Состоятельная женщина. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 31
- Предыдущая
- 31/114
- Следующая
„И всегда-то он выбирает самое неподходящее время для своих разговоров", – пробурчал себе под нос Большой Джек, устанавливая каминную решетку. Облокотившись на нее, он на мгновение перевел взгляд на полыхавший в очаге огонь: сердце его переполнилось печалью и отчаянием. Он как бы мысленно прощался в этот миг с Элизабет – бедняжка, какую тяжелую жизнь она прожила! А дети? Что их ждет, когда они останутся без матери? И очень скоро, даже последний снег не успеет растаять под весенними солнечными лучами.
Из задумчивости его вывело легкое прикосновение чьей-то руки. Он сразу узнал Эмму. С трудом сглотнув застрявший в горле комок, Джек хрипло прокашлялся и выпрямился во весь свой могучий рост.
– Что там у тебя, дочка? – попытался он улыбнуться.
– Ты опаздываешь, пап! Пойди проведай маму – и можете отправляться.
– Хорошо, милая. Только сполосну руки, а то они все в угольной пыли. – И Джек подошел к раковине, где еще возился с горшками Уинстон. – Поднимись к матери, сынок. Я загляну через минутку. Она ведь так расстраивается, если мы не заходим к ней перед работой.
Уинстон кивнул, вытер последнюю тарелку и быстро вышел из кухни, все еще что-то нервно насвистывая.
Джек поглядел на Эмму, стоявшую с чайницей в руках – она отсыпала каждому немного заварки и сахара в кулечки, которые они брали с собой на работу вместе с бутербродами. Концы каждого кулька она аккуратно закручивала, чтобы ничего не просыпать по дороге.
– Ты бы переоделась, Эмма! А то еще простудишься в этой своей ночной рубашке. Шаль, я вижу, совсем прохудилась. Все дела, слава Богу, переделаны, так что можешь идти и заниматься собой.
– Хорошо, папа, – широко улыбнулась дочь. – Я как раз все уже приготовила для вас с Уинстоном. – Серьезное лицо ее так и расцвело. Необычно глубоко посаженные зеленые глаза ярко светились.
„Все в порядке, – решил Джек, – она по-прежнему любит меня". Словно в подтверждение его мыслей Эмма подбежала к нему и, встав на цыпочки, дотянулась до отцовской шеи, пригнула его голову к себе и нежно поцеловала в щеку.
– Увидимся теперь в субботу! – произнесла она.
Отец прижал дочку к себе своими сильными руками: как хотелось ему защитить ее от всех напастей!
– Береги себя, доченька, там в Фарли-Холл, – проговорил он с нежностью, и голос его чуть не осекся.
Не успел он оглянуться, как Эмма уже упорхнула, незаметно выскользнув из его рук, и Большой Джек остался на кухне один.
Тяжело вздохнув, он снял с крючка висевшее за дверью пальто. Пошарив в карманах, он извлек оттуда маленькие кожаные ремешки, которыми перехватывал у щиколотки свои плисовые брюки, чтобы во время работы на ноги не оседала пыль. Завязывая сейчас брючины, он раздумывал, надо ли сообщать жене, что он уже подал заявление об уходе с завода, или нет. Решая этот непростой вопрос, Джек нахмурился, в то время как пальцы привычно делали свое дело, сами определяя, достаточно ли туго ремешок обхватывает щиколотку. С работой в их краях было действительно непросто, и многие вообще не имели никакой работы. К тому же Джек любил трудиться на свежем воздухе, хотя целый день, по десять часов подряд, кидать тяжелую, мокрую глину на железный поддон могло бы отбить охоту к этому занятию у любого человека, какой бы недюжинной силой он ни обладал. Но не это смущало Большого Джека, не боявшегося никакого изнурительного труда, а те деньги, которые ему платили. В пятницу, набравшись наконец смелости, он прямо сказал об этом Стэну, своему мастеру.
– Восемнадцать шиллингов десять пенсов – разве этого достаточно, чтобы принести домой в конце недели? Как-никак, а у меня жена и трое детей. Они-то ни в чем не виноваты, но старый Фарли должен, черт побери, соображать, что на такие деньги не проживешь. Что мне, с голоду околевать что ли? Он просто скряга, Стэн, да ты и сам об этом знаешь, – заключил он свою тираду, показывая, что на сей раз намерен идти до конца.
Стэн сочувственно покачал головой и... отвел глаза: трудно было вынести упорный взгляд Большого Джека.
– Ты абсолютно прав, – согласился мастер. – Платить такие деньги – это преступление. Но кругом полно народу, и они получают в неделю всего по двадцать шиллингов, хотя по должности им положено куда больше. Да я и сам получаю ненамного больше этого. А что тут можно поделать? Ничего! Согласен – работай, не согласен...
Он сказал Стэну, что работать больше за такую плату не намерен. Но уже в субботу снова отправился на завод, проглотив свою гордость. Переговорив со старшим мастером Эдди, его давним другом, с которым они играли вместе еще мальчишками, он, однако, узнал от него, что через неделю тот может взять его к себе и платить по двадцать шиллингов в неделю – не так уж много, но все-таки повышение... Надо ли обо всем этом рассказывать Элизабет? Пожалуй, все же не стоит. Она знала, как ненавистна ему его будущая работа на заводе, так что ее рассказ только бы ее расстроил, ухудшив и без того плохое состояние. Нет, точно, не стоит. Пусть пройдет неделя: если ему, правда, дадут эти деньги, тогда можно и рассказать жене все как было. Утешало его только то, что новое место работы размещалось минутах в десяти от их дома, в долине, на другом конце деревни, что возле берега реки Эр. Это значит, что он сможет быть поблизости от Элизабет и всегда, если потребуется, прийти ей на подмогу. Сознание этого согревало сердце – новая работа уже не представлялась ему больше такой непереносимой.
Но вот часы на деревенской площади пробили пять – Джек тут же вскочил с места и пошел к двери кухни – той поистине львиной поступью, которая бывает у многих высоких мужчин. Перешагивая через две ступени, он стал быстро подниматься по каменной лестнице – звук его подбитых гвоздями тяжелых башмаков гулким печальным эхом отдавался в тишине дома, наполняя его почти траурным металлическим звучанием.
Эмма, уже переодевшаяся, стояла подле кровати матери вместе с братьями, Уинстоном и Фрэнком: вся троица в своей серой обтрепанной одежде казалась воплощением безутешного горя. Впрочем, латанная-перелатанная, одежда эта выглядела тем не менее безукоризненно чистой и аккуратной, как и они сами, – тщательно вымытые лица, волосы причесаны не как-нибудь, а на совесть. И хотя дети Джека и Элизабет были не слишком похожи друг на друга, в каждом из них чувствовалось то несомненное изящество, которое заставляет забывать даже о самых нищенских одеяниях. В каждом из троих ощущалось и своеобразное достоинство, застывшее на их серьезных лицах. При виде ворвавшегося в спальню отца они расступились, давая ему дорогу. В отличие от них Джек излучал бурную энергию, а на его губах играла бодрая улыбка, о которой он вовремя позаботился.
Элизабет полусидела в кровати, опираясь на целую гору подушек. Несмотря на крайнюю бледность – в лице ее не было буквально ни кровинки – жар, казалось, спал, и она обрела определенное спокойствие. Эмма успела вымыть мать, причесать волосы и накинуть ей на плечи голубую шаль: этот цвет еще больше подчеркивал голубизну прекрасных глаз, как и разметавшиеся по подушкам мягких, совсем как шелковые нити, волос. Сердце Джека защемило, когда он взглянул на высвеченное пламенем свечи лицо жены. Мраморно-бледное, оно напомнило ему резные слоновьи бивни, на которые он в свое время насмотрелся в Африке. Черты этого лица были заостренными, словно над ними потрудился искусный резец ваятеля, грубость плоти больше уже не ощущалась. Казалось, сама Элизабет превратилась в маленькую изящную статуэтку.
Теперь лицо Элизабет озарилось улыбкой – она увидела мужа, склонившегося над кроватью. Она протянула к нему свои исхудалые руки – муж с какой-то непонятной яростью подхватил жену и прижал ее к себе, как будто не собирался отрывать слабое, немощное тело от своего, сильного и мужественного.
– Сегодня, Элизабет, мы совсем молодцом! – воскликнул он с нежностью, словно ласкавшей сам воздух комнаты и делавшей его голос легко узнаваемым.
– Да, Джон, мне и вправду лучше, – подтвердила она, стараясь придать своему лицу как можно более мужественное выражение. – Думаю, вечером, когда ты придешь с работы, дорогой, я уже смогу подняться. Приготовлю тебе тушеную баранину с луком и клецками, напеку булок...
- Предыдущая
- 31/114
- Следующая
