Телепатическое ружье - Чадович Николай Трофимович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/8
- Следующая
Сержант в это время отнюдь не был занят каким-нибудь неотложным делом. Забравшись в один из укромных уголков лагеря, он в одиночку хлестал спирт, предназначенный для профилактики некоторых видов оружия. Закусывал он, конечно же, не унифицированным пайком, а неприкосновенным запасом, хранившимся в герметичной упаковке неизвестно с каких времен. Самым интересным было то, что угадать заранее содержимое очередной банки было совершенно невозможно. Там могли оказаться, к примеру, вареные сосиски или абрикосовый компот, а могли – муравьиные яйца, щепа какого-то дерева, соленые обезьяньи уши или что-нибудь такое, от чего нормальный человек терял аппетит дней на десять.
Спихнув с нар медведя, Иван улегся на его место, взял в руки ружье – общаться они могли только при прямом контакте – и спросил:
– Послушай, что будет с нами, когда вся эта катавасия кончится? Куда нас денут?
– Не знаю. Меня это не касается.
– Может быть, кто-то упоминал при тебе, каким способом новобранцы попадают на Марс?
– Нет. Ничего такого я не слышала. Ты лучше скажи – какие новости? Скоро ли в бой? Тоскую я по настоящей работе.
– Что-то темнят начальники.
– Трусы поганые! Я бы на твоем месте их давно разогнала.
– А что, это идея! – Иван даже сел. – Ты поможешь мне, а я…
– И ты сразу начнешь военные действия!
– Обязательно, – сказал Иван, поспешно убирая с ружья руки, чтобы ненароком не выдать своих мыслей.
– Ну и постреляем же мы!.. – только и успело воскликнуть ружье.
На рассвете, опухший, как утопленник, и злой, как цепной кобель, сержант лично поднял отряд и выстроил его на плацу.
После долгих часов изнурительной муштры, в один из коротких перерывов, Иван наедине изложил сержанту просьбу кенгуру. Во время разговора сержант все время глядел куда-то в сторону, мимо Ивана. Едва тот кончил, сержант медленно и веско заговорил:
– Когда ползучие архенарцы не могут освоить строевых приемов, я могу это понять. Я могу понять вшивого медведя, не способного изучить материальную часть гравитационного пистолета. Я даже могу понять твоего хвостатого друга, вечно засыпающего в строю. Но когда все это вытворяет землянин – надежда и опора марсианской армии, он не получит у меня никакого снисхождения. Это первое, что я хотел тебе сказать. Теперь – второе: любая жалоба, поданная не по форме, отклоняется. И, наконец, третье: ты чересчур шустрый парень. Вчера ты целый день лазил по лагерю и чесал языком о вещах, тебя совершенно не касающихся. Запомни – отсюда ты уйдешь только после моего разрешения, или тебя унесут ногами вперед. Видал я и не таких!
Взгляд сержанта был по-прежнему прикован к одной точке, и, проследив его направление, Иван понял, что тот смотрит на одиноко торчащий в дальнем конце плаца туалет.
– Ты думаешь, я построил его для красоты или для удовлетворения ваших поганых физиологических нужд? Нет! Туалет – незаменимая вещь для перевоспитания таких пташек, как ты. Ничто так не дисциплинирует, как его уборка. Зови своего хвостатого друга, получите на складе инвентарь, и чтобы к утру там была чистота, как в оперном театре. Ясно?
Словарный запас марсианского языка был не особенно разнообразен, но Иван все же подыскал пару подходящих к случаю слов.
– Об этом ты пожалеешь, – по-прежнему не повышая голоса, сказал сержант и отвернулся.
Его спокойствие и сбило Ивана с толку. Прыжок сержанта был так резок и неожидан, что Иван не успел вовремя отреагировать. Из глаз посыпались искры, да такие обильные, словно в его черепной коробке заработал сварочный аппарат. Он упал на спину, затем быстро перевернулся, стараясь поймать выпавшее из рук ружье – и уткнулся носом в короткую, зловещего вида штуковину, зажатую в лапе сержанта.
– Вот так-то! – сказал сержант, поставив ногу на телепатическое ружье. – Запомни. Я был чемпионом Западного побережья по боксу среди любителей. Впрочем, откуда вам, монголам, знать, что такое настоящий бокс!
А теперь за работу! Результаты я проверю лично!
Через полчаса Иван в сопровождении кенгуру подошел к туалету. Одной рукой он прикладывал к заплывшему глазу плоский голыш (бесспорное доказательство существования в прошлом марсианских морей), а другой сжимал самодельный скребок. Кенгуру нес на плече два ломика.
Кенгуру без лишних разговоров приступил к делу. Чувствовалось, что эта работа была ему хорошо знакома. Иван, осыпаемый градом разноцветных ледышек, отошел в сторону.
– Почему земляне такие разные? – спросил кенгуру. – Трудно даже поверить, что вы с сержантом родились на одной планете.
«Нужно выручать ружье, – думал Иван, берясь за лом. – Без него я пропал».
К сумеркам не была сделана и половина работы. Кенгуру совсем обессилел и едва тюкал ломиком. Иван также не испытывал трудового энтузиазма.
– Отбой! – раздался вдруг громовой голос.
Иван выглянул и увидел толстенный заскорузлый пень ростом по пояс человеку. За ним волочилось множество длиннейших перепутанных конечностей – не то корней, не то щупалец. Некоторые из них были толщиной с руку, другие – тоньше человеческого волоса. Какие-либо признаки рта или глаз отсутствовали.
– Отбой! – вновь заревел пень. – Всем вернуться в казарму!
Днем этот мыслящий обрубок спал, наполовину зарывшись в песок, а ночью бессменно нес караульную службу. Марсианский климат был для него не хуже любого курорта.
– Пошли, – сказал Иван кенгуру. – Черт с ней, с работой. Что будет, то будет.
Один ломик он прихватил с собой. Пень, запыхтев, как паровоз, уполз в быстро сгущавшуюся темноту. Оставленный им след – широкую, будто проведенную гигантской метлой полосу – быстро засыпал песок.
Первую половину ночи Иван провел без сна, во всех деталях обдумывая предстоящее дело. Рисковать он не любил, но в свою удачу верил. А выручить его могла только удача.
Когда казарма окончательно угомонилась, Иван встал и, не надевая шубы, осторожно прокрался к выходу. Кенгуру, напоминавший в полумраке нерешительного самоубийцу, проводил его удивленным взглядом.
Крошечная кривая луна давала совсем мало света. Туалет гудел и постанывал на ветру.
«Чтоб ты развалился», – подумал Иван, вглядываясь в черный горизонт. Далеко-далеко, за краем плаца, он разглядел, наконец, медленно перемещающуюся точку. Подозрения Ивана подтвердились – караульный пень занимался мародерством. Оседлав одну из трещин, он с помощью своих длиннейших корней-щупалец высасывал драгоценную влагу из поврежденного коллектора. Занятый своим воровским делом, он вряд ли мог заметить распластавшегося на песке Ивана. Подгоняемый ветром, Иван, где ползком, где катясь, добрался до входа в подвал. Что ожидало его там – хитроумная сигнализация, секретные замки, какая-нибудь тварь с инфракрасным зрением или радаром на носу, – Иван не мог даже предполагать.
Первая дверь открылась без особого труда, но со второй вышла заминка. Лом скользил по металлу, словно гвоздь по стеклу, а в любую из щелей невозможно было просунуть даже иголку. Хотя в спину нестерпимо дуло, Иван вскоре вспотел. Чтобы не выдать себя шумом, он захлопнул за собой наружную дверь, и спустя мгновение неподатливая стальная плита распахнулась от первого же толчка.
«Тьфу ты! – с досады Иван плюнул. – Ну неужели, – подумал он, – трудно было догадаться, что две соседние двери не могут быть открыты одновременно».
С третьей дверью не возникло никаких проблем, и Иван оказался в абсолютной темноте подвала. Минут пять он лежал, прислушиваясь, но здесь было гораздо тише, чем в самой глухой земной пещере, – не капала вода со свода, не шуршали мыши.
На четвереньках Иван пересек подвал и уткнулся головой в кучу холодного металла. По его соображениям, ружье должно было валяться где-то здесь, и, скорее всего, не слишком далеко от края. Вряд ли сержанту пришло в голову засунуть его куда-нибудь еще. Для ориентира Иван установил свой единственный ботинок и, двигаясь вправо от него, стал ощупывать все лежащие сверху образчики марсианского оружия. Хотя в подвале было и не так холодно, как на поверхности, пальцы вскоре онемели. Пришлось работать одной рукой, отогревая другую дыханием. Какая-то тонкая спиральная конструкция стукнула Ивана электрическим разрядом. Потом острые металлические челюсти пребольно прихватили два пальца на левой руке. Иван нащупал что-то круглое и увесистое («Только бы не мина», – подумал он) и несколько раз ударил чуть пониже захваченной кисти. Взвизгнуло так, словно лопнула пружина, и пальцы освободились.
- Предыдущая
- 4/8
- Следующая
