Клинки максаров - Чадович Николай Трофимович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/66
• Следующая

– Этого следовало ожидать. – Надежда едва заметно усмехнулась. – Благодарности я от тебя и не ожидала. Пока череп был вскрыт, я могла бы заставить тебя изменить отношение ко мне, но я не желаю насиловать твое сознание. Пусть все останется так, как есть.

– Если я правильно понимаю, ты теперь моя хозяйка?

– Разве тебя это не устраивает? Нам придется поладить. Отныне наши судьбы связаны даже прочнее, чем прежде. Если не хочешь превратиться во что-то еще более ужасное, чем это, – она указала на мартышку, проковылявшую мимо, – держись за меня. Моя жизнь будет зависеть от тебя, а твоя от меня.

– Когда меня снимут отсюда?

– Скоро. Тебе понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к новому телу. Внешне ты остался почти таким же, как прежде. Лицо я вообще не трогала. Оно меня пока устраивает. Но во многом другом ты изменился. У тебя теперь куда более надежное сердце. Все жизненно важные органы хорошо защищены. Ты стал проворнее и сильнее. Твои кости приобрели прочность стали, а раны будут заживать намного быстрее, чем раньше. Зубы и пальцы превратились в опасное оружие. В твоем мозгу я не убила ничего. Ты по-прежнему способен принимать самостоятельные решения. Тебе самому выбирать, кого любить, а кого ненавидеть.

– А сама ты способна любить?

– Мне еще не представилось случая проверить это. В ближайшее время мне понадобится лишь ненависть, вся ненависть, на которую только способно наделенное разумом существо… Но я не закончила свою мысль. Ничего не убрав из твоего мозга, я кое-что в него привнесла. Ведь тебе предназначен удел бойца, моего защитника. Ты станешь тверже, смелее, жестокосердней, чем раньше.

– Как бы ты ни изменила меня, я не стану при тебе ни придворным палачом, ни наемным убийцей.

– Этого от тебя и не требуется. Но ты всегда сможешь постоять за себя и близких тебе людей. В силе нет позора.

Вновь где-то грохнула тяжелая дверь, и могильный холод пополз по полу. Было слышно, как Стардах, печатая шаги, прошел через зал к раме, на которой корчилось то, что когда-то было Калекой и что уже успело превратиться в нечто совсем иное, нечеловечески жуткое. Надежда сразу смолкла. Некоторое время было слышно негромкое позвякивание металла, треск вспарываемой плоти и тяжкие, мучительные вздохи.

– Почему ты не заставишь его замолчать? – Лицо Надежды словно окаменело.

– Если тебя раздражают эти звуки, значит, как максар ты не состоялась, – с издевкой ответил Стардах. – Мне осталось нанести несколько завершающих штрихов, а потом, если желаешь, снова займемся тобой. Прежние твои склонности и пристрастия оказались намного прочнее, чем я предполагал. Но их можно устранить без особого труда.

Тяжелые шаги стали приближаться, и Стардах, похлопывая лезвием окровавленного ножа по ладони, появился в поле зрения Артема. Губы его кривила саркастическая усмешка. Даже здесь, в подземельях своей собственной цитадели, он не расставался с клинком.

– Вряд ли твое создание можно назвать удачным. В нем много лишних деталей. – Нож несильно чиркнул Артема по низу живота. – К чему все это? Другое дело, если бы он предназначался на роль шута или наложника. Но ведь тебе было велено создать воина. Неужели ты считаешь, что подобные уроды имеют право размножаться?

– Повторяю, мне нужен человек, а не холощеное животное.

– Нет, дочь моя. Тебе нужно именно животное. Неуязвимое и преданное. Относительно преданности сказать пока ничего не могу, а вот о неуязвимости и говорить нельзя.

Кончиком ножа он легонько ткнул Артема куда-то в подреберье, и боль, не сравнимая ни с чем, что тому пришлось до этого испытать, сокрушительной молнией пробила сверху донизу и без того измученное тело. Артем кое-как сумел сдержать дикий вопль и только заскрежетал зубами.

– Видишь, я сразу обнаружил уязвимое место, – довольно хохотнул Стардах.

– Не смей больше так делать! – Надежда перехватила его руку, и несколько секунд они боролись, если можно назвать борьбой возню матерого волкодава со щенком-сеголетком.

Затем Надежда отлетела в сторону, однако нож перешел в ее руки.

– Ты неосмотрительна, дочь моя, – холодно сказал Стардах. – Максар может любить только самого себя. Перенеся на кого-то другого хотя бы частицу этой любви, он делает брешь в своей защите.

Его шаги стали удаляться. Надежда, вскочив на ноги, швырнула нож о каменные плиты пола, да так, что от него только осколки брызнули. После этого она рванулась было к выходу, но тут же возвратилась назад, к плавно раскачивающейся раме, на которой в бессильной злобе извивалось тело Артема.

– Тебе придется потерпеть еще немного, – тяжело дыша, сказала она. – В чем он прав, так это в том, что у тебя не должно быть уязвимых мест…

Физические силы постепенно возвращались к Артему, но это были уже совсем другие силы, незнакомые и пугающие его самого. Теперь, когда он напрягал мышцы, цельнокованая железная рама сотрясалась и скрипела, как расхлябанный дачный шезлонг. Однажды, сумев дотянуться кончиками пальцев до крайнего звена цепи, сковывавшей его руки, он расплющил его, из овала превратив в восьмерку.

Надежда почти не отходила от него. Не доверяя больше мартышкам-ассистентам, она сама пичкала его разными снадобьями и кормила из своих рук какой-то густой сладковатой кашей.

Стардах закончил работу над новым телом Калеки и почти не появлялся в подземелье. Его создание – нечто постоянно извивающееся и меняющее форму, отдаленно похожее на гигантского осьминога, единственный круглый глаз которого прикрывали далеко выступающие вперед клювообразные костяные веки, – уже успело поймать и растерзать в клочья нескольких неосторожных мартышек.

Несколько раз Артем пробовал завести с ним разговор, но все попытки закончились безуспешно. Операция, похоже, поубавила разума у их бывшего спутника или перевела его совсем в другую плоскость. (Чего у Калеки добавилось, так это свирепости – способные удлиняться до неимоверных размеров щупальца крушили все, до чего только могли дотянуться, и вскоре целой банде мрызлов пришлось взять их в оковы.)

– Почему его не убирают отсюда? – однажды спросил Артем.

– В цитадели пока еще нет помещения, где его можно было бы поселить. Ведь он способен разнести любую стену и пролезть в любую щель. Лишь воля Стардаха кое-как сковывает его ярость. Представь, что может случиться, если отец куда-нибудь отлучится.

– А ты не пробовала проникнуть в его сознание?

– Пробовала. Да где уж мне тягаться со Стардахом. Он не выпускает Калеку из-под своего контроля ни днем, ни ночью.

– Не хотелось бы мне находиться здесь, когда он вырвется на свободу.

– Тебе нечего опасаться. Я же всегда с тобой. А любое существо, созданное максарами, не в состоянии противостоять своим творцам.

– Когда-нибудь я создам существо, способное и на это. – Голос Стардаха заставил их обоих вздрогнуть. Оказывается, он умел красться бесшумно, как тень, а не только сотрясать своими шагами каменные своды. – Многие мои соседи чересчур возгордились. Ничтожные, они считают себя равными бессмертным богам. Пора проучить их.

– Создав такую тварь, ты станешь первой его жертвой, – возразила Надежда.

– Ни в коем случае. Я буду единственным, кому она станет беспрекословно подчиняться. Но для этого мне нужен не обыкновенный человеческий мозг, а мозг существа не менее могучего, чем максар. И тогда в мир явится гений уничтожения, Мировой Зверь. Для него не будет существовать непреодолимых препятствий, неуязвимых противников и опасного оружия.

– План твой безумен! Даже если он и удастся, ты тем самым погубишь род максаров!

– Нет. Ведь сам я останусь жить. И останется жить тот, другой – мой верный прислужник. Мир слишком мал, но для нас двоих в нем хватит места. Не хочешь ли ты стать этим вторым, дочь моя? – Внезапно он грубо ухватил Надежду всей пятерней за лицо.

– Прочь! – Она наотмашь ударила отца по щеке. – Ни ты, ни я никогда не будем вторыми! Ведь ты же прекрасно знаешь – вместе нам в этом мире не ужиться! Рано или поздно останется только один – первый и единственный!

• Предыдущая
• 31/66
• Следующая