Двести веков сомнений - Бояндин Константин Юрьевич Sagari - Страница 78

• Предыдущая
• 78/132
• Следующая

Третью дверь он открывать не рискнул. Постоял возле неё, прислушиваясь…

Клеммен запросил сведения о предыдущих учениках Д. Зачем? Убедиться, что многие из них так и не вернулись с последнего, самого опасного, задания… которое всякий раз спасало множество жизней? Но Клеммен не походил на смирившегося с судьбой. Почему, почему он ничего не спросил?

…Ночной воздух показался пресным. Праздник продолжается, но никакой радости от него уже нет.

В довершение всего, Д. долго не мог заснуть. Явился на работу сонным и злым.

Клеммен

Я очнулся оттого, что лицо моё время от времени скрывалось под водой.

Я понял, что смог об этом подумать, и страшно обрадовался. Значит, жив! Новая волна захлестнула голову, пришлось немедленно подняться на ноги. Так и захлебнуться недолго.

Когда резь в горле и боль в носу прошли, я огляделся. Лучше бы я этого не делал. Если это — сон, то надо просыпаться, как можно скорее. Что со мной случилось? Как ни странно, я помнил всё. До того момента, как открыл входную дверь. Затем — вспышка, и…

И вот я здесь. Добро пожаловать в загробный мир! Ни на что больше это место не походит.

Море за спиной. Тёмно-багровое; вода, словно кровь. Неужели именно в ней я только что лежал лицом вниз!?

Похоже, что так. Запах воды походил на запах крови; руки она не пачкала, но менее тошнотворной от этого не становилась.

Руки и ноги целы, а вот из вещей сохранилось явно не всё. Треугольник на шее, повернувшийся деревянной гранью вниз. Поворачиваться иначе он не желал. Куртка, вся пропитанная этой мерзкой водой… сбросить её, быстро. Жара невероятная! Солнце висит почти в зените, ни ветерка.

Мелкие волны кровавого океана одна за одной набегали на песчаный берег. Песок этот заслуживал отдельного описания. Крупнозернистый, ослепительно-белый, тяжёлый.

Песок покрывал полосу земли шириной шагов в сто. А далее — стена, упирающаяся в небо. Присмотревшись, я понял, что, конечно, не в самое небо, но метров четыреста там есть. Гладкая, как зеркало. Взобраться туда — нечего и надеяться. Ни снаряжения, ни умения им пользоваться.

И всё. Выгоревшее, почти белое в зените небо, испепеляющее солнце, песок и каменный утёс.

— Э-э-эй, наверху! — крикнул я. Голос прозвучал глухо… давно, наверное, в этом месте никто не кричал.

Немного подумав, я зачерпнул горсть песка и насыпал в один из пакетиков (знал бы я неделю назад, что буду в нём хранить) — на всякий случай. Что у меня с собой? Ничего полезного. Все магические безделушки мертвы — не считая треугольника. Перочинный нож. Если бы здесь принимали чеки банков, которыми я привык пользоваться, то можно было бы — при тех же ценах — безбедно жить лет двадцать. Я не выдержал и рассмеялся. Деньги! На кой они мне теперь?!

Ни фляжки с водой, ничего съестного, кроме трёх орешков — из тех что белке предназначались. Вот и вся еда. Пить эту кроваво-красную гадость я стану только в крайнем случае — когда и если терять будет уже нечего.

Что делать?

Стоять на месте — бессмысленно. Этот мир менее всего походит на гостеприимный. Если тут и есть жизнь, то не здесь. Надо идти…

Вот только куда?

Я кинул монетку, и вышло — на запад (в предположении, что компас работает правильно: судя по его показаниям, солнце находилось немного к югу от зенита — в той же стороне, что и стена). Часы шли исправно Хорошо их сделали: воды не боятся, не зря я выложил за них такую головокружительную сумму! И не зря послушался Д., не стал брать магические часы — самые дешёвые и вроде бы самые надёжные. Судя по часам, я лежал в беспамятстве часа полтора. Удивительно, как не схлопотал солнечный удар.

Впрочем, заработать удар ещё не поздно. Печёт ужасно! Надо бы соорудить какой-нибудь головной убор. Сейчас и буду этому учиться.

Вполне возможно, что я избежал смерти быстрой, чтобы умереть медленно. Но… я ещё мог поверить, что меня обрекли на смерть таинственные недруги Бюро. Я даже мог представить, что Д., руководствуясь высшими соображениями, мог дать мне задание, которое нельзя выполнить и остаться при этом в живых. Но что на смерть меня могла послать Андари, я поверить не мог. Так что — в путь. Голова была необычайно ясной и — великое чудо — вовсе не хотелось пить. И есть. Долго так продолжаться не может, так что медлить незачем.

Венллен, Лето 74, 435 Д., утро

— Словно сквозь землю провалился, — произнёс Д. сквозь зубы. За исключением таинственных событий в доме Андариалл, всё шло своим чередом. Никакая тень не омрачала третий день праздника. Точнее говоря, об этой тени догадывались только двое, Человек и хансса. Они сидели друг напротив друга в конторе и обменивались мрачными взглядами. Текущие дела выполнялись; время от времени возникали не слишком страшные неприятности — и Бюро, как всегда, оказывалось на высоте.

Вот только двоих сидящих в полутёмной комнате эти успехи ничуть не радовали.

Предстоит — рано или поздно — отчитаться о происшествии с Клемменом. А значит, сообщить и о генерале. Последний смог заставить Д. и Кинисс действовать в нарушение всех инструкций — не согласуя свои действия с руководством. Ничем хорошим это не кончится. Если только Д. и Кинисс не разберутся с генералом сами, раз и навсегда. К тому моменту, когда всё всплывёт. А всплывёт не позднее, чем через десять дней, к сроку очередного дежурства Клеммена.

Мы в его руках, понял Д. По глазам Кинисс было видно: она думает так же.

Гин-Уарант же куда-то делся и ни один из способов выяснить, где он находится, ни к чему не приводил.

— Дома его нет, — Д. продолжал, по-прежнему сквозь зубы. — Слуга отвечает, что генерал отправился посетить своих родственников.

— Каких именно? — перебила его Кинисс.

— То есть?

— К каким родственникам он отправился?

— К детям… к их матери, — удивлённо отвечал Д. — А что?

— К Росомахе? Он делает вид, что не знает ни её, ни детей… Собственных детей. А ведь она только что не ходит за ним по пятам.

Морщины легли на лоб Д.

Кинисс пристально следила за выражением его лица.

— Ничего не понимаю, — признался Д. в конце концов, поднимая голову. — Он нас принимает за полных идиотов? Настолько явно демонстрирует, что он не тот, за кого себя выдаёт?

Кинисс молча смотрела ему в глаза.

— Запись нашей беседы далеко? — спросил наконец Д.

— Вот, — кристаллы, которыми пользовалась Кинисс, были крохотными: миллиметра полтора в поперечнике. Мастерам Академии так и не удалось создать матрицы меньше, чем пять миллиметров. Делиться технологией Хансса не желали, а готовые кристаллы отдавали охотно, просто так — только попроси.

Д. внимательно прислушивался.

«…вещь. Я не знаю, чего вы хотели этим добиться, Д… но мы не можем позволить Теренна усилиться. Последнее время эта наэрта вымирает…»

— Ясно, — на лице у Д. было написано, что его только что осенило. — Это многое объясняет. Итак, он не ольт.

— Я бы сказал так: не только ольт.

— Когда догадалась?

— Именно тогда, когда он произнёс непроизносимое слово.

— Я думал, по запаху.

Рептилия энергично помотала головой.

— Он соответствует своему облику. Всегда. Когда ольт — пахнет, как типичный ольт. Не знаю, как ему это удаётся. Понятия не имею, как его до сих пор не раскрыли. У него и астральные проекции… соответствующие. Всегда. У всех прочих… остаётся нечто общее. Генерал меняется целиком. Я думаю, он специально показал мне это… Второй его облик — Таннуара. Сколько всего — можно только гадать.

— Надежда ещё есть, — с лица Д. постепенно сходила гримаса неудовольствия. — Будем действовать тихо и постепенно. Для начала я узнаю, как он выходит на нас. Как получает информацию. Как проникает в архивы.

• Предыдущая
• 78/132
• Следующая