Шарада - Браун Сандра - Страница 49

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая

– Ну, спасибо за комплимент.

– Что он с тобой сделал?

– Кто? – Услышав в ответ молчание, Кэт обернулась к нему. Он явно обиделся на нее за то, что она притворялась непонятливой. Она вновь перевела взгляд на волны. – Я переспала с ним.

– Об этом я догадался. Так в чем же дело? У него где-то есть другая женщина?

– Говорит, что нет. Да я и сама не замечала ничего подобного.

– У него темное прошлое?

– Да, он назвал это «мусором», но не объяснил, что имеет в виду. Думаю, это что-то, связанное с его уходом в отставку из полиции. Одним словом, он ухаживал за мной, чтобы я стала его любовницей. Ему нужен только секс для удовольствия.

– И после этого тебя все еще тянет к нему? Правдолюбка Кэт всегда говорила правду, как бы жестока она ни была, даже по отношению к ее чувству собственного достоинства.

– Я солгала бы, если бы сказала, что нет.

– Понятно. – Дин решил сделать следующий шаг. – Ты в него влюблена?

У нее вырвался крик, как будто ей укололи палец, и она уткнулась лбом в колени.

Дин продолжал:

– Я расцениваю твою реакцию как утвердительный ответ. А он знает?

– О Господи, конечно, нет. Я думаю, что неплохо разыграла прощальную сцену. Я хорошенько перемыла ему косточки и выгнала из своего дома. Я даже угрожала, что разобью об него спою любимую вазу, если он сейчас же не уйдет. Сомневаюсь, что на него подействовала угроза применить силу, но, как бы то ни было, он все-таки ушел.

Подняв голову, Кэт уставилась вдаль, на волны, настолько погруженная в свои невеселые мысли, что даже не замечала, как по щекам у нее текут слезы.

– Прости меня, Дин. Для тебя это, должно быть, очень тяжело. Спасибо, что выслушал меня.

Он дотронулся до уголка ее губ, где нашла себе пристанище одна из слезинок.

– Этот человек дурак уже потому, что не ценит тебя, не знает, как ему повезло, что ты обратила на него внимание. Что ему еще нужно?

– Вряд ли Алекс вообще знает, чего хочет. Он не находит себе места, все что-то ищет.

– Или от чего-то бежит.

– Может быть, и так. А возможно, это просто врожденный эгоизм.

Но, как только она произнесла эти слова вслух, Кэт почувствовала, что не согласна с ними. В ту их ночь Алекс был нежным и страстным любовником, столь же внимательным к ее желаниям, как и к своим.

Или она обманывала себя, чтобы вконец не утратить гордость? Не исключено. Алекс прекрасно умел очаровывать и обезоруживать всех, с кем имел дело. Конечно, ему не составляло труда взять от женщины все, что нужно, внушив ей при этом, что взамен она получила от него самую большую нежность и заботу, на которую только могла рассчитывать.

Упершись в песок пятками и рассматривая носки своих кроссовок, Кэт вспомнила то мгновение, когда она впервые увидела Алекса. Наверное, внутри ее мгновенно произошла очень мощная химическая реакция, вызвав какое-то сильное ощущение, прежде ей незнакомое.

Даже сейчас, подумав об этом, Кэт почувствовала дрожь.

– Давай пойдем в дом, – предложила она. – Становится холодно.

Сидя на кухне возле бара и потягивая кофе, Дин высказал интуитивную догадку:

– Тебя тревожит нечто большее, чем проблемы, связанные с этим автором криминальных романов.

– Я никогда не умела от тебя ничего скрывать.

– Ты умеешь играть убедительно для других, но я всегда вижу, когда у тебя тяжело на душе. Что-то было не так еще в тот вечер, когда я приехал в Сан-Антонио. Ты это отрицала, но я понял, что ты врешь. Когда ты мне все расскажешь, Кэт?

Она вынула из кармана свитера три конверта и перекинула их ему через стойку бара.

– Прочти, тебе это может показаться интересным. Дин с любопытством взглянул на нее, затем вскрыл конверты и вытряс из них содержимое. Прочтя каждую из заметок по несколько раз, он вновь поднял на нее глаза, в которых сквозило недоумение.

– Они пришли на твой домашний адрес?

– Первое и второе письма пришли с интервалом в пару недель. Третье я получила в тот день, когда уезжала. Дин принялся изучать конверты.

– По ним ничего нельзя сказать.

– Кроме того, что на них приклеена марка Сан-Антонио.

– Три человека с пересаженным сердцем из трех разных частей страны. Три смерти от несчастного случая, произошедшие при весьма необычных обстоятельствах. Одна упала прямо на стеклянную дверь, другой утонул в собственном автомобиле, третий погиб от неосторожного обращения с цепной пилой. О Господи!

– Прямо как в каком-нибудь фильме Брайана де Пальмы, верно? Чтобы у зрителей мороз по коже прошел.

Дин с явным презрением бросил вырезки на стойку бара.

– Их прислал какой-нибудь псих с извращенным чувством юмора.

– Да, возможно, так и есть.

– И твоем голосе не слышно уверенности.

– А я и не уверена.

– Я тоже, – признался Дин. – Ты показывала их кому-нибудь еще?

– Джеффу. Первые два. Он не знает, что есть еще и третье.

– Ну и что он сказал?

– Примерно то же, что и ты: какой-нибудь ненормальный решил подшутить надо мной. Он посоветовал мне не волноваться и тут же добавил, что, если я получу еще, мне, видимо, следует обратиться в полицию.

– Ты обратилась?

– Нет, все время откладываю, все надеюсь, что найдется какое-нибудь объяснение.

– Кэт, я уверен, что эти вырезки не стоят того, чтобы из-за них тревожиться. Но всегда есть угроза, что тот сумасшедший, который додумался посылать анонимные послания по почте, способен и на что-нибудь похуже.

– Я это понимаю. – Заметки не только испугали ее, они возродили сомнения и колебания, которые она похоронила в себе много лет назад. – Дин, – произнесла Кэт с сомнением в голосе, – ты знал меня до моей трансплантации, возможно, знал даже лучше, чем кто-либо другой. Ты был рядом со мной каждую минуту до операции. Ты был со мной, когда у меня случались удачи и когда я погружалась в самые глубины отчаяния. Точно также ты знал меня после того, как мне пересадили сердце. Ты буквально изучил мой организм вдоль и поперек. Если кто-нибудь может претендовать на самое полное знание обо мне как о человеке, то это, конечно же, ты.

– Да, разумеется, но к чему ты все это говоришь?

– Я стала другой? – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Меня интересует, изменилась ли я после трансплантации?

– Да. До нее ты умирала – теперь ты жива и здорова,

– Я не это имею в виду.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – произнес Дин столь же нетерпеливым тоном. – Ты хочешь знать, изменилась ли ты как личность после того, как у тебя появилось новое сердце. Что влечет за собой неизбежный вопрос: возможно ли, что черты характера донора переходят к реципиенту вместе с пересаженным сердцем. Я прав?

Кэт кивнула.

Дин вздохнул.

– Ты же не собираешься всерьез придавать значение всему этому вздору?

– Ты считаешь это вздором?

– Естественно. Господи Боже мой, Кэт! Где твой здравый смысл?

– Но ведь случаются в жизни такие вещи, для которых еще не найдено научно-логическое объяснение.

– Но не в данном случае, – упрямо настаивал Дин. – Ты умная и образованная женщина, к тому же ты знаешь о строении человеческого тела больше иных студентов. Сердце – это насос, одна из механических деталей организма. Когда она выходит из строя, ее можно починить или заменить. Я видел бесчисленное количество человеческих сердец, которые вскрывали во время хирургических операций. И ни в одном из них я не нашел маленьких отверстий, где прячутся наши страхи и заветные мечты, наши пристрастия, любовь и ненависть. Принято считать, что сердце – хранилище эмоций и чувств. Что ж, об этом написано немало превосходных стихов, но, с точки зрения клинической медицины, это абсолютная чушь. Вместе с тем, если эти газетные вырезки настолько расстроили тебя, что ты хочешь найти семью своего донора, я сделаю все, чтобы тебе помочь.

– Я же ясно сказала, что не хочу ничего знать о семье моего донора, – напомнила ему Кэт.

Дин не знал о том, что накануне своей операции она услышала нечто, что могло пролить свет на происхождение ее донорского сердца. Кэт от души хотела бы, чтобы даже эта крошечная деталь не была ей известна. Но она не выходила у нее из головы, как камешек, попавший в ботинок и не дающий забыть о своем существовании. В последнее время ее постоянная тревога только усилилась.

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая