Редакция «Дурной славы» (Таинственный дом) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 30

— Мне все еще не ясна зависимость между всеми этими событиями, — заметил Эла, обедавший в обществе Смита во Фриц-отеле.

— В таком случае я позволю себе разъяснить вам это в нескольких словах, — заметил Смит, продолжая закусывать. — Фаррингтону давно было известно, что Доутон является наследником толлингтоновских миллионов. И это было одной из причин, почему он обосновался в Грет-Бредли, где жили наследники Толлингтона. Старшие из рода Доутонов уже умерли, и семью возглавлял Джордж Доутон, непрактичный, на романтический лад настроенный естествоиспытатель.

Джордж влюбился в леди Констанцию Дэкс, а Фаррингтон, которому было об этом известно, попытался войти в расположение леди Констанции. Он знал, что состояние будет разделено на равные части между наследником и его супругой. Джордж Доутон овдовел, и у него был сын. Очень возможно, что Фаррингтон вначале не знал о существовании этого мальчика, приезжавшего в Грет-Бредли только на каникулы.

Наличие сына у Доутона внесло некоторые изменения в планы Фаррингтона. Тогда же ему было поручено воспитание его племянницы Дорис Грей. Он полюбил эту девочку и решил использовать ее в целях овладения наследством Толлингтона. Любовь к Дорис была одной из немногих симпатичных черт Фаррингтона.

С дьявольской хитростью, граничащей с гениальностью, заставляющей вспомнить о зловещих деяниях Борджиа, он замыслил лишить Джорджа Доутона жизни, а затем женить его сына на своей приемной дочери.

Он дал молодым людям возможность познакомиться и надеялся, что они сблизятся настолько, что желание его сбудется.

Но события развивались медленнее, чем он предполагал. К тому же ему стало известно, что наследник после определенного срока лишается прав. Он попытался повлиять на девушку, но встретил с ее стороны сопротивление. Более того, он решился на смелый шаг — поручил непосредственно Франку Доутону поиски наследника толлингтоновского состояния. Этим он достигал сразу двух целей: во-первых, молодой человек должен был поддерживать с ним постоянное общение, а во-вторых, он удовлетворял этим желания прочих душеприказчиков, поручивших ему, то есть Фарингтону, розыски наследника.

Но все его попытки склонить Дорис на брак с Франком потерпели неудачу. Приближался решающий срок, а цель все еще не была достигнута, и Фаррингтон решился на крайнее средство. Он исчез. Но к этому его побудили и иные мотивы.

Он знал, что я подозревал о подлинной его роли и что леди Констанция мне предаст его, как только станет ясным, что ответственность за смерть ее возлюбленного падает на него. Это обстоятельство в сочетании с завещанием, которое должно было быть вскрыто после его исчезновения, решили все.

В завещании он настоятельно требовал от Дорис, чтобы она вышла замуж за Доутона. Возможно, она подозревает, что ее дядя продолжает жить.

Смит бросил взгляд в окно и оглядел оживленную толпу на Пикадилли. На его лице отразились печаль и огорчение.

— При желании я мог бы завтра же арестовать Фаррингтона, — сказал он, — но я хочу поймать не только его, но и всю организацию.

— Какого вы мнения об исчезновении леди Констанции Дэкс? — спросил Эла. — Ведь пока мы здесь теряем время, она продолжает находиться в опасности.

Смит покачал головой.

— Если они ее не убили в первое же мгновение, то не приходится опасаться за ее жизнь. Если Фаррингтон — нет никаких сомнений в том, что именно он похитил леди Констанцию, — ее не убил, то он этого не сделает и впредь. Он мог лишить ее жизни непосредственно в коттедже, и никто не смог бы раскрыть тайну ее смерти. Леди Констанция подождет. Прежде чем мы попытаемся освободить ее, нам надо изловить всю эту шайку вымогателей, осмелившуюся действовать под носом у полиции. И пока мне это не удастся, я не буду иметь ни минуты покоя.

— А Полтаво?

— Полтаво подождет, — улыбнулся Смит.

После этих слов они покинули отель. Какой-то человек, внимательно разглядывавший витрины магазинов, бросил взгляд на сыщиков и последовал за ними. За этим человеком последовал другой человек, на ходу просматривавший газету.

Смит и его спутник вышли на Корк-стрит, безлюдную в этот час. Кое-где появлялись одинокие спешащие прохожие. Первый из преследователей ускорил шаг и вытащил из кармана какой-то предмет, блеснувший металлом. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, человек, следовавший за ним, бросив газету, искусным движением обхватил рукой шею нападавшего, а коленом уперся ему в спину, пытаясь обезоружить преступника.

Шум борьбы привлек внимание Смита, и он обернулся. При его помощи сыщику удалось обезоружить и обезвредить схваченного. То был небольшой человек, смуглый, с резкими чертами лица, по-видимому, итальянец.

Схвативший нападавшего полицейский обыскал его и надел ему на руки наручники. Прежде чем на происшествие собралась группа зевак, он втолкнул его в автомобиль и повез в полицейское управление.

Здесь его подвергли допросу, но итальянец молчал, не желая отвечать. Не было никаких сомнений в том, что он пытался коварно убить Смита. Помимо револьвера, при нем обнаружили кинжал. Но самое важное, что было найдено у него и что вызвало особый интерес Смита, был клочок бумаги, на котором на итальянском языке были написаны три строчки.

Текст был тут же переведен на английский язык, и выяснилось, что этот человек получил точные инструкции о месте нахождения Смита.

— Отведите его в камеру, нам еще придется заняться им. Я полагаю, что этот человек подослан Полтаво.

Заключенный ни слова не ответил на это предположение. Все дальнейшие попытки Смита что-либо выжать из него не привели ни к чему.

На следующее утро заключенного разбудили и предложили ему одеться. Два полицейских вывели его на улицу, посадили в автомобиль, который его тут же доставил в Дувр. Сыщики отвели заключенного на пароход и поехали с ним до Кале. Там они расстались с ним, выдали ему на прощанье сто франков и объявили на его родном языке, что, согласно постановлению министра, он высылается за пределы Англии.

Парень был рад, что так легко отделался, и истратил большую часть полученной им суммы на составление длиннейшей телеграммы Полтаво.

Смит был уверен, что подобная телеграмма прибудет на имя Полтаво, и ожидал ее на главном лондонском почтамте. Ознакомившись с врученной ему копией телеграммы, он сказал, обращаясь к чиновнику:

— Благодарю вас, теперь можете доставить ее по назначению. Все, что меня интересовало, я выяснил.

Часом спустя телеграмма была вручена Полтаво, и последний сильно разозлился на своего неудачливого сообщника, допустившего такую неосторожность. Телеграмма была написана на итальянском языке, незашифрована, и каждый при желании мог ознакомиться с ее содержанием.

В течение всего дня Полтаво ожидал прихода полиции, и когда вечером его навестил Смит, он был готов к тому, чтобы дать объяснения по поводу случившегося и по возможности загладить свою вину.

Но, к его удивлению, Смит сделал вид, словно ничего не произошло, — он навестил его совсем по другому поводу. Смит осведомился у него о самочувствии миссис Доутон и поинтересовался ее исчезнувшим состоянием.

— Я пользовался доверием мистера Фаррингтона, — сказал Полтаво, обрадовавшийся, что визит сыщика не сопряжен с последствиями, которых он опасался. — Но тем не менее я был очень изумлен, когда увидел пустой шкаф. То был тяжелый удар для девушки. Она выехала со своим супругом в Париж.

Смит кивнул головой.

— Не будете ли вы столь любезны снабдить меня их адресом?

— С удовольствием.

Полтаво достал из ящика письменного стола записную книжку.

— Очень возможно, что я завтра выеду в Париж, — продолжал Смит. — У меня имеется намерение разыскать их. Хоть и неприятно мешать молодоженам в их свадебном путешествии, но у полиции есть свои обязанности.

Оба улыбнулись, и Полтаво почувствовал значительное облегчение. Сыщик, по-видимому, не испытывал особого интереса к его персоне.

Полтаво не напрасно питал почтение к этому выдающемуся деятелю Скотленд-Ярда, и не без обоснований чувство почтения сочеталось в нем со страхом. Быть может, он и приписывал Смиту гениальные способности, которыми последний не обладал, но в то же время он недооценивал его хитрости. Кто бы мог предположить, что Смит посетил его в этот вечер только для того, чтобы успокоить Полтаво и заглушить вспыхнувшие в нем подозрения?