Пламя страстей (Вторая попытка) - Браун Сандра - Страница 19

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая

Ли предложила Амелии помочь с обедом, и та не стала возражать. Ли накрыла на стол и приготовила картофельное пюре, одновременно отвечая на вопросы Амелии. Стюарт держал Сару на руках, а Чад отправился на чердак за елочными украшениями.

– Принеси детский стульчик, – попросила его Амелия.

Чаду пришлось несколько раз сбегать на чердак, но когда он освободился, стол уже был накрыт.

– Чад, мой руки и неси жаркое. Ли, доставай заливное, а я усажу Сару на стул.

– Она еще никогда не сидела в таком стуле. Она даже еще сама не садится, – попыталась протестовать Ли.

– Предоставь все мне, – уверенно сказала Амелия.

Чад мыл руки на кухне, а Ли тем временем достала заливное в большом хрустальном блюде, которое можно было удержать только двумя руками. Ли направлялась к двери, когда Чад преградил ей дорогу.

– Ты сегодня просто неотразима, – мягко произнес он. – И очень понравилась моим родителям, как я и предполагал.

– Они мне тоже понравились, – отозвалась Ли, поднимая тяжелое блюдо.

Неожиданно он обнял ее за талию и легко поцеловал, несмотря на блюдо, разделявшее их. Его прикосновение пробудило в ней бурю чувств, что явно угрожало не только заливному, но и ее решимости противостоять натиску Чада. Этот мужчина пробуждал в ней всепоглощающую жажду отдаться ему.

– Чад, подавай жаркое! – крикнула из столовой мать.

– И ощущать тебя мне нравится так же, как смотреть на тебя, – проговорил он низким голосом, потом отодвинулся, убрал руку, ухмыльнулся и пошел выполнять просьбу матери. По заливному пробежала дрожь, когда Ли ставила его на стол.

– Я все же считаю, что это не правильно, – строго повторила Амелия. Не обращая внимания на ее слова, Стюарт продолжал втирать бурбон в нежные десны Сары. – Я вообще не одобряю крепких спиртных напитков, а тем более употребление их детьми.

– Это же в медицинских целях, – ответил Стюарт. Он, казалось, даже не обращал внимания на то, что Сара измазала слюнями весь его палец. – Я точно так же поступал с Чадом, когда он был в этом возрасте. Да ты и сама капала ему в горло виски с медом, чтобы прошел кашель.

Амелия сделала вид, что смущена.

– Ли может Бог знает что о нас подумать.

– Ну что вы, – засмеялась Ли, чувствуя себя спокойно и уютно после семейного обеда и приятной застольной беседы. – Я, пожалуй, сама куплю бутылку бурбона.

Они с Чадом сидели на диване, он обнимал ее за плечи, слегка поглаживая по руке. Она старалась не думать о его несколько дерзком поведении на кухне, когда же вспоминала об этом, он, казалось, чувствовал, что у нее на уме, и хитро подмигивал ей.

Даже во время обеда, поразившего ее своим обилием, он мучал ее. Делая вид, что внимательно слушает рассказ отца о делах на ферме, он Опытной рукой гладил под столом ее ногу чуть выше колена. Все ее попытки убрать ногу ни к чему не приводили. Казалось, его рука снабжена радаром, нацеленным на нее. В конце концов она поняла, что сопротивление бесполезно, и сдалась. Он был явно удовлетворен.

– Расскажите, пожалуйста, еще раз, как сажать ее в высокий стул, – попросила Ли мать Чада.

– Установите загородку около груди, потом чем-нибудь ее привяжите. В большинстве стульев есть специальный ремешок, который располагается между ногами и не дает ребенку соскользнуть.

– Мне кажется, легче научить ее сидеть саму, – с убийственной логикой заметил Чад.

Ли и Амелия одарили его уничижительным взглядом, но они с отцом только рассмеялись. Чад относился к родителям с большим уважением, неизменно выполняя все их просьбы. И они в нем души не чаяли. По всему чувствовалось, в какой уютной домашней атмосфере он рос. А уж то, как гордились им родители, было видно невооруженным глазом.

– Ox! – сказала Ли, когда Сара начала плакать и потягиваться. – Боюсь, у нас испортилось настроение.

– Почему бы тебе не уложить ее спать наверху? – предложила Амелия, вставая, чтобы их проводить.

– Я с ними, – с готовностью вызвался Чад.

– Нет, оставайся здесь, – распорядилась мать. – Отец хотел, чтобы ты посмотрел с ним футбольный матч.

Чад покорно опустился обратно на диван. Ли взяла из рук Стюарта плачущую дочурку и пошла за Амелией наверх.

– Это комната Чада, – сказала Амелия, вводя Ли в большую, просторную комнату. – Я ничего в ней не меняла.

Комната была увешана фотографиями спортсменов, спортивными трофеями, вымпелами и флажками. В одном углу стояли лыжи и теннисная ракетка, на стене висел футбольный шлем.

– Вместе мы сможем пододвинуть кровать к стене, а с другой стороны положим подушки, чтобы наша бесценная малютка не упала, – предложила Ли.

Амелия с готовностью принялась осуществлять задуманное.

Они передвинули кровать и уложили Сару, но та никак не могла уснуть. Ее крохотные ножки молотили по матрасу, в приступе раздражения она из стороны в сторону крутила головкой. Лицо ее покраснело.

– На нее действует незнакомая обстановка, – сказала Амелия с сочувствием. – Чад в младенчестве не мог спать нигде, кроме своей кроватки.

– Может, если я лягу рядом, она успокоится, – сказала Ли, сбрасывая туфли:

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Ли легла на кровать и стала поглаживать Саре спинку. Девочка сразу успокоилась, ее рыдания постепенно перешли в тихие всхлипывания, затем в икоту, и скоро она уже мирно посапывала. Ли укрыла ее и себя стеганым одеялом и принялась разглядывать фотографию, где Чад был изображен в критическую минуту футбольного матча, но скоро ее глаза закрылись, и она уснула.

Когда Ли проснулась, с ее ухом происходило что-то неизъяснимо приятное. Она пошевелила головой и стукнулась лбом о голову, склонившуюся над ней.

– Женщина, проснись и поцелуй меня, – потребовал глубокий, густой голос.

Теплые влажные губы нежно, едва заметно прикасались к ее губам, пока она не приоткрыла рот, чтобы слиться с этими ищущими губами в жадном, страстном поцелуе. У нее не было сил открыть глаза, но она вынула руки из-под одеяла и обняла Чада за шею.

– Какая ты сладкая! – прошептал он ей на ухо и снова попытался ее разбудить. Па этот раз ей удалось разлепить веки и убедиться, что Сара спокойно спит у стенки. Чад стоял возле кровати на коленях. Обняв Ли за талию, он повернул ее к себе и вновь прижался губами к ее губам. Его язык жадно и страстно изучал глубины ее рта, хитростью подчиняя ее себе.

– Чад, – слабо выдохнула она, когда его язык достиг ее неба. Его дыхание обжигало ей кожу, теплую со сна. – Здесь нельзя.

– Тихо.

– Твои родители…

–..спят в своих креслах перед телевизором. Матч оказался очень скучным. Молчи.

Она подчинилась, позволив ему лечь рядом с собой. Он натянул на себя одеяло и уложил ее на спину, а сам склонился над ней.

– Не можем же мы…

– Ты так красива, – медленно произнес он. – У тебя такие синие глаза.

– У тебя синее.

– Нет.

– Да, – настаивала она. Забыв обо всем, отбросив здравый смысл, она прикоснулась пальчиком к его темным бровям. Вовсе не желая его возбуждать, она тем не менее повела палец вниз, по носу к губам, очертив их контур, словно провоцируя его.

Чад зарычал и, отбросив всякое стеснение, снова приник к ней поцелуем, страстно желая ощутить на губах ее вкус.

Его рука расстегнула пуговицы у нее на блузке, не встретив какого-либо сопротивления с ее стороны, и скользнула внутрь. Все ее существо тотчас же отозвалось на его прикосновение, когда он одним движением руки расстегнул лифчик. Приподняв голову, он отодвинул прозрачную ткань и взглянул на нее.

– Ли, – благоговейно выдохнул он. Он играл с ее темноватыми розовыми сосками, каждый из которых претендовал на его особое внимание. По своему желанию он менял их форму и цвет, осторожно сжимая их большим и указательным пальцами. Ли извивалась и стонала, изнемогая от желания. Он нежно заглянул ей в глаза и опустил голову.

Ласково, одними губами, он пощипывал ей соски, бросая ее в водоворот страсти. С каждым новым прикосновением все внутри нее сжималось, ощущая пустоту. Ей страшно хотелось, чтобы эта пустота была заполнена.

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая