Наследство - Браун Саймон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/103
• Следующая

Нортем опустил глаза и даже стал казаться меньше ростом.

– Надеюсь, что вы ошибаетесь, Ваше Высочество, – произнес он очень тихо. – Надеюсь от имени королевства, что вы очень сильно заблуждаетесь.

Капитан Королевской Стражи Эйджер Пармер внимательно изучал свое отражение в одном из высоких окон, освещавших Длинный Коридор, главный дворцовый коридор, соединявший тронный зал с личными покоями и кабинетами королевы. Ему все еще не верилось, что это был он, – так ловко сидела на нем новенькая форма. Смуглая женщина с жесткими, точно проволока, волосами, которую нашел Камаль для того, чтобы снять с Эйджера мерку, скроить и сшить голубой камзол и штаны, оказалась первоклассной мастерицей. Он повернулся на пятках и искоса взглянул на свои левый профиль, однако весь вид все же портило его приподнятое плечо.»Ай да ладно, – мысленно сказал он, обращаясь к самому себе, – не всем же быть такими высокими и красивыми, как Камаль».

Распахнулись широкие двойные двери тронного зала, и появилась королева в сопровождении свиты и суетившихся гостей. Эйджер выкрикнул команду, и его собственное подразделение стражников выстроилось впереди эскорта. Вся процессия направилась вдоль Длинного Коридора в личную трапезную королевы, продолговатое помещение, все пространство которого было заполнено самым огромным столом, какой Эйджеру когда-либо приходилось видеть. Несмотря на то, что помещение называлось королевской трапезной, сама королева вкушала здесь пищу только в тех случаях, когда ей приходилось принимать большое число гостей, в другое же время она предпочитала для завтраков, обедов и ужинов свою уютную гостиную. Эйджер расставил своих людей вдоль стен, сам определил место для себя самого, и так они стояли в продолжение всего обеда, с копьями, поднятыми вверх, наконечники которых блестели по меньшей мере на высоте фута от голов стражников.

Эйджер внимательно наблюдал за Ашарной, увлеченной беседой, и хотя она выглядела чрезвычайно болезненно, тем не менее она была, как всегда, царственна и полностью владела собой. Вместе с ней на обеде присутствовали члены ее семьи и приближенные чиновники, кроме них, присутствовали особые гости королевы – один аристократ из провинции со своей свитой, как понял Эйджер, – а далее шли представители самой Кендры, такие как мэр города и главы основных торговых гильдий. Безукоризненно вежливые слуги с поклонами усаживали гостей на предназначавшиеся для них места. Затем те же слуги с подобающими поклонами подносили гостям большие тарелки и кубки, наполненные изысканными напитками.

Прошло какое-то время, и Эйджер определил, что аристократ прибыл из Амана. Он сидел между своим соотечественником Оркидом Грейвспеар и принцессой Ариной. Эйджер разглядел, что это был юноша весьма приятного вида с широкой белозубой улыбкой и открытым выражением лица. Кроме того, от взгляда Эйджера не укрылось, что некоторым из гостей, приходившимся родней королевской семье из Двадцати Домов, в том числе кузине Береймы, его другу Галену Амптра и отцу Галена герцогу, было вовсе не по нраву присутствие молодого гостя и та легкая фамильярность, с которой тот обращался к Ариве. Принцессе, в свою очередь, определенно нравились знаки внимания со стороны зарубежного принца, и она разговаривала с ним весьма оживленно, время от времени даже смеялась мягким грудным смехом, которого прежде Эйджеру не приходилось от нее слышать.

Он подумал о том, что Арива могла быть просто хорошей актрисой. Камаль говорил ему, что в отличие от Береймы она питала серьезную антипатию по отношению к Двадцати Домам, так что, зная нелюбовь аристократов к простонародью, провинциалам любого класса и церковникам, она вполне могла уделять такое повышенное внимание к принцу Амана только для того, чтобы подразнить их и вызвать из раздражение. Если это в действительности было так, то принцесса преуспела в своих намерениях.»Это очень хорошо для вас, Ваше Высочество, – подумал Эйджер. – Неплохую колючку принцесса подложила на сиденье аристократов».

Обед продолжался, и Эйджер заметил, что кое-кто из Двадцати Домов смотрит на него и перешептывается между собой. Не укрылось это и от взгляда королевы. Она легонько постучала по столу ножом, и тотчас все затихли и обратили взгляды на Ее Величество.

– Герцог Амптра, я заметила, что вы и ваши соседи о чем-то шепчетесь между собой. Может быть, нам всем было бы полезно узнать, о чем?

Герцог, чрезвычайно тучный человек, страдавший от подагры, а кроме того – Эйджер мог бы поклясться – от нескольких разновидностей сифилиса, с удивлением взглянул на королеву. Он не привык, чтобы с ним обращались, как со школьником, а упоминание о «соседях» предполагало, что королеве известно определенно все.

– Ваше Величество, всего-навсего пустяковый разговор, болтовня, не имеющая никакого значения… – Он мямлил, растягивал слова, а его двойной подбородок трясся.

Его сын поспешил на выручку отцу.

– Ваше Величество, мы всего лишь обсуждали великолепную форму вашей королевской стражи.

– В самом деле? – Королева выдержала паузу, осматривая форму.

– Дорогой лорд Гален, я не вижу никакой разницы в форме; насколько мне известно, мои стражники носят такую же форму, какую носили стражники во времена моего отца.

Гален шумно сглотнул слюну.

– Да, это верно, но часто случается так, что внезапно обращаешь внимание на самые обыденные вещи, замечая их… исключительность, их особенные качества?

Он произнес эти слова с вопросительной интонацией, слишком поздно осознав свою ошибку.

– Качества, – повторила королева, аккуратно прожевывая кусок мяса. – Какие же, к примеру?

– Цвет, Ваше Величество, – быстро ответил Гален.

– Он подобен цвету моря, омывающего берега Кендры, – тут же подхватил его отец.

– Ах, значит, цвет, – королева милостиво кивнула. Удовлетворившись преподанным уроком, она повернулась к гостю, принцу Амана, чтобы о чем-то спросить его, но тут послышался другой голос, который, сдерживая смешок, произнес:

– А еще конфигурацию.

Теперь раздалось сдержанное хихиканье. Ашарна вновь повернула голову и гневно взглянула в сторону представителей Двадцати Домов. Она успела заметить, что Коллз с сыном выглядели чрезвычайно смущенными, а вот сидевший рядом с ними Минан Протас, который совсем недавно вступил в отцовское наследство, безуспешно пытался подавить смех.

– Герцог Протас, вы имеете в виду что-нибудь определенное? – спросила Ашарна таким ледяным голосом, что сидевшие рядом с ней Берейма и Оркид невольно отшатнулись.

Протас считался грубым, неотесанным болваном даже среди людей его круга. Он, не задумываясь, указал на Эйджера, стоявшего на своем посту так прямо, как только это было для него возможно, и разглядывавшего невидимую точку на противоположной стене, и произнес, по-прежнему пытаясь подавить смех:

– Не что-нибудь, Ваше Величество, а кого-нибудь.

Не в силах более подавлять распиравшее его веселье, Протас разразился грубым хохотом.

Никто не поддержал грубую шутку герцога. Королева молча ждала, пока он не закончит смеяться. В конце концов Протас осознал, что никто не поддержал его шутки, и, справившись с собой, замолчал.

– Герцог Протас, сколько вам лет? – озабоченно спросила королева.

– Сколько мне лет, Ваше Величество? Позвольте… Мне где-то за сорок. Да, я думаю, что так оно и есть. – Он широко улыбнулся королеве.

– Можно допустить, что сорок пять?

Протас на мгновение задумался, затем кивнул.

– Да, где-то так.

– Значит, когда закончилась Невольничья Война, вам было уже тридцать.

Взгляды всех присутствовавших обратились к Протасу, который производил в уме сложные вычисления. После долгой паузы он, наконец, кивнул.

– Да, Ваше Величество, так, должно быть, и есть.

– С каким полком вы сражались?

В том конце стола, где только что царило мертвое молчание, наступила совсем уж ледяная мертвящая тишина.

– М-м-м, ни с каким, Ваше Величество. Я в то время был обременен тягостными обязанностями по отношению к моему отцу, последнему из герцогов нашего рода.

• Предыдущая
• 19/103
• Следующая