Цена любви - Браун Сандра - Страница 25

• Предыдущая
• 25/39
• Следующая

— Джордан!

— Лучше бы ты сразу сказал мне об этом. Возможно, тогда я бы совсем разоткровенничалась и поведала бы тебе массу щекотливых подробностей. Для того, чтобы разговорить меня, тебе было вовсе необязательно прибегать к поцелуям. Или ты считаешь, что это — самый верный способ? Совмещаешь полезное с приятным?

Тут, к великому ужасу Джордан, на ее глазах выступили слезы, и весь окружающий мир приобрел расплывчатые, зыбкие очертания. Она яростно утерла глаза рукавом, но прежде, чем из ее уст успели вырваться новые обвинения, Ривз поднял руку в предупреждающем жесте:

— Подожди, — спокойно произнес он, — позволь мне разобраться. Значит, Джим написал заметку в «Таймс» о вашей помолвке с Гельмутом, а ты считаешь, что ему рассказал об этом я?

— А кто же еще!

— Я этого не делал, Джордан.

— Кто же еще, кроме тебя! — выкрикнула она. — И прекрати врать! Ты и так уже барахтаешься по горло во лжи! От твоего двуличия меня просто тошнит!

Ривз вскочил с кровати и прежде, чем Джордан успела пикнуть, ее запястья оказались в железной хватке его рук.

— Только не надо разглагольствовать по поводу двуличия, — процедил он сквозь зубы. — Знаешь ли ты, что это такое? Двуличие — это когда женщина заигрывает с мужчиной, будучи помолвлена с другим. И все это время пытается внушить бедному влюбленному дурачку, что ее помолвка — понарошку. Не обвиняй меня в притворстве, Джордан. Ты могла бы давать уроки актерского мастерства самой Саре Бернар.

Женщина попыталась освободиться от его железной хватки, но это ни к чему не привело.

— Я не помолвлена с Гельмутом, и ты это знаешь.

— Неужели? Ты с ним не помолвлена, но стоит ему поманить тебя пальцем, и ты бежишь, словно комнатная собачонка! Что-то новенькое!

— Я просто не хочу причинять ему боль! — выкрикнула она. — Я хочу быть честной, но ты ведь не знаешь, что это такое! Для тебя главное — победить. Победа — любой ценой, и неважно, кто будет платить эту цену! Все, что тебе нужно, — это хорошо провести время, сделать хорошие фотографии и написать хорошую статью.

Ривз поднял ее в воздух, развернул на сто восемьдесят градусов и швырнул на постель, оказавшись сверху и распяв ее руки на подушках.

— Я не имею никакого отношения к этой заметке, — проговорил он, делая ударение на каждом слове. При этом его ладони еще крепче сжали запястья женщины. — Повторяю еще раз: никакого! — добавил он, встряхнув ее для убедительности.

Джордан беспомощно распласталась на постели. Расширенными от страха глазами она недоверчиво смотрела ему в лицо. Облизнув пересохшие губы, женщина спросила:

— Если не ты, то кто же?

— Кто угодно. В тот вечер, когда ты так наивно просила, чтобы никто никому и ничего не рассказывал о твоей помолвке, присутствовало по меньшей мере пятьдесят человек. Этого вполне достаточно, чтобы поползли слухи, Джордан! Каждый из них мог побеседовать с каким-нибудь изголодавшимся журналистом…

Руки Ривза по-прежнему крепко сжимали ее запястья, но Джордан уже забыла об этом. До ее сознания начал доходить смысл произнесенных им слов. Она закрыла глаза.

— Но Билл сообщил, что журналист, написавший заметку, знает обо мне все вплоть до мельчайших подробностей. Вчера…

— А разве Гельмут не знает твоей подноготной? Разве не рассказала ты ему историю всей своей жизни? Он вполне мог пересказать кому-то еще, тот, в свою очередь, другому, другой — третьему и так далее, покуда какой-то расторопный репортер не сварганил из всего этого статейку.

Окинув мысленным взором события последних трех месяцев, Джордан подумала, что в словах Ривза вполне может быть доля истины. Только вот не врет ли он ей? Словно прочитав ее мысли, мужчина сказал:

— Я признаю, что вчера, когда мы сошли с парома, был зол как черт, и согласен с тобой в том, что все свидетельствует против меня. Но если бы я так поступил, то не стал бы юлить и изворачиваться. А я не делал этого. Клянусь тебе, Джордан!

Она заметила, какие зеленые у него глаза. Морщинки вокруг них то появлялись, то исчезали. Она видела их так близко, что могла бы сосчитать.

— Ты переспал вчера с той бабой?

Вопрос застал их обоих врасплох. Джордан не собиралась задавать его, он сорвался с губ помимо ее воли. Несколько секунд Ривз озадаченно молчал, а затем потряс головой и тихонько рассмеялся.

— С этой набитой дурой? — недоверчиво переспросил он. — Вот уже тридцать пять лет я веду жизнь далеко не безгрешную, но на сей раз можешь мне поверить, Джордан. Я подцепил ее здесь, в баре, и повез в «Палас», поскольку Гельмут во время нашей встречи в его офисе обмолвился, что вас пригласили на ужин именно туда. Сразу же после вашего ухода я послал ее куда подальше. Никогда еще не слышал, чтобы женщина несла такую ахинею!

— А зачем же тогда было доставлять себе столько хлопот с нею? — Боль, звеневшая в висках, отступила, Джордан расслабилась и стала с большим интересом разглядывать дорожку курчавых волос, бежавшую по его груди.

Ривз переместился так, что оказался над нею, склонил голову и, приблизив губы к самому ее уху, ответил вопросом на вопрос:

— А ты как думаешь?

Его губы щекотали мочку ее уха.

— Чтобы заставить кого-нибудь тебя приревновать?

— Ты. попала в самую точку.

— О, Ривз, — вздохнула она. — Когда я ехала сюда, то была готова выцарапать тебе глаза, а сейчас… — Ее голос дрогнул. Губы Ривза уже ласкали ее шею. — Не так быстро. У меня никогда не получается за тобой угнаться. Сначала ты меня злишь, а потом я нахожусь в полной растерянности. Ты не похож ни на одного из тех мужчин, которых мне приходилось встречать. Ну, что мне с тобой делать?

Ривз поднял голову, внимательно посмотрел ей в глаза и весело сказал:

— У меня на этот счет есть отличная идея.

— Нет! — воскликнула Джордан и попыталась оттолкнуть его. Осознав бесплодность этих попыток, она стала мотать головой из стороны в сторону, однако увернуться от его губ ей также не удавалось.

— Ривз, то, что было между нами раньше…

— Требует продолжения.

— Да… То есть нет! Это была ошибка. Я сама не знаю, что заставило меня… — Его губы вновь настигли ее рот и теперь целовали уголки ее губ, однако Джордан пыталась говорить, не обращая внимания на эту помеху: — Я… Мы не можем… Мы не должны…

— Можем. И должны.

— Нет! Я не хочу!

— Не ври, болтушка!

Ривзу надоело дурачиться, и он накрыл ее губы всамделишным глубоким поцелуем, положив конец ее сопротивлению и возражениям.

Их губы, пылких изголодавшихся друг по другу любовников, встретились. Джордан отнюдь нельзя было назвать пассивной стороной. Ее губы сомкнулись вокруг его языка и смаковали дарившее им наслаждение. Уже задыхаясь, она откинула голову на подушку и отвернула ее в сторону, подставив его жадным поцелуям шею.

— Ах, Ривз, — прошептала она, — как мне нравится эта постель!

— Почему?

— Потому что она до сих пор хранит тепло твоего тела. И пахнет тобой.

— О, Господи! — промычал он, а затем обнял ее и перевернулся. Теперь он мог снять с нее жакет, затем, потянув за край свитера кверху, стянул его с Джордан через голову. Смеясь, она помогла ему, освободив руки из рукавов.

Отшвырнув в сторону ненужные одеяния, Ривз стал любоваться ее грудью. Взял ее в руки и начал ласкать соски большими пальцами.

— Как я люблю за этим наблюдать! — сиплым от возбуждения голосом проговорил он, наблюдая, как они твердеют.

Джордан выгнула спину и застонала от наслаждения. Одной рукой он обнял ее за шею и заставил поглядеть себе в глаза, а затем снова прильнул ртом к ее губам. Другая его рука оставалась на груди Джордан, лаская сосок, от чего по ее телу раз за разом прокатывались сладкие судороги наслаждения.

Ей казалось, что она тонет. Сначала женщина думала, что это чувство вызвано его поцелуями, заставляющими забыть обо всем на свете, но потом вдруг осознала, что снова оказалась на спине под ним. Губы Ривза начали медленное путешествие вниз: от ее рта — к шее и груди. Наконец один из ее сосков пропал между его губами. Словно ребенок, который пьет молоко матери, Ривз втягивал в себя сладость этой женщины. Язык его, став воплощением нежности, заставил ее испытать такое наслаждение, которого она не знала никогда раньше. Все ее тело била крупная дрожь.

• Предыдущая
• 25/39
• Следующая