Миллиардер из Кремниевой долины. История соучредителя Microsoft - Аллен Пол - Страница 20

Я ввел двадцать первую команду, задал начальный адрес и нажал кнопку RUN. Огоньки на машине налились мутным красным сиянием, пока 8080-й выполнял шаги загрузки – по крайней мере хотя бы это получилось. Я включил считыватель перфоленты, и телетайп, пыхтя, начал втягивать наш интерпретатор Бейсика. При скорости десять символов в секунду чтение заняло семь минут (в те дни, пока машина загружала перфоленту, люди успевали попить кофе). Ребята из MITS стояли молча. В конце я нажал STOP и снова установил адрес на 0. Мой палец вновь застыл над кнопкой RUN…

Я ни в чем не мог быть уверенным. Тысячи мелочей могли пойти неправильно в симуляторе или интерпретаторе, несмотря на двойную проверку Билла. Я нажал RUN. «Это вообще не может работать».

Принтер телетайпа шумно ожил. Я вытаращился на заглавные буквы, не веря своим глазам.

Там было напечатано:

MEMORY SIZE? (РАЗМЕР ПАМЯТИ?)

– Эй, – сказал Билл Йейтс, – он что-то напечатал!

Они с Эдом впервые увидели, как «Альтаир» делает что-то, кроме маленького теста памяти. Они были ошеломлены. Я не верил своим глазам. Мы все смотрели на машину несколько секунд, а потом я напечатал полное число байтов на семи картах памяти: 7168.

«ОК», – выплюнул «Альтаир». Теперь я знал, что пять процентов нашего Бейсика точно работают, но это еще не все. Лакмусовой бумажкой должна была послужить стандартная команда, которую мы использовали в качестве промежуточного теста в Кембридже. Она опиралась на ключевые коды Билла, на математику с плавающей запятой Монте и даже на мои «аббревиатуры», которые сокращали отдельные слова (например, «PRINT») до одного символа. Если команда сработает, значит, львиная доля нашего Бейсика тоже будет работать. Если нет – мы провалились.

Я набрал команду:

Машина ответила мгновенно:

Настал волшебный миг. Эд закричал:

– Господи, он напечатал «четыре»!

Эд влез в долги, чтобы поставить все на полноценный микрокомпьютер, и сейчас, похоже, его мечты становились явью. Он не мог поверить, что мы с Биллом решили головоломку, не имея под рукой «железа», – это казалось чудом. Но я был удивлен несравненно больше – тем, что наш Бейсик для 8080-го отлично сработал с первого раза без страховки. Ответ «Альтаира» – одна-единственная цифра, классическая задачка для детского сада – доказал, что мой симулятор попал в цель. Я испытал тихий восторг и огромное, огромное облегчение.

– Давайте попробуем настоящую программу, – я старался говорить невозмутимо.

Йейтс вытащил книжку под названием «101 компьютерная игра на Бейсике» – тоненькую брошюру, выпущенную DEC в 1973 году. В программе игры «Посадка на Луну», созданной задолго до того, как у компьютеров появилась графика, было всего тридцать пять строк. И все же я решил, что она поможет убедить Эда. Я ввел программу. Йейтс запустил лунный модуль и после нескольких попыток благополучно посадил его на поверхность Луны. Все в нашем Бейсике работало.

Эд сказал:

– Пойдемте в мой офис.

Пройдя через зыбкий дверной проем, я сел перед столом Эда и перед оранжевой стеклянной пепельницей – самой большой, что я видел в жизни. Эд курил безостановочно – делал две-три затяжки, тушил сигарету и брал следующую. Полпачки он выкуривал за время короткого разговора.

– Вы первые, кто пришел и показал нам что-то, – начал Эд. – Мы хотим получить от вас лицензию, чтобы мы могли продавать программу с «Альтаиром». Условия обговорим позже.

Я улыбался не переставая. Вернувшись в отель, я позвонил Биллу, который восторженно выслушал новости. Теперь мы действительно в деле; по гарвардскому выражению, мы стали золотыми. Я готов был лететь в Бостон без самолета.

Из Honeywell я периодически звонил Эду с новостями. Однажды он прервал меня:

– Стоп, стоп. А что если вы переедете сюда, в Нью-Мексико, и возглавите нашу группу программного обеспечения?

Альбукерке был для меня чужим – я вообще только что узнал, что он не в Аризоне. Но зарплата в 16 000 долларов – солидная разница с тем, что я получал в Honeywell, и трудно отказаться от работы с программой, которую сами написали. Кроме того, мы с Биллом считали, что одному из нас, возможно, нужно быть на месте, чтобы обслуживать клиента и следить, как продается наша программа. Я был свободнее, да и предложение сделали мне, так что выбор пал на меня.

Я перезвонил Эду и сказал:

– Когда мне начинать?

Все мои коллеги как один заявили, что я совершаю большую ошибку. Безумие, говорили они, бросить устойчивую фирму ради ненадежной новой, продающей комплекты для любителей в пустыне.

– В Honeywell у тебя надежное место, – повторяли мне. – Тут ты можешь работать долгие годы.

Я и сам понимал, что рискую, но коллеги меня разочаровали. Хотелось услышать что-то вроде: «Удачи тебе, малыш, будь сильным».

Боюсь, моя прощальная речь прозвучала не слишком любезно:

– Как я понимаю, мне некого поздравить с моим отъездом, кроме самого себя…

Эд Робертс был старше меня на двенадцать лет, и этим объяснялись особенности его первого знакомства с компьютерами. Когда он служил на Киртландской военной авиабазе в Альбукерке в 1960-х, там в лаборатории вооружения был один из самых мощных компьютерных парков в мире: два Control Data Corporation 6600, самые быстрые ЭВМ. Но Эдду не пришлось даже до них дотронуться. Он отдавал стопки своих перфокарт для обработки, и ему, как он объяснял мне, «это не нравилось».

– Я считал, что у каждого должен быть собственный компьютер, и мечтал об этом все годы.

В 1969 году, когда я был в CCC, Эд организовал новую компанию в своем гараже: MITS («Инструментальные и телеметрические микросистемы»). Сначала он занимался электроникой для моделей ракет, потом переключился на комплекты для сборки карманных калькуляторов. Когда Texas Instruments уничтожили конкурентов, начав выпуск дешевых массовых моделей, и MITS близился к краху, Эд вернулся к идее, мучившей его с Киртленда: «настоящий, полнофункциональный [персональный] компьютер, который… сможет делать все, что делает современный универсальный мини-компьютер». Этот «окончательный гаджет», как назвал его Эд, стал бы сенсацией, если бы его удалось создать. Ничего подобного на рынке не было.

Как и я, Эд внимательно отслеживал новые чипы. Узнав о микропроцессоре 8080, он умудрился заполучить вручную написанные спецификации у работника Intel еще до даты выпуска. Разбираясь в данных, Эд понял, что микропроцессор обладает достаточной скоростью и мощью для компьютера его мечты – для машины, которую можно продавать в комплекте для сборки дешевле 400 долларов. Он заключил сделку с Intel на поставку тысячи чипов со значительной скидкой – по семьдесят пять долларов за штуку. Чтобы получить кредит, пришлось заявить банку, что он сможет продать 800 машин в первый год – в четыре раза больше, чем выходило по его личным прикидкам.

За первые несколько недель после сенсационной публикации в Popular Electronics в MITS пришло 2000 заказов с предоплатой от покупателей. Многие присылали наличные, по сути, за демонстрационный прототип, голую машину без клавиатуры, без дисплея и всего с 256 байтами памяти. Поскольку Биллу Йейтсу еще только предстояло разработать платы интерфейса с телетайпом или кассетным магнитофоном, данные в «Альтаир» вводились тумблерами на передней панели. Крохотная программка в 50 байтов требовала сотен переключений в единственно правильном порядке. Но многие не обращали внимания; они решили сначала купить «Альтаир», а потом думать, как его использовать.

Почта в офисе Эдда лежала грудами до потолка. Цифры на его текущем счету сменились на полмиллиона долларов – из минуса в плюс – за полтора месяца. Основной штат – после неудачи с калькуляторами из девяноста человек осталось менее двадцати – не справлялся. Эд оказался во главе движения, несущего людям технологию, которую они ждали долго, очень долго. Говоря словами Дэвида Баннелла, вице-президента MITS по маркетингу: «“Альтаир” освободил эту технологию и сделал ее доступной для любого, у кого есть мозги».