Кровь океана - Орехов (Мельник) Василий - Страница 39

Впрочем, она не объясняла всего, и откровенного несоответствия фактам в ней тоже было достаточно. Например, совершенно ясно, что девушка находилась в заключении. Около месяца – об этом говорило не только запущенное оволосение интимной зоны и подмышек, какого уважающая себя девушка не допустит, будь у нее минимальная возможность за собой ухаживать, но и следы от зажимов на коже запястий и лодыжек, выявленные при детальном осмотре с лупой.

Зажимы были мягкими, это не были веревки, колодки или металлические скобы. Речь скорее всего шла о специальном реквизите для садо-мазо или о системе операционного обездвиживания пациента.

При этом у девушки незаметно было ни физического истощения, ни каких-либо других признаков плохого питания. Сейчас Элиза хотела есть, без сомнения, но она не кидалась на еду, как жертва длительного голодания. Значит, за ней присматривали и, судя по всему, в определенных пределах ухаживали – по крайней мере, кожные покровы были чистыми, без царапин, трещин, пролежней и других неприятных вещей, практически всегда сопутствующих насильственному заточению. Следов хирургического вмешательства тоже не обнаружилось.

Когда Уэйн вернулся, Элиза уже энергично уплетала овощное рагу и паштет, который намазывала на ломоть хлеба. Кроме рубашки на ней теперь была импровизированная юбка из полосы ткани. К удивлению Савельевой, вид вошедшего в помещение мужчины не вызвал на лице девушки каких-либо эмоций, она продолжала есть, лишь глянув на хозяина краем глаза.

Тот улыбнулся и произнес:

– Вижу признаки жизни!

– Похоже, она все же подверглась насилию, – сказала разведчица по-русски, надеясь, что девушка ее не понимает. – Но те деятели в подвале вряд ли к этому причастны. Они определенно работают на кого-то, а не развлекаются.

– Плевать мне тогда на этих уродов, – флегматично отозвался индеец.

– Вам, может, и плевать, а мне нет! Я более чем уверена, что они в курсе истории этой девушки, где ее похитили, где держали, зачем и кто именно. Чтобы это выяснить, придется допросить вашу великолепную четверку…

В дверь деликатно постучали.

– Товарищ майор! – донесся из-за двери голос одного из морпехов. – Там товарищ капитан просит вас подойти.

– Иду! – ответила Савельева.

Поднявшись на верхнюю площадку, она сразу поняла, зачем ее вызвали.

Обстановка изменилась. В лунном сиянии и отсветах догорающих пожаров было видно, что твари уже не бродят бесцельно, а выстроились вокруг маяка четко обозначенными рядами. В океане, на фоне пенных бурунов набегавших волн, были видны черные спины плазменных слизняков, на ближних подступах обосновались ракоскорпионы, целясь отравленными дротиками в людей на площадке. Три огнеплюйных рептилии, обойдя вражеское укрепление с запада, заняли позицию перед дверью маяка, готовые вынести ее плазменным залпом.

Из воды на болоте то и дело взмывали стайки острокрылых рыб, словно демонстрируя свое присутствие. Шесть гигантских каменных крабов прикрывали панцирными телами улиток-бронегрызов, а позади них, басовито взрыкивая, лежали на грунте три огромные инфры, время от времени моргая маленькими злыми глазенками на бородавчатых мордах. Бронированные хищные рептилии стегоцефалы и гигантские доисторические крокодилы дейнозухи заняли позиции на флангах. Между крупными чудищами, похожие на надсмотрщиков на плантациях, расхаживали аквамены с самым разным оружием в лапах – от ржавого мачете до реактивного гранатомета.

Зрелище было не для слабонервных и могло деморализовать кого угодно, даже бывалых вояк вроде Делягина. Савельева отстраненно подумала, что такие же чувства, наверное, испытывали триста спартанцев в Фермопильском ущелье, когда на горизонте заколыхалось безбрежное море персидской армии: полная обреченность пополам с веселым азартом и предвкушением грандиозной битвы.

– Ни хрена себе! – Она присвистнула. – Похоже, теперь-то уж нам крышка! Почему еще не атаковали, есть соображения?

– Понятия не имею, – признался Делягин, не отрывая от глаз инфракрасный бинокль. – Впервые вижу подобное. Накопив такой перевес сил, они обычно нападают сразу. А тут выстроились и словно демонстрируют мощь. Я так понимаю, ждут нашей капитуляции…

– А в чем смысл капитуляции? Что будет, если мы сдадимся? Отпустят они нас, что ли? В это поверить невозможно. Один раз уже отпустили, хватит. Перебьют? Но они и так могут смять нас в два счета. Хватило бы одних плазменных слизней у берега, за пару минут от маяка камня на камне не останется… С другой стороны, атланты никогда ничего не делают просто так. Они чего-то от нас ждут. Понять бы, чего именно!

– Чего бы они ни ждали, давать им это я не намерен, – заявил Делягин. – Пусть отправляются к своему морскому дьяволу. Русские не сдаются!

Савельева иронично скривилась, поскольку не любила лишнего пафоса. Однако, по большому счету, она была согласна с капитаном. Что бы ни собирались получить от людей инопланетные твари в обмен на сохранение жизнь, это точно не принесет пользы людям.

Пойдя на уступки пришельцам, в некоторых случаях можно обогатиться, в других – просто выжить или получить тактическое преимущество. Но стратегически любой прогиб под волю глубоководных вреден и опасен. А потому поддаваться им нельзя. Смысла нет – разве что в данный конкретный момент спасти свою шкуру.

Но это не было достаточной мотивацией ни для Савельевой, ни для остальных бойцов. Девиз их дедов, прадедов и прапрадедов въелся на уровне генома, на уровне структуры культурного кода: русские не сдаются, и все.

– Ударить могут в любой момент, – проговорила разведчица, глядя, как шевелятся хвосты ракоскорпионов, выцеливая дротиками людей на площадке. – Даже мявкнуть не успеем. Хреновое тут укрытие: две бронированные автомобильные двери с бойницами – вот и вся фортификация. От пуль и ядовитых колючек, может быть, и надежно, а от плазмы и бронегрызов – вряд ли…

– Зато четыре заряженные пушки, – заметил Делягин.

– Толку-то? Один раз пальнем, конечно, но перезарядиться уже не успеем. Я как-то не очень представляю, что можно противопоставить этой силе внизу. – Савельева поежилась. – Похоже, что ничего. Но и маячить, как резиновая уточка в тире, тоже не очень хочется. Что будем делать, командир?

Из люка выбрался Уэйн, осмотрелся, выругался.

– Надо срочно уходить с площадки! – заявил он.

– А отстреливаться как? – покосился на него Делягин.

– На «оружейной палубе» есть бойницы.

– Это я видел. Но из пушек через них не постреляешь.

– Есть кое-что кроме пушек, – уклончиво ответил Симпсон. – Но если у вас имеются совсем безбашенные добровольцы-смертники, можете их оставить тут, конечно.

Добровольцев не нашлось. Пушки пришлось бросить на площадке, а самим убраться вниз и закрыть за собой люк.

– В прорыв наверняка пойдет разная ползучая мерзость, – объяснил охотник, задвигая засовы на толстой стальной крышке, обитой снаружи пластиком для противодействия кислоте. – Мелкая, но смертельно опасная. Так что чем меньше щелей, тем лучше. А бойницы придется оборонять…

– Вы думаете о ползучей мелочи, а там, за стенами, здоровенные твари, которые могут снести маяк быстрее, чем стенобитные орудия, – напомнила Савельева.

– Они пока не атакуют, – констатировал Уэйн, прекрасно знакомый с повадками морских тварей. – Значит, этому есть серьезная причина. Атланты с самого начала не применяли артиллерию по маяку. Помните? Всё размолотили, а по маяку не сделали ни одного плазменного выстрела, ни единая гигантская тварь не нанесла по стенам ни одного удара. Я не знаю почему, но они не хотят действовать грубой силой. Зачем-то им понадобился мой маяк. Они его желают захватить, а не разрушить. Мы им мешаем, но для них это не причина сравнивать его с землей.

– Захватить его они смогут, только полностью нас перебив, – процедил сквозь зубы Делягин.

– Я об этом и говорю, – подтвердил индеец. – Первым делом пришлют всякую ядовитую мелочь, которая проникнет внутрь через щели и всех нас изведет под корень.