Небо и корни мира - Тулянская Юлия - Страница 63

• Предыдущая
• 63/104
• Следующая

Придерживая ковш снизу ладонью, чтобы не расплескать, Девонна вернулась и снова опустилась на колени рядом с Яромиром. Дружинник, все еще державший его голову, взглянул на вестницу с надеждой.

– Посмотри на меня! – сказала Девонна мужу, ловя глазами его уже стекленеющий взгляд. – Вот противоядие. Сейчас ты выпьешь его, и смерть отступит. Ты будешь жить! Ты выпьешь и будешь жить!

Девонна поднесла ковш к губам Яромира, не отпуская глазами его взгляда, в котором, ей показалось, сквозь предсмертную пелену тоже блеснула надежда. Скрюченными пальцами Яромир потянулся к ковшу, и Девонна поддержала его руку. Так они оба держали ковш, пока он пил, на самом деле только проливая, но думая, что пьет, что это спасение. Дружинники затихли, не смея вздохнуть, и было слышно только, как тяжко и хрипло дышит Яромир, пытаясь проглотить воду…

Пальцы Яромира разжались, и Девонна положила ковш на пол – в него сразу же скользнул испуганный Гриборкен. Девонна протянула руки над грудью Яромира, чувствуя, что всей ее силы хватает лишь на то, чтобы заставить биться останавливающееся сердце. Судороги стихли, дыхание стало ровным, и она поняла, что его боль отступает, становится далекой, тупой и тяжелой.

Но это было только начало. Несколько ночей Девонна не спала и не отходила от мужа, прислушиваясь к его дыханию, и еще много раз ей приходилось простирать руки над его телом, творя то, что люди называют чудом. Понемногу лицо Яромира перестало напоминать лицо мертвеца. Гладя его ладонь, Девонна чувствовала: ладонь теплая, живая, ему становится легче. Ликсена, ее рыжая подруга-полукровка с окрасом волос, как у полосатых деревенских кошек, пришла сменить Девонну:

– Тебе надо поспать. Если ему станет хуже, я сейчас же тебя разбужу.

В эти дни Ликсена присматривала за маленьким Кресом, взяв его вместе с Шалым к себе. Девонна наконец согласилась ненадолго уснуть, только сперва забежала к сыну. Ее силы были на исходе.

Через день Яромир пришел в себя. Колояр каждый день заглядывал к вестнице узнать новости про князя. Заглянув в этот раз, он увидел: Яромир лежит с открытыми глазами, а Девонна сидит рядом, обеими руками держа его за руку.

– Девонна, – понизив голос спросил Колояр. – Это в самом деле было противоядие? Ты великая целительница, Девонна…

Вестница приложила палец к губам.

– Сейчас…

Ослабевший Яромир уснул. Девонна потихоньку вышла из покоя. Ей нужно было хоть кому-нибудь сказать о том, что она пережила. Друг и воевода Яромира лучше всего подходил для того, чтобы довериться ему:

– Это была вода.

– Какая вода? Целебная?

– Обычная, из кадки в сенях.

Колояр недоуменно посмотрел на нее.

– Я знала, что он мне поверит, – сказала Девонна. – Он должен был верить, что не умрет.

Когда-то давно, когда Яромир еще только поступил в дружину князя Войтверда Даргородского, он получил во временное владение деревеньку Лихово – «на прокорм». Прежде эта деревня принадлежала другому дружиннику, погибшему по несчастной случайности в схватке на игрищах.

Яромир в Лихово никогда не ездил. Подать ему привозил в город староста – чего и сколько хотел. Яромир никогда даже не интересовался, что на телеге. Еще жива была его мать, так что «разбирать гостинцы» было ее дело. Из-за этого Яромира хоть и не видали в глаза, но любили в деревне. Сам он брал награды на игрищах – и коня, лучшего, чем купил бы за счет своей деревни, и золотые монеты с даргородским гербом.

Когда Яромир попал на каторгу, Лихово перешло к другому. С тех пор Яромир позабыл даже название деревушки. Зато его там вспомнили, едва он явился в Даргород князем Севера, заступником Обитаемого мира.

Узнав, что раненого князя нужно перевезти куда-нибудь в спокойное и безопасное место, лиховские мужики позвали Яромира с женой и сыном «домой» и принялись приводить в порядок двухъярусный терем: в дни смуты его не сожгли, но он обветшал без хозяина, пристройки и забор соседи растащили на бревна, разобрали печи – в общем, попользовались: не пропадать же добру.

Услышав, что дом большой, Девонна позвала с собой хозяйку Кейли с детьми. Женщины подружились: Кейли по-матерински понимала беду Девонны, а вестница с облегчением оперлась на крепкое плечо хозяйки Кейли, которой не раз приходилось на время превращать в дом для своих детей и овраг, и лесную поляну, и шалаш, и заброшенную избу. Хозяйка в два счета навела уют в полупустом тереме с недавно сделанными, пахнущими свежей стружкой лавками и столами. Она обошла терем, запомнила расположение всех покоев, клетей, подклетей и светелок, выбрала, где лучше лежать больному, где поставить кроватку маленького Кресислава, и в знак своего воцарения на новом месте затопила печь.

Несколько дней Нейви с Элстом пилили, а Ершех колол дрова во дворе. Мышонок был на посылках, Кейли готовила на всю семью, а Лени сидела с маленьким Кресом. Мышонок быстро подружился с местными детьми, и теперь под вечер убегал кататься на санках с горы. Ершех иногда уходил вместе с ним: ему было скучно в доме, когда вся работа оказалась переделана.

– Я привык к бродячей жизни, а тут в четырех стенах от скуки подохнешь, – говорил он Мышонку. – Да и за ворота выйдешь – хоть вой. Направо посмотришь – снег, налево – снег. Впору запить.

Мышонок быстро учился даргородскому наречию. Креса он иногда брал с собой, как берут младших братьев все деревенские дети. Пес Шалый предпочитал свернуться калачиком дома возле лежанки Яромира.

В светелке Кейли посадила дочь за шитье, и сама усердно шила и вязала на всю семью. Деревенский столяр сделал прялки и ткацкий станок для Лени и для Девонны. Они обещали со временем отдать полотном. Деньги в то время уже не ходили: кому нужны деньги, если миру грозит Конец? Поэтому в Лихово, как и почти везде, был заведен другой обычай Ткацкий станок хозяйка Кейли, считалось, получила «от деревни», и полотна она должна была теперь тоже «деревне», так велись теперь расчеты всех и со всеми.

Сама Девонна работала у себя в покое, чтобы Яромир мог всегда видеть ее. Но иногда она забегала к женщинам в светелку и обучала Лени ткать так же искусно, как умела сама. Кейли, штопая одежду, посматривала на Девонну и Лени, склонивших рядом светловолосые головы над ткацким станком, и улыбалась. Ей чудилось, у нее две дочери.

Свои травы, зельницы, ступки Девонна разместила в пристройке. Лени часто забегала туда, и они вместе занимались приготовлением лекарств. Конечно, как помощница Лени не смогла заменить Ликсену, но была усердной, старательной и обещала стать хорошей лекаркой. Как всегда, к Девонне потянулись больные из деревни. Она не могла отказать им, к лежачим, случалось, бегала сама, а потом посылала Лени проведать, передать снадобья. Этим семья быстро расплатилась с местной общиной, и в ответ община всегда готова была послужить ей своим трудом.

Встав до рассвета, хозяйка Кейли замешивала тесто, пекла хлеб, а то и пироги. С утра она раздавала поручения всей семье и до обеда начищала дом. Девонну Кейли старалась полностью освободить от домашних забот.

Яромир, казалось, никого не замечал и не узнавал, кроме жены. Если бы Девонна не выводила его то в трапезную, то во двор, он просидел бы в полутемном покое весь день. От света у него болели глаза, и Девонна занавешивала окна. Днем, опираясь на руку жены, Яромир выходил к столу, седой, тяжело передвигая ноги. Шалый вертелся рядом, клал косматую голову ему на колени. Мышонок пытался утащить пса бегать, увидев, как деревенские дети запрягали в санки своих дворовых собак, но старый пес не любил шума и беготни и не хотел уходить от больного хозяина. Может быть, в это время Шалый вспоминал, как его самого до полусмерти избили в портовом кабачке и он потом долго видел страшные сны и просыпался с лаем.

Яромир тоже ночами спал плохо. С ним вместе бодрствовала и Девонна – сидела рядом, крепко обхватив руками и прижав к груди голову мужа, – так ему было спокойнее, и он мог задремать ненадолго. Сны Яромира были тревожными, тяжелыми. То, что смерть все же коснулась его, не прошло без следа: ему снились пропасти и подземные лабиринты, наполненные тьмой и ужасом. Глухим, ровным голосом Яромир рассказывал это жене. Часто они не ложились до рассвета. Девонна утешала мужа, говорила с ним, хотя он и отвечал редко.

• Предыдущая
• 63/104
• Следующая