День греха - Браун Сандра - Страница 62

• Предыдущая
• 62/85
• Следующая

– Не считайте меня невежественной дурой. Я окончила колледж заочно.

– Я и не считал вас невежественной.

– Еще как считали. У вас на лице написано, что вы обо мне думаете, мистер Бейзил.

Он открыл рот, чтобы возразить, но передумал, пожал плечами и заметил:

– Это не мое дело. Просто я не понимаю, как может человек, мужчина или женщина, взять и сказать кому-то: «Эй, вот тебе моя жизнь, распоряжайся ею, как хочешь!» Неужели вы никогда не пытались повести себя независимо?

– Почему же, пыталась. Однажды я, проигнорировав желания Пинки, тайком устроилась на работу в художественную галерею. Я изучала искусство, люблю живопись и на собеседовании продемонстрировала свои знания и способности владельцу галереи. Он нанял меня. Я проработала два дня.

– А что произошло?

– Галерея сгорела дотла. Картины погибли. – Она многозначительно взглянула на Берка. – Поджигателей не нашли, но я больше не пыталась устроиться на работу.

Забыв о еде, он сидел, поставив локти на стол, и смотрел на Реми. На щеках у него тоже россыпь веснушек, заметила она. А глаза не карие, как она думала, а зеленые, темно-зеленые, это можно увидеть, только если внимательно приглядеться.

– Хотите еще?

Он не сразу понял вопрос, потом взглянул на пустую тарелку.

– Да, спасибо.

Добавку он съел молча.

Когда он закончил, она принялась убирать со стола. Он предложил помыть посуду, Реми взяла полотенце, чтобы вытирать.

– Я еще не встречал таких, как вы, – сказал Берк. – Вы меня умоляли отпустить вас к вашему мужу, а ведь он вас просто истязает. Вы – пленница в собственном доме. Никакой самостоятельности. Вашего мнения не спрашивают, даже когда дело касается вашего будущего. Вы – собственность Пинки Дюваля, собственность, которую он демонстрирует окружающим.

– Как его орхидеи.

– Орхидеи?

– Он может часами находиться в оранжерее, ухаживая за орхидеями.

– Вышутите.

– Нет. Но это не важно. Пожалуйста, закончите вашу мысль.

– Мою мысль? Очевидно, вам не противно ваше положение, ведь вы много получаете взамен. Роскошная одежда. Драгоценности. Лимузин с шофером. Какова мать, такова и дочь. Только вы продались дороже, чем Анджела, вот и все.

Он не смог бы сделать ей больнее, даже если бы нахлестал по щекам. Реми бросила полотенце и рванулась прочь, но он мокрой рукой схватил ее за запястье.

– Оставьте меня.

– Вы продали тело и душу Пинки Дювалю и считаете, что это решение оправдывает то, что ваша мать была шлюхой и наркоманкой. Нет, миссис Дюваль, не оправдывает. Конечно, дети родителей не выбирают, но, став взрослыми, мы властны сами распоряжаться своей судьбой. Мы имеем право выбора.

– Неужели?

– Вы не согласны?

– Очевидно, вам было проще делать свой выбор, мистер Бейзил.

– Я думаю, вам тоже не пришлось сильно голову ломать. Красивая, соблазнительная женщина может продать себя очень дорого.

– Вы правда так думаете?

– Конечно, может.

– Нет, я о другом. Вы действительно считаете меня красивой и соблазнительной?

Дернувшись, как от удара, он тут же выпустил ее руку. Но глаз не отвел. Помолчав, он сказал:

– Да, считаю. Вы и сами это знаете. Ваша сексуальность – товар, и каждый мужчина, с которым вы имеете дело, хочет этот товар купить. Каждый – от старого урода Дредда до несчастного заики, который продавал вам апельсины на Французском рынке.

Она пораженно смотрела на него.

– Тот парень в бейсбольной кепке, который побежал за вами, чтобы отдать забытый пакет с апельсинами. Это был я, – сердито пояснил он. – Я следил за вами тогда. И в ту ночь, когда у вас было свидание с Бардо в беседке, – тоже.

– У меня не было свидания с Бардо! Ни в ту ночь, ни в другую. У меня от этого типа мурашки бегут по коже.

– А мне так не показалось.

– Вы слишком самоуверенны и склонны к скоропалительным выводам, и меня это удивляет. Уж вам-то должно быть известно, что вещи не всегда таковы, какими кажутся. Иногда ваши собственные глаза могут вас обмануть.

Он шагнул вперед.

– Вы о чем?

– Вы убили вашего напарника. Сами в него выстрелили. Технически все произошло именно так. Но разве можно обвинять вас, основываясь на этом? Имеются дополнительные обстоятельства. И они вас оправдывают.

– Так. И что?

– А то, что вам неизвестны обстоятельства моей жизни. Как же вы смеете поучать меня и рассуждать о свободе выбора!

– Миссис Дюваль?

– Что?

– Вы когда-нибудь орали вот так на вашего мужа? – Неожиданный вопрос и спокойный тон собеседника смутили ее. – Нет? А следовало бы. Может, он перестал бы поджигать картинные галереи, если бы вы ему сказали: «Как ты смеешь!» – и пригрозили уйти.

– Уйти? – горько усмехнулась Реми. – Блестящая идея, мистер Бейзил. Почему она раньше не приходила мне в голову? Почему…

– Ш-ш-ш! – Он бесцеремонно зажал ей рот ладонью. Она попыталась высвободиться, но он только крепче сжал ее. – Тихо.

Теперь она тоже услышала звук тарахтящего мотора.

– Пока мы не узнали, кто это, – прошептал он, – советую вам вести себя тихо.

Реми вспомнила парней из кафе, гнавшихся за ними на грузовике, и понимающе кивнула. Берк отпустил ее.

– Погасите свечу. – Она дунула на свечку, а он прикрутил лампу, чтобы едва мерцала. – И не высовывайтесь.

Берк пригнул ее голову так же, как тогда в лодке, когда над ними летал вертолет, и знаком велел заползти под стол. Реми повиновалась.

Двигаясь бесшумно, Берк подошел к шкафу и достал с верхней полки пистолет. Это было единственное место, где Реми его не искала сегодня днем, когда Бейзил чинил лодку. Он сунул пистолет за пояс, вышел на пирс и встал, подпирая плечом дверь.

Звук мотора становился все громче. Вскоре показались огни приближающейся лодки. Реми разглядела, что лодка примерно такая же, на какой они с Бейзилом сюда приплыли.

Мужчина крикнул что-то на нью-орлеанском французском диалекте. Бейзил коротко отозвался:

– Здорово, ребята.

Хижина завибрировала, и Реми поняла, что лодка подрулила к пирсу и ткнулась в шину, выполнявшую роль буфера. На четвереньках Реми выбралась из-под стола, подползла к окну. Стараясь не высовываться, она выглянула из-за подоконника. В лодке сидели трое мужчин.

Реми ломала голову: показаться ли ей, дать понять, что она – пленница, либо сидеть тихо. Ей крайне необходимо было вернуться в Нью-Орлеан, но кто знает, будет ли она с этими мужчинами в безопасности? Может, лучше пока оставаться с Бейзилом?

Пока ее терзали сомнения, Бейзил спросил, как идет рыбалка. Значит, они не полицейские. Или Бейзил так специально говорит, чтобы обмануть свою заложницу?

Она снова украдкой выглянула. В сумрачном тумане мужчин было почти не видно, но полицейской эмблемы на лодке точно не было. Да и мало они походили на представителей закона.

Старший по-английски ответил, что они не рыбаки.

– Мы кое-кого ищем. Священника.

– Вообще священника или какого-то конкретного? – весело отозвался Бейзил, но Реми знала, что его дружелюбие – показное.

– Священника, отца Грегори. Он пропал. – Мужчина в лодке чисто галльским жестом пожал плечами. – Если у него имеются враги, мы не хотим, чтобы у нас с ними были проблемы.

– С чего вы взяли, что у него есть враги? Мужчина принялся рассказывать, Берк слушал не перебивая. Потом спросил:

– Заблудился на болоте? Бедняга. Но я здесь уже несколько дней и никого не видел.

Мужчины в лодке шепотом посовещались, потом старший поблагодарил Берка, пожелал спокойной ночи, и они отчалили.

Реми лихорадочно соображала: броситься к двери, позвать их или же это опасно? Ведь чем-то они напугали Грегори, раз он сбежал от них? Должно быть, у него была серьезная причина не доверять этим людям.

Или же он боялся, что его отдадут в руки властей?

Реми вскочила и бросилась к двери, но налетела прямо на Бейзила.

– Вы можете закричать, и они вернутся, – тихим угрожающим голосом сказал он. – Но где гарантия, что они не причинят вам вреда? – А где гарантия, что мне не причините вреда – вы?

• Предыдущая
• 62/85
• Следующая