Сокровенные тайны - Браун Сандра - Страница 12

• Предыдущая
• 12/96
• Следующая

– Там, в вестибюле, Клейстер, ждет, что ты его примешь.

От этой новости мрачное настроение Ангуса ничуть не улучшилось.

– Принесла нелегкая. Впрочем, что сейчас, что потом – какая разница. Сходи за ним.

– Ты все же будь полегче с Клейстером. Он и так дрожит как овечий хвост.

– Сам виноват, так ему и надо, – пробурчал Ангус. Джуниор вернулся через несколько секунд. За ним, волоча ноги, брел Клейстер Хикам. Покаянно потупившись, он мял в руках потрепанную ковбойскую шляпу. Прозвище «Клейстер» он приобрел, выпив на спор целую бутыль клея «Элмерс». Его настоящее имя давным-давно забыли. Клейстер, видимо, совершил свой подвиг еще где-то в начальной школе, во всяком случае, он бросил курс наук, не доучившись и до девятого класса.

В течение нескольких лет он разъезжал с ковбоями, выступал в состязаниях родео, но без особого успеха. Если он и получал призы, то очень скромные, они быстро уходили на выпивку, азартные игры и женщин. Получив работу на ранчо у Минтонов, он впервые попытался зарабатывать на жизнь трудом, и попытка эта затянулась почти на тридцать лет, несказанно всех удивив. Обычно Ангус терпеливо сносил периодические запои Клейстера. Но в этот раз батрак перешел все границы.

В течение нескольких минут, которые показались ему вечностью, Клейстер стоял и молча потел под взглядом Ангуса, пока тот не рявкнул:

– Ну?

– Анг… Ангус, – заканючил старый ковбой. – Знаю я, что ты хочешь сказать. Я делов наделал – по шейку, но я, ей-богу же, не нарочно. Знаешь, говорят: в темноте, мол, все кошки серы, да? И с лошадьми – вот чтоб мне провалиться – все в точности так же. Тем более если ты принял пинту и в брюхе булькают «Четыре розы».

Он ухмыльнулся, обнажив остатки черных гнилых зубов. Но Ангус и не думал веселиться.

– Ошибаешься, Клейстер. Я скажу совсем не это. А скажу я вот что: ты уволен.

Джуниор вскочил с кожаного диванчика.

– Отец!

Ангус суровым взглядом подавил его попытку вмешаться в разговор.

Клейстер побледнел.

– Ты ж это не всерьез, а, Ангус? Я ведь здесь без малого тридцать лет.

– Получишь компенсацию за увольнение – это больше, черт побери, чем ты заслуживаешь.

– Но… Но ведь…

– Ты запустил жеребца в загон с десятком молодых горячих кобылок. Что, если б он какую из них покрыл? Та, из Аргентины, ведь тоже там была. Ты хоть представляешь, сколько стоит эта лошадка? Больше полумиллиона. Если бы тот ярый конек ее повредил или ожеребил… – Ангус возмущенно фыркнул. – Бог ты мой, страшно подумать, в какую бы ты нас впутал историю. Не заметь один из конюхов твоей промашки, нагрел бы ты меня на миллионы, да и репутация нашего ранчо пошла бы прахом.

Клейстер с трудом проглотил стоявший в горле ком.

– Последний раз, Ангус. Клянусь.

– Это я уже слыхал. Собирай свое барахло, а в пятницу зайдешь в контору. Я скажу бухгалтеру, пусть выпишет тебе чек.

– Ангус…

– Прощай, и счастливо тебе, Клейстер.

Старый ковбой жалобно поглядел на Джуниора, зная заранее, что помощи оттуда ждать не приходится. Минтон-младший упорно смотрел в пол. Наконец Клейстер побрел к выходу, оставляя за собой грязные следы.

Услышав, что хлопнула парадная дверь, Джуниор встал и направился к встроенному в стену холодильнику.

– Не знал я, что ты решил его уволить, – с обидой произнес он.

– А почему это ты должен был знать? Сын протянул отцу бутылку пива и откупорил вторую – для себя.

– Разве необходимо его увольнять? Неужто нельзя было просто наорать на него, лишить кое-каких обязанностей, урезать зарплату? Господи, папа, ну куда такой старик теперь денется?

– Вот о чем ему стоило подумать до того, как запускать жеребчика в общий загон. Ладно, хватит об этом. Мне и самому тошно. Он же тут работает с незапамятных времен.

– Ну подумаешь, ошибся человек.

– Хуже: его на этом застукали! – взревел Ангус. – Если ты намерен тоже стать хозяином ранчо и концерна, сопли разводить нечего. Наше дело, знаешь ли, не из одних удовольствий состоит. Тут мало угощать клиентов изысканными обедами да любезничать с их женами и дочками. – Ангус сделал большой глоток пива. – А теперь поговорим о Селининой дочери.

Примирившись с мыслью, что Клейстер понесет жестокое, хотя и чрезмерное, как ему казалось, наказание, Джуниор опустился в мягкое кресло и глотнул из своей бутылки.

– Значит, она ходила к Джо, да?

– Да, и, заметь, времени зря не теряла. Джо перетрусил чертовски. Боится, что его незапятнанная судейская карьера пойдет псу под хвост.

– А что Александра от него хотела?

– Задавала вопросы о том, почему он ускорил слушание о неподсудности Придурка Бала. Рид пришел Джо на помощь – очень умно с его стороны.

– Рид пришел?

– Он-то ушами никогда не хлопает, верно? – Ангус стянул сапоги и повесил их на подлокотник своего кресла. Они с глухим стуком упали на пол. Ангус страдал подагрой, и большой палец на ноге причинял ему боль. Он стал массировать палец, задумчиво поглядывая на сына.

– Что ты думаешь об этой девице?

– Я склонен согласиться с Джо. Она опасна. Считает, что кто-то из нас убил Селину, и полна решимости выяснить, кто же именно.

– У меня тоже такое впечатление.

– Никаких улик против нас у нее, разумеется, нет.

– Разумеется.

Джуниор бросил настороженный взгляд на отца.

– Она умна.

– Как бестия.

– И с внешностью полный порядок. Отец с сыном понимающе хмыкнули.

– Да, хороша, – проронил Ангус. – Но ведь и мать была недурна.

Улыбка медленно сползла с лица Джуниора.

– Да уж.

– Все еще тоскуешь по ней? – Ангус внимательно посмотрел на сына.

– Иногда. Ангус вздохнул.

– Конечно, если теряешь такого близкого друга, боль, должно быть, проходит не скоро. Ты же все-таки человек. Но я считаю, глупо до сих пор оплакивать женщину, которая столько лет в могиле.

– Ну, оплакиванием это вряд ли можно назвать, – возразил Джуниор. – С того дня, когда я понял принцип действия этого прибора, – сказал он, поглаживая ширинку, – подолгу он у меня не простаивал.

– Да я не о том говорю, – Антус нахмурился. – Найти бабу, чтобы спать с ней, – дело нехитрое. Я говорю о твоей жизни. Пора посвятить себя чему-то. После смерти Седины ты долго был сам не свой. Далеко не сразу пришел в себя. Ладно, это можно понять.

Он оттолкнул скамеечку для ног от кресла, выпрямился и ткнул широким толстым пальцем в Джуниора.

– Но ты, парень, чересчур это дело затянул, полный ход так с тех пор и не развил. Посмотри на Рида. Он тоже тяжело переживал смерть Селины, но оклемался же.

– Откуда ты знаешь, что оклемался?

– А ты видел, чтобы он хандрил?

– Однако трижды женился я, а не Рид.

– Нашел чем гордиться! – рявкнул Ангус, потеряв терпение. – Рид живет толково, делает карьеру.

– Карьеру? – презрительно фыркнул Джуниор. – Шериф в этом занюханном городишке – тоже мне карьера! Кусок дерьма.

– А что же, по-твоему, карьера? Перетрахать за свою жизнь всех баб – членов городского клуба?

– Здесь, на ранчо, я тоже не баклуши бью, – возразил сын. – Все утро вел переговоры по телефону с тем скотоводом из Кентукки. Он уже почти готов купить жеребенка, которого кобыла Еще-Чуточку от Хитрого-Малого принесла.

– Ага, и что же он говорит?

– Что он серьезно подумывает о покупке.

Ангус вылез из кресла и одобрительно пророкотал:

– Отличная новость, дружок. Этот старикан – сукин сын почище многих. Я о нем всякого наслышался. Он кореш Хитреца Ханта. Когда они выигрывают забег, он кормит лошадей черной икрой, выпендривается как может.

Ангус хлопнул Джуниора по спине и взъерошил ему волосы, словно тому было годика три, а не сорок три.

– И тем не менее, – Ангус вновь нахмурился, – это лишь подчеркивает, сколько мы потеряем, если комиссия по азартным играм аннулирует нашу лицензию еще до того, как на ней высохнут чернила. Тут достаточно намека на скандал, и нам крышка. Так как же нам быть с Александрой?

• Предыдущая
• 12/96
• Следующая