Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 33

• Предыдущая
• 33/97
• Следующая

— А нельзя ли повежливее, приятель? — воинственно перебил его шантирец. Тон его не сулил ничего хорошего.

— Погоди, — Ользан остановил шантирца ладонью и повернулся к своему недавнему начальнику. — Кто это меня ждёт?

— Ты что, всю ночь веселился? — спросил Веркласс, но уже тоном ниже. — Ну хорошо, напомню. Вчера ты выступил с докладами. Все были в полном восторге. Вчера же назначили встречу с магистратом…

Бревин и Коллаис переглянулись — вид у них был недоумевающий. У Ользана, впрочем, тоже.

— … чтобы решить, куда направлять следующие экспедиции. Нам там гору денег обещают дать! — Веркласс энергично взмахнул кулаком в воздухе. — А если мы опоздаем, то денежки получит кто-то другой. Ты что думаешь, тебя там вечно будут ждать? Скорее во Дворец, пока там не передумали!

— Идёмте, — решил Ользан, собирая эскизы и поманил рукой шантирцев. — Это становится интересным.

На улице их ждал экипаж. По счастливой случайности места хватило всем четверым.

— Не вздумай им говорить, что показывал эскизы кому-то ещё, — втолковывал Веркласс Ользану, протискиваясь вместе с ним сквозь толпу. — Надо будет только…

Окончания фразы шантирцы не услышали — археологи успели исчезнуть в толпе. На сей раз народу собралось ещё больше. Интересно, зачем их здесь столько? — поражался Бревин. Выставки в переходе между Большим и Малым залами уже не было. Так чего же здесь все ждут?

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила тихонько Коллаис. — Как будто вчера ничего не случилось! С ума можно сойти!

— Вспомни про ограбление, — её брат приподнял голову, высматривая кого-то, — и не торопись сходить с ума. Голова нам ещё пригодится. Смотри, вон там… нет, в углу! Узнаёшь?

Коллаис приподняла голову. У левой двери в Малый зал стоял, не выказывая никаких эмоций, высокий худощавый человек в чёрном. Возле него сохранялось некое пустое пространство — словно люди избегали приближаться к нему, сами того не подозревая. Это был единственный, кто обратил внимание на появление Ользана.

Бревин был готов дать голову на отсечение, что на лице человека в чёрном при этом отразилось неподдельное изумление. Может быть, он снизойдёт и скажет, почему?

— Давай-ка к нему, — он указал на свою цель кивком. — Мне кажется, нам стоит поговорить с ним.

Однако пробраться сквозь толпу оказалось весьма непростым занятием. Бревин едва успел пройти с десяток шагов, проклиная всё на свете и непрерывно извиняясь налево и направо, как позади громко протрубили несколько первых тактов гимна Оннда. Все вокруг пришли в необыкновенное оживление.

— Что это там? — спросила Коллаис; ниже ростом, чем брат, она почти ничего не видела.

— Какие-то важные особы, — ответил тот, вглядываясь. — Целая процессия… похоже, сюда направляется. Проклятье!

Последнее слово он произнёс с таким ударением, что Коллаис испугалась.

— Что там ещё?

— Смотри! — он указал, куда. Лес рук и множество голов заслоняли от Коллаис происходящее, но вот на долю секунды образовался просвет и она поняла, что так подействовало на её брата. Среди прочих, одетый в золотисто-серый плащ, с позолоченным жезлом в правой руке и множеством других регалий к главным воротам Дворца двигался не кто иной, как посол Шантира.

У Ользана голова шла кругом.

Помимо многочисленных слов признательности, которые он услышал он видных учёных Оннда, ему на голову свалилось несколько предложений об исследовании других предполагаемых захоронений арратов. Ользан ощущал себя так, словно он занимает чужое место и использует чужую славу. После видения разверзающейся трещины на дальней стороне Малого зала (он несколько раз украдкой осматривал ту стену — цела была стена, без единой трещинки) внимание Дворца Мысли, обращённое на его (по его мнению) крайне скромные возможности казалось по меньшей мере странным.

Поскольку Ользан был полностью уверен, что ничего из того, что ему приписывали теперь (включая почти полное восстановление Тоа-нарра, обиходного языка арратов) в действительности никогда не случалось, к концу получасового заседания ему стало совсем не по себе.

Когда представился удобный случай предоставить слово Верклассу, Ользан, сославшись на недомогание, выскочил из зала, переводя дух и ощущая себя выбравшимся на свободу после долгого и несправедливого заточения в темнице.

Он покинул зал через запасной проход. Позже он долго вспоминал свои ощущения перед этим. Почему он не вышел через главный вход? Понять было трудно. Однако Ользан, когда непроницаемые снаружи двери захлопнулись за его спиной, обнаружил, что никого поблизости нет.

Почти немедленно юноша ощутил, как воздух вокруг него начинает дрожать, словно жарким летним днём. Слабый звон в ушах живо напомнил ему те же симптомы, последствием которых было в высшей степени необычное пребывание неведомо где, под надзором целителей, помощи которых он не просил.

Вначале он попросту перепугался. Мир вокруг то терял чёткость контуров, то вновь её приобретал. Рука сама собой потянулась к «кошельку» и листы, исписанные бисерным почерком Хоффла, сами собой легли в ладонь. Не очень беспокоясь о том, что его могут услышать, Ользан принялся читать длинные и совершенно непонятные предложения, звучавшие и таинственно, и угрожающе.

Звон в ушах немедленно пропал; одновременно всё пространство вокруг обрисовалось в деталях, которые в обычных условиях недоступны человеческому глазу. Светло-серые стены коридора вначале потускнели, а затем зарделись тёмно-вишнёвым свечением. Сквозь него смутно проступали неясные силуэты.

Полная тишина окружила его. Он не оглох; напротив, то, куда падал его взгляд, становилось источником такого количества звуков, до того не ощутимых, что вызывало невольный страх. Зато исчезали все прочие звуки.

Ользан сделал шаг вперёд и понял, что давешняя слабость не коснулась его на этот раз. Двигалось удивительно легко и просто; тело было исполнено незнакомой ранее силы и казалось, что ничего не стоит обежать вокруг всего мира, не испытав при этом усталости.

Где-то слева была масса народа. Ользану всё это было не очень интересно. То, что привлекало его внимание сейчас, было новое чувство — не описываемое словами, оно передавалось ему как новое, цветное, накладывающееся на обычное зрение.

Новая пара «глаз» раскрасила окружающий интерьер в золотисто-серую сеточку, никоим образом не сочетающуюся с орнаментом на стенах и полу. Подойдя к проходу, ведущему к главному входу в Малый зал. Ользан оглянулся, заворожённый увиденным. Пятна многих цветов радуги ползли на почтительном расстоянии от него; судя по всему, стен для нового зрения не существовало. Юноша с удивлением увидел ярко-жёлтый диск, просвечивающий сквозь потолок и предположил, что это — солнце. Вид был в высшей степени необычный.

Покрутив головой, Ользан вздрогнул.

В направлении, противоположном проходу к Малому залу (где должны были ждать его шантирцы), его второе видение уловило пятно яркой окраски. Оно казалось глазам ярко-пурпурным, переливающимся, медленно перемещающимся. Ользан убедился, что других пятен подобного цвета поблизости нет и побрёл к пятну, стараясь не ударяться о переливающиеся стены коридора.

— Это не шантирец, — Коллаис покачала головой, проследив взглядом за послом. Тот двигался важно, с достоинством, подобающим его положению, но лицо его произвело на Бревина с сестрой очень странное впечатление. — Северянин, но не шантирец. Я вообще его раньше никогда не видела.

Брат с сестрой переглянулись. Все посланники княжества всегда выбирались из ограниченного круга аристократии. Выросшие во дворце и знакомые с большинством приближённых своего отца и дяди, они знали в лицо почти всех.

Кроме вот этого. У Коллаис возникло неприятное ощущение, что человек осознаёт их присутствие и был бы не прочь увидеть их. Когда он время от времени глядел в их сторону, они с Бревином успевали смешаться с толпой, но пронзительный взгляд посла, казалось, лишь по чистой случайности не находит искомого.

• Предыдущая
• 33/97
• Следующая