Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 4

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая

Нехорошо, конечно — первый перерыв за одиннадцать неполных лет занятий… но даже самое строгое расписание допускает один-два пропуска.

В четыре часа утра будильник разбудил его изящной мелодией.

Начинался новый день.

Пусто в приёмном зале Дворца мыслей.

Половина шестого утра.

Никто не охраняет Дворец; люди низших сословий — халла, как их называют в Федерации — и за солидную сумму не подойдут близко к храму магии и мудрости. Не их это дело. Пернатый змей Эзоксу не подпускает души, не облагороженные науками и искусствами… и горе тем, кто осквернит его святыни своим недостойным прикосновением. Возможно, далеко не всё правда из того, что рассказывают о богах… но всем нужно нечто непознаваемое, сильное, ужасное.

Всем нужны боги. Чем бы их не именовали — законами природы, богами, духами предков, судьбой.

Одинокая фигура пересекла пустынную комнату и остановилась у обширной доски объявлений. Выглядела последняя так же, как и на любом базаре, бирже труда или приёмной магистрата. Только что не было похабных надписей.

Фигура постояла возле секции, выделенной всем желающим оставить записку. Чего здесь только не было — стихи, хорошие и не очень; приглашения на разнообразные вечера — развлечения и не только ради; загадочные послания; обыденные надписи о пропажах, находках, прочей ерунде.

Тот, кто стоял у доски объявлений, повидал немало подобных мест. На северо-востоке, в землях Ольтов и Карликов, роль подобных залов исполняли трактиры, театры, магические хранилища новостей. Ходили слухи, что задолго до открытия килиан Человеком-алхимиком Голтаром из Меорна «зрячие» камни охраняли подступы к Шести башням, оплоту чародеев, что натравили на мир полчища химер. Вот только не все знают, как пробудить камни от спячки и заставить их поделиться увиденным.

И холодные призмы горного хрусталя, что украшают многие жилища, святилища и перекрёстки — случайно ли они все похожи друг на друга? Смешиваются вера и суеверия, магия воображения и пыль времён, наука и обман… Порой никто уже не в состоянии понять, что было, для чего было, да и было ли?..

Человек шагнул к стенду и прикрепил короткими железными булавками к деревянной плоскости тонкий лист бумаги. Оглянулся — не видит ли кто? — и провёл поперёк листа жирную полосу кусочком угля. Вновь оглянулся.

Никого.

Изваяние Эзоксу Всезнающего, что топорщило украшенные крылья за его спиной, не собиралось рассказывать о его визите кому бы то ни было. Да и кто спросил бы об этом?

Вопреки всем ожиданиям, работа спорилась с самого утра.

Две прекрасных миниатюры — Элиор, Поражающий Нежить и Элиор, Дарующий Свет — уже высыхали на специальном возвышении в рабочей комнате художника.

Стену возле входа в этот заветный уголок Храма украшали, по традиции, небольшие надписи, оставленные всеми, кому доводилось работать для Храма. Без малого шестьдесят веков стоял здесь Храм; лишь три комнаты, считая эту студию, никогда не перестраивались. Надписи бесчисленных художников, ваятелей, резчиков по дереву и металлу, ювелиров, музыкантов, проповедников и одним богам ведомо кого ещё украшали стену причудливым орнаментом. Тщательно оберегался он — опрыскиванием особыми составами, уходом за всей студией — не менее тщательно, нежели за тем, что считалось святая святых Храма.

Ибо здесь запечатлена история Храма. Много ли на Ралионе святых мест, что могут гордиться столь долгой историей? Ведомы были Оннду и завоевания, и смерчи, и пожары, но никогда ни стихия природы, ни стихия разума не вредили Храмам.

…Напевая, Ользан получил и третье задание — реставрировать барельеф, украшающего главное святилище. Ответственная работа. Одних положенных воззваний к божеству и внутреннего равновесия здесь недостаточно. Символика, которой было покрыто святилище тысячи лет назад, ныне могла пониматься иначе. Создать новую — значит, взять на себя ответственность за то, что ощутят верующие.

Тут, прежде чем взять в руки кисть, резец или иной инструмент, надо увидеть цель работы. Впрочем, не умей Ользан видеть, не видать ему подобных заказов. Десятки тысяч великолепных художников трудятся во всём мире — но в Храмы пускают далеко не всяких. Так что оснований гордиться собой у Ользана, конечно, предостаточно. Правда, выросший в нищете и недоброжелательности, он как-то привык обходиться малым.

Во всём.

Кроме тяги к знанию. Клочок старой книги, выхваченный им из костра, всегда был рядом. Тот самый кусочек, который подсказал ему, чему стоит научиться.

Впрочем, всему своё время…

Коллаис впервые в жизни ощутила себя преступницей.

Художник, которого угораздило попасться ей на пути, конечно, внимания не заслуживал… если бы только не одно небольшое обстоятельство. Два слова, которые он произнёс в бреду, 'suiran Covaddo', долго не давали ей покоя. В том заклинании, которым она вернула ему здоровье, были похожие звуки.

Вся беда была в том, что похожие. Да только не следует понапрасну произносить слова заклинаний, — в особенности, если не намереваешься пускать их в ход. Целительница, которая обучала Коллаис, не уставала повторять: «магические слова, как драгоценные камни: не стоит прикасаться к ним без необходимости».

Однако Коллаис отважилась мысленно повторить часть заклинания, куда, по мнению Олли, должны были вписываться те два слова. Звучало приятно. Все заклинания подбирались согласно музыке звука: помимо самих слов и правил произнесения, конечно, важен внутренний настрой, наличие ресурса энергии… много чего. Так что не страшно, если неуч подслушает слова заклинания: без должной практики и старательного изучения ничего у него не выйдет.

Тогда-то и возникла у Коллаис мысль: проверить. Легко сказать! Не резать же себе самой руку ради опыта! А где тогда найти раненого или больного?

Узнай об этих мыслях её наставница, не быть Коллаис практикующим магом. Никогда целители не экспериментировали с заклинаниями на живых существах: им помогала медитация. Потому, наверное, в Арканах целительства и жизни так мало заклинаний… — ведь каждое нужно осознать, прочувствовать, проверить!

И всё же искушение попробовать было невероятно сильным. Коллаис так и не смогла понять, почему это произошло. Всего два слова! Неужели они могут так воздействовать на человека? Она прижала ладони к вискам и долго сидела, напевая Мантру Самоконтроля, пока опасные мысли не сгинули, оставив её в покое.

На второй день своего пребывания в Оннде Коллаис переоделась так, чтобы её северное происхождение не бросалось в глаза и отправилась в город. Денег у неё было не так много. На месяц с лишним неплохой жизни, конечно, хватит, но что делать дальше?

Остаётся надеяться, что целителям здесь работа найдётся. По слухам, Федерация переживала не лучшие времена и самые западные её государства намеревались объявить независимость. В мирное время это было бы пустяком, но ослабление Федерации сейчас могло причинить ей значительные хлопоты. Впрочем, подумала Коллаис, не моя это забота.

Ей, потерявшей собственный дом, беспокоиться ли о чужом?

Прошло три дня. Коллаис быстро отыскала лечебницу; крупнейшая из всех лечебниц ближайших городов-государств, она никогда не пустовала. Самые серьёзные вмешательства, конечно, требовали денег. Иногда — значительных. Но ежедневные проблемы — царапины, порезы, тысячи неприятных болезней — вот уже сотни лет не задерживались в Оннде надолго. Даже низшие и презренные халла — дворники, нищие и прочий сброд — всегда могли рассчитывать на бесплатное исцеление. Таково было одно из условий вхождения государства в Федерацию.

Обязательная медицинская помощь. Для всех. От заключённых до правителей. Сравнительно небольшие налоги, которые приходилось платить Федерации вполне стоили спокойствия и военной поддержки, которую Федерация гарантировала всем вступившим в неё. Единственного не было дано изменять её членам: властей Федерации. Загадочные шесть людей (или кто уж они там были), никогда не появлявшиеся при народе, умело вели внутреннюю и внешнюю политику.

• Предыдущая
• 4/97
• Следующая