Двести веков сомнений - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 93

• Предыдущая
• 93/132
• Следующая

— Ничего, — нашёл он в себе силы ответить. — Пусто. Ни души.

— Да вы пейте, пейте, — хозяин пододвинул кружку поближе. Словно раскалённый свинец вылился в горло Клеммена. Отчего мне так хочется пить? Неужели я действительно… нет, здесь что-то не то. Но рука уже тянулась к кружке.

Он не успел взяться за ручку, как чья-то рука, сильная и стремительная, толкнула его в плечо. Клеммен едва не полетел кубарем; схвати он кружку — и всё её содержимое было бы сейчас на хозяине заведения. Гнев приглушил непереносимую жажду. Клеммен стремительно поднялся на ноги, осознав, что все взгляды устремлены… не на него.

На того, кто толкнул его.

Клеммен поднялся на ноги, ощущая, как в ушах гулко пульсирует кровь. Взглянул в лицо вновь вошедшему и попятился.

Перед ним стоял Д.

Он узнал его, мгновенно. Тот, что — когда это было? — помог подняться с земли, когда он, Клеммен, бежал от видения, преследовавшего его у дерева. По-прежнему в цилиндре и камзоле.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Д. резко. Хозяин попытался было что-то вставить, но Д. взглядом заткнул тому рот. Мрачно оглядел остальных, и все тут же перестали замечать их обоих.

Отступив на шаг, Клеммен заметил, что над дверью, покрытый пылью и заросший паутиной, виднеется циферблат часов — давно вставших часов, которые некому почистить и завести. Что самое странное, на часах было не двенадцать, а семнадцать делений.

Расстояние между делениями было неравным.

Какая, в общем, разница, успел подумать юноша, отступая ещё на шаг, они всё равно стоят.

— Что ты здесь делаешь? — повторил Д., больно сжимая плечо собеседника правой рукой; Клеммен успел заметить, что зрачки у него нормальные, круглые, а глаза — обычные, человеческие. Светло-серые. Как и прежде.

Д. потребовалось повторить свой вопрос в третий раз, прежде чем у собеседника прошла немота.

Честно говоря, некоторое время я всё ещё был зол, хотелось спросить: «А вы что здесь делаете?» Но если это был Д. — а не здешний обитатель, решивший надо мной посмеяться — мне вовсе не стоило испытывать его терпение.

Возможно, он единственный, кто может подсказать, как отсюда выбираются. Ведь я хотел попасть в центр мира… и вот, кажется, попал. Обидно осознавать, что центр мира может оказаться дешёвым питейным заведением.

— Я хочу выбраться отсюда, — ответил я первое, что пришло в голову, гнев в его глазах тут же остыл.

— Если хочешь отсюда выбраться, не пей и не ешь, — посоветовал он. — Выпьешь хоть глоток — и ты пропал. Ты хоть помнишь, откуда здесь? Помнишь?

Я попытался вспомнить… и испугался. Потому что вместо чётких и понятных воспоминаний в голове роились безымянные образы. О боги… неужели мне достаточно было заснуть, чтобы так всё забыть? Что же теперь будет?

— Да вы пейте, молодой человек, — это хозяин. Он явно не понимал, чем не угодил. И я его понимал — наверное, посетители здесь — не слишком частое событие.

— Благодарю, любезный, — ответил я через силу. Знали бы вы, чего мне это стоило! Хозяин вздрогнул и раскрыл рот от изумления. Честно говоря, он выглядел так, словно я заплатил ему столько, сколько ему никогда и не снилось. Он продолжал смотреть на меня, не отводя взгляда, после чего, к моему великому изумлению… разрыдался.

Д. встряхнул меня, отрывая от созерцания столь странной картины.

— Ты передал… ему… мои слова? — спросил он.

— Нет, — признался я, лицо Д. помрачнело. Он упёрся локтями в стойку и закрыл лицо ладонями.

— Будут жертвы… — произнёс он невпопад. — Почему ты не сделал этого?

Я пожал плечами. Что мне было ответить?

— Вы знаете, как отсюда уйти? — спросил я робко, когда стало ясно, что Д. может просидеть, прижав ладони к лицу, ещё очень и очень долго.

— Куда угодно, — ответил он, не отнимая ладоней. — И чем скорее, тем лучше. Постарайся передать то, о чём я просил тебя.

— Куда угодно? — спросил я растерянно. — Но здесь можно ходить годами, и никогда не…

— Всё, — он неожиданно встал. — Мне пора. Вспомни, кто послал тебя сюда, Клеммен. Если не вспомнишь — конец. Мне опасно оставаться здесь, и…

Он не договорил.

Дверь застонала, раскололась на части и влетела внутрь помещения, вздымая клубы пыли.

На пороге появился Радуга.

Вид его был страшен. Я заметил, что в правой руке он сжимает меч с коротким кривым лезвием, перепачканным в чём-то тёмном. Глаза его, казалось, были способны воспламенить всё, на что бы ни упал их взгляд.

— Кто посмел подсказывать… помогать ему? — и кончик меча указал в мою грудь.

Все замолкли, а я ощутил, что примерзаю к стулу. От страха.

Но когда я поднял глаза, то понял, что сам выгляжу вполне прилично. Потому что Д. был бледен, как полотно, в глазах его я читались ужас и мольба — молчи, не выдавай меня!

Взгляд Радуги ощущался, как физическое давление. Странно… похоже, он не видит Д. Что же — здесь есть кто-то… или что-то, ему не подвластное?

Лёд, что приковал меня к сидению, начал подтаивать.

— Кто подсказывал, спрашиваю?! — рявкнул Радуга, сделал шаг вперёд. Хозяин поднялся из-за стойки, он улыбался! Глядел на чудовище, переливающееся всеми цветами, какие можно себе представить, и улыбался! Что с ним? Перепугался до потери рассудка?

Д. медленно отвёл взгляд от моего лица, уставился на изрезанную, потемневшую от грязи и копоти поверхность стойки. Я видел, каких усилий ему стоило сохранять самообладание. Так могла бы ощущать себя мышь, сидя перед лапами голодного кота, утратившего с годами остроту зрения и обоняния.

— Не знаю, о чём речь, — произнёс я и, встав на деревянных ногах, сделал шаг по направлению к Радуге. Если уж он захочет подойти ко мне, не наткнётся по пути на Д.

Радуга долго смотрел на меня, скривив губы в презрительной усмешке, после чего… расхохотался. Небрежным движением сбросил на пол сидевшего рядом здоровяка (тот упал, прикрыл голову руками, и остался лежать, не шевелясь), уселся на его место и, подняв кружку, одним глотком допил то, что в ней ещё оставалось.

— Ты сильнее, чем казался, — признал он. Меч с грохотом лёг на стол. Капли крови, падавшие с его острия, прожигали дерево, словно расплавленный металл.

— Но ты нервничаешь, и твоя судьба решится. Очень скоро. Кто осмелился помогать тебе? Покажи мне его… и я отпущу тебя обратно.

Я заметил — краем глаза — что Д. медленно-медленно покачал головой, и понял.

Не отпустит.

Ни за что не отпустит.

Движение моих глаз Радуга истолковал по-своему и, вскочив, перегнулся через стойку так, что оказался лицом к лицу с продолжавшим улыбаться хозяином.

— Ты?! — прошипел он. Я и не думал, что подобное слово можно прошипеть.

Венллен, Лето 76, 435 Д., 21-й час

— Что-то он не идёт, — проворчала Кинисс, зажигая очередную ароматическую палочку. После головокружительно быстрого похода по домам своих соплеменников, участие которых могло бы им сильно помочь, она была совершенно измотана. Ещё бы, постоянно читать столь сложные заклинания. Как, интересно, Д. это выдержал? Опять принимает стимуляторы?

Ей самой было достаточно отдохнуть, вдыхая аромат благовоний… ну и поесть, конечно. Ни с тем, ни с другим проблем не было.

Д. готовился к предстоящей операции, заметно нервничал. А предстоит ещё как-то скрыть подлинное состояние духа от генерала — чтобы тот понял как можно меньше. Запер все бумаги и снаряжение в сейф, извлёк оттуда лёгкое чтиво и, водрузив на стол графинчик с вином, принялся наслаждаться жизнью.

Хорошо ещё, что он медленно пьянеет.

— Если он не придёт, я не очень-то огорчусь, — заметил Д. — Не к добру всё это. Я-то думал, что успею слетать к монастырю, проведать…

— Так она там?! — перебила его Кинисс, мигом потеряв невозмутимость. — Вот, значит, о чём вы говорили. Ну что же, превосходно. Если только генерал не решит брать Хоунант приступом, там ему ничего не светит.

— Полагаю, что опасаться нужно вовсе не… — начал Д., и тут в дверь постучали.

• Предыдущая
• 93/132
• Следующая