Аргонавты Средневековья - Даркевич Владислав Петрович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/54
• Следующая

«Коль скоро ты его с вниманием тщательно исследуешь, то увидишь, чего достигли в Греции в отношении различных видов красок и смесей, что знают в Тоскане об электре (твердом соединении серебра с золотом. – В. Д.) или о разнообразии черных красок, что знают, в отличие от других, арабы в области кузнечного дела и литья, каким разнообразием сосудов различной формы, изготовлением гемм или изделий из кости, украшенных золотом (и серебром), славится Италия, как любят и ценят разнообразные оконные украшения во Франции, что хвалят в Германии из числа золотых, серебряных, бронзовых, железных, деревянных и каменных изделий».[5]

Лишь немногие из путешественников Средневековья оставили записки о своих скитаниях в отдаленных и удивительных краях. Эти энергичные, сильные и решительные люди не вели путевых дневников и не писали подробных писем; безвозвратно канули в Лету сами их имена. О некоторых уцелели только скупые и отрывочные сведения, всесторонне изученные наукой. Чтобы рассказать о средневековых землепроходцах, современный исследователь обращается к археологии, нумизматике, истории искусства (рис. 1). Он заставляет «говорить» не только хроники, ученые трактаты, деловые документы, но и архитектурные памятники, и «мертвые» музейные экспонаты – безмолвных свидетелей некогда процветавшей торговли, многотрудных странствий «духовных ратоборцев»-пилигримов, парадных приемов иностранных послов.

Рис. 1. Основные европейские пути сообщения. Установить марш руты викингов (на карте показаны черными линиями) помог анализ археологических находок – зарытых сокровищ и содержимого могильных курганов. На всем пространстве от Исландии до Ирана скандинавы выгодно обменивали драгоценные меха, моржовую кость, янтарь и многочисленных рабов на серебро, стекло, ткани и оружие. Жирным пунктиром показаны международные торговые пути[6]

Он исходит из того, что между отдельными областями культуры не существовало жестких и неподвижных границ обращение к литературе, эпосу мифологии, истории религий открывает для него неожиданные перспективы. И тогда детали, которые вначале казались несущественными и случайными, превращаются в ключ к пониманию многообразных явлений «Посторонние» факты, якобы независимые друг от друга, находят свое место в целостной картине Раздробленное и само по себе мертвое, вписываясь в широкий контекст, преобразуется в яркую, многообразную и вечно живую историю.

Археолог обладает собственными методами исследования связей, изучая вещи и монеты, найденные вдали от их родины Выявляемые предметы импорта он делит на две категории предметы массового ввоза и предметы роскоши. Первые (монетное серебро, стеклянные и каменные бусы, дешевые металлические украшения, оружие) характеризуют как внешние связи, так и повседневный внутренний обмен (рис 2) Они сначала поступали на городские рынки и ярмарки, оттуда купцы-коробейники разносили их по деревням. Эти иноземные изделия пользовались большим спросом у феодальной знати, в среде ремесленников и крестьян (у последних – за исключением оружия) Предметы роскоши (произведения художественного ремесла из золота, серебра и драгоценных камней, шелковые ткани, поливная и стеклянная посуда) переносились на огромные расстояния в составе посольских и свадебных даров, паломниками, бродячими ремесленниками и эмигрантами, в числе военных трофеев.

Рис. 2. Романские бронзовые изделия с территории Восточной Европы, XII–XIIIвв. 1 – драконовидный водолей-рукомойник (Лотарингия), 2 – водолеи в виде рыцаря (Саксония)

Драгоценная утварь быстро оседала в сокровищницах светской аристократии и ризницах монастырей, превращаясь в «недвижимое имущество». Изделия из серебра нередко переплавлялись в монеты или слитки и снова попадали в сферу обращения.

Определение происхождения импортных предметов позволяет установить те страны, между которыми велся обмен, и страны, расположенные на главных коммуникациях. Хронология вещей намечает периоды зарождения, расцвета и постепенного затухания связей с тем или иным районом, а их картографирование помогает реконструировать важнейшие пути сообщения. Концентрация находок выявляет основные торговые центры. Обстоятельства открытия предметов (в кладах, на территории замков, городских крепостей-детинцев или торгово-ремесленных посадов, среди утвари церквей, на сельских поселениях и в могильниках при них, в дружинных погребениях) содержат сведения о социальном составе участников обмена.

Так углубленное изучение памятников культуры помогает воссоздать историю «открытия земли», рассказать не об изолированной жизни, а о постоянном и плодотворном общении людей.

Востоке географию считали богоугодной наукой, а расширение географических горизонтов – благочестивым деянием. Странам, покоренным мусульманским завоеванием, принадлежала активная роль в евразийской торговле – весьма уважаемом занятии, ибо сам пророк будто бы сказал: «Купец равно блажен в сем мире и в будущем»; «Кто зарабатывает деньги, угоден Аллаху». В средневековой же Европе существовало двойственное отношение к географическому пространству и идее движения. С одной стороны, боязнь дали, стремление к локальной обособленности и замкнутости в удобно обозреваемом микромире. Казалось, все удерживало от попыток покинуть отчий кров: бездорожье, опасности, на каждом шагу подстерегающие путника, неосведомленность об отдаленных землях, где чужака могли ожидать скорая гибель и забвение. По самой своей природе феодальный строй тяготел к упорядоченности всех сторон бытия: каждому в зависимости от положения в иерархии был предуказан определенный круг обязанностей и соответствующее место в пространстве средневекового мира. Феодализм стремился изолировать сословную личность: приковать рыцаря к его замку, священника – к его приходу, ремесленника – к его мастерской, крестьянина – к его наделу. Кругозор человека замыкался зубчатой стеной леса вокруг распаханного поля, феодальным владением, монастырем или городской общиной. Людей разделяли социальные перегородки, территории дробились на множество разобщенных княжеств и графств. Христианство проповедовало необходимость самоуглубления и сосредоточенности, которым мешает смена впечатлений в путешествии: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Евангелие от Матфея). К обращенности в себя призывал блаженный Августин: «Люди удивляются высоте гор, и огромным волнам моря, и величайшим водопадам, и безбрежности океана, и течению звезд, они же не обращают внимания на себя самих…».[7] Истинно верующему незачем ходить далеко. «Деревце, часто пересаживаемое, засыхает», – утверждали теоретики византийского монашеского аскетизма. Паломничество – это, бесспорно, богоугодное дело, но вместе с тем и опасное для благочестия: ведь пилигримы шли к чужим народам – еретикам и язычникам. Моралисты смотрели с недоверием на беспокойный бродячий люд.

• Предыдущая
• 2/54
• Следующая