. Джуниор лишь мечтал стать любовником Седины, а вы им были на самом деле.

Повисло продолжительное молчание. Рид глядел на нее с сосредоточенностью охотника, который поймал наконец свою добычу в перекрестье оптического прицела. Солнечный свет, струившийся сквозь жалюзи, играл в его глазах, на волосах и бровях, которые сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего.

Едва слышно он произнес:

– Неплохо задумано, Алекс, только я ведь ни в чем не признался.

Он шагнул было прочь, но она ухватила его за руки.

– Ну, а разве вы не были ее любовником? И если вы сейчас в этом признаетесь, разве что-то от этого изменится?

– Просто я никогда не рассказываю, с кем и как я целуюсь. – Его взгляд скользнул по ее шее, на которой билась жилка, потом остановился на лице. – А вам, черт побери, следовало бы этому только радоваться.

Желание затопило ее золотистым теплом, словно солнышко поутру. Она жаждала вновь ощутить на своих губах его жесткие губы, дерзкую, властную сноровистость его языка. Тело покрылось легкой испариной, на глаза навернулись слезы: она стыдилась того, чего хотела и не могла получить.

Неотрывно глядя друг другу в глаза, они не замечали, что с противоположной стороны улицы за ними наблюдают. Солнце высвечивало их не хуже прожектора.

Усилием воли уйдя из неразрешимого настоящего в бередящее душу прошлое, она сказала:

– Джуниор говорил, что у вас с Сединой была не просто детская влюбленность. – Она брала его на пушку, решив рискнуть – а вдруг сработает. – Он мне все рассказал о ваших отношениях, так что неважно, признаете вы все это или нет. Когда вы с ней в первый раз ну, вы понимаете?

– Трахались?

Грубое слово было произнесено негромко, хрипловатым монотонным голосом, но у нее словно струи огня побежали по телу. Никогда прежде это слово ее не возбуждало. Она проглотила ком в горле и едва заметно кивнула.

Он вдруг обхватил ее шею сзади ладонью и притянул к себе, так что лицо ее оказалось у самого его подбородка. Впился взглядом в ее глаза.

– Ни хрена вам Джуниор не говорил, госпожа прокурор, – прошептал он. – Бросьте свои следовательские хитрости, меня на мякине не проведешь. Я на восемнадцать лет старше вас да и с рожденья умом не обижен. У меня на каждый случай припасено такое, что вам и не снилось. Не полный же я, к дьяволу, болван, чтобы попасться на крючок.

Он сжал в кулаке волосы на ее затылке. Она чувствовала, как горячо и часто он дышит.

– Никогда больше не встревайте между Джуниором и мной, слышите? Либо деритесь с нами обоими, либо с обоими же трахайтесь, только не суйтесь туда, где ни шиша не смыслите.

Глаза его зловеще сузились.

– У вашей мамочки, Алекс, была дурная привычка: она любила стравливать людей. Кому-то это до смерти надоело, вот он и укокошил ее еще до того, как она извлекла для себя урок. Так пусть это послужит уроком вам, а не то и с вами случится подобное.

Утро выдалось пустое: никаких новых зацепок в своих записях она не нащупала и вдобавок не могла забыть неприятный разговор с Ридом. Если бы в дверь тогда не постучал помощник и не прервал их, неизвестно, что бы она сделала: вцепилась бы Риду в глаза или, наоборот, уступила бы властному порыву прижаться к нему и поцеловать.

Днем она оставила попытки сосредоточиться и пошла в кафе напротив пообедать. Как у большинства людей, работающих в центре, это вошло у нее в привычку. Никто уже не прерывал разговора при ее появлении. Иногда ее удостаивал приветствием сам Пит, когда не был слишком занят на кухне.

Она растягивала обед сколько возможно: возила по столу желтую керамическую пепельницу в виде броненосца, листала брошюрку Пита о том, как правильно готовить «гремучую змею».

Она убивала время, страшась возвращаться в грязный кабинетик в полуподвале здания суда, чтобы сидеть там и смотреть в пространство, перебирая тревожные мысли и вновь анализируя версии, которые с каждым часом казались все менее убедительными. Одна мысль не давала ей покоя: была ли все-таки связь между гибелью Седины и поспешной женитьбой Джуниора на Стейси Уоллес?

Она вышла из кафе, целиком погруженная в свои размышления. Наклонив голову под порывами холодного ветра, подошла к углу. Как раз в этот момент в светофоре, одном из немногих в центре, зажегся зеленый свет. Алекс уже приготовилась сойти со щербатой, растрескавшейся бровки тротуара на мостовую, как кто-то схватил ее сзади за руку.

• Предыдущая
• 46/96
• Следующая