Колония - Бова Бен - Страница 74

• Предыдущая
• 74/101
• Следующая

Лео пожал массивными руками.

— Когда беложопые пойдут в контратаку. Мы не можем устоять против армии; я это знаю. Когда они сделают свой ход, я сделаю свой.

— Ты собираешься оставить своих людей драться и умирать здесь, пока сам спасаешься бегством? — спросил Дэвид.

— Чертовски верно. Новых солдат мы всегда сумеем достать, Это несложно. Но вождей надо беречь. Их нельзя заменить.

— Но… — Дэвид развел руки, охватывая затемненный город. — Какой же был смысл во всем этом? В убийствах, терроре, разрушениях… какой в них смысл?

— Показать беложопым, что мы можем добраться до них, — ответил Лео. — Показать им, что мы можем разорвать на части всю страну, если они не дадут нам того, чего мы хотим.

— Это — революция, — добавила Бхаджат, — истинная революция. Какой был смысл в Банкер Хилле или в Лексингтоне и Конкорде, в Американской Революции?

— Первой Американской революции, — поправил Лео. — Вы только что видели первые выстрелы Второй Американской революции.

Дэвид опустился на одну из покрытых пластиком скамей катера.

— Все это так бесплодно. Вы убиваете белых для того, чтобы они прислали свою армию убивать черных.

— Да, и когда они это сделают, всем небелым США придется выбирать, на чьей они стороне. И они будут на нашей стороне, все до одного. Иного выбора нет.

— Сама американская армия состоит по большей части из небелых, так ведь? — спросила Бхаджат.

— Да. Какие, по-твоему, они будут испытывать чувства, когда им прикажут стереть с лица Земли целые городские кварталы?

Дэвид почувствовал, что у него голова пошла кругом.

— Это же только кровь. Кровь, кровь и еще раз кровь. Должен же быть лучший способ.

— Дерево свободы надо время от времени поливать свежей кровью тиранов и патриотов, — напомнила ему Бхаджат. — Так писал Томас Джефферсон.

— Он также писал, — добавил Лео, — что все люди созданы равными — а не только беложопые.

Но Дэвид продолжал возражать.

— Нельзя построить лучший мир, уничтожая тот, что есть. Чем вы его замените?

— Об этом мы будем беспокоиться, когда придет время, — хмыкнул Лео.

— Время уже пришло, — настаивал Дэвид.

— Эй, глядите! — позвал один из ребят с кормы катера. — Самолеты!

Лео протолкался мимо Дэвида и Бхаджат, выбираясь из-под парусинового верха. Бхаджат вышла следом за ним. Дэвид обернулся и, опершись локтем на планшир, выглянул за борт. Залитое лунным светом небо прочерчивали серебристые перистые следы инверсии самолетов. Дэвид насчитал пять групп по дюжине в каждой: шестьдесят самолетов.

— Заводи мотор! — резко скомандовал Лео.

— Они ничего не делают, — возразил один из ребят. — Они слишком высоко.

— Они прилетели сюда не для нашего здравия, — буркнул Лео. — И что бы там они не собирались делать, они сделают это с городом. Трогай это корыто сейчас же.

Через несколько минут с неба закрошило мелкой серебристой пылью, но катер мчался так быстро — подняв нос, словно глиссер, что пыль слетала с них с такой же быстротой, с какой и падала. Спустя несколько мгновений золотистый снегопад закончился. Лео разрешил пареньку у штурвала сбросить скорость.

Проносясь мимо затемневшего города, они видели, что улицы заволокло серо-зеленым газом. Лео молча разглядывал эту сценку в бинокль. После несколько долгих безмолвных секунд он передал его Бхаджат. Та поднесла его к глазам и ахнула.

Дэвид услышал, как она что-то бормочет по-арабски.

— Что это? — спросил он.

Она отдала ему бинокль. Сперва Дэвид мало чего увидел, но научившись твердо держать бинокль на пыхтящем катере, он начал различать в завивающихся щупальцах газа человеческие фигуры. Те, шатались, падали, дергались в спазмах. Куда бы он ни смотрел, на улицы, на зеленый парк вдоль берега реки, везде видел хаос. Люди сгрудившиеся на крышах домов, спасаясь от мародерствующих партизан, разрывались на части стремясь убраться от газа и еще чего-то, превращавшего их в спастических, тараторящих эпилептиков. Он увидел, как кто-то бросился с крыши и упал на улицу с двадцатого этажа, дергаясь и визжа всю дорогу.

Дэвид отдал бинокль обратно Лео.

Чернокожий чуть поднял подбородок, показывая на небо.

— И ведь эти парни пытаются помочь городским беложопым, — в его глухом громыхающем голосе слышалась печаль. — Они не прочь убивать своих, лишь бы добраться до нас. Так что не думай, будто мы такие жутко плохие.

Хамуд нетерпеливо мерил шагами выбеленный причал. Он носил одежду, врученную ему местными активистами ПРОН, штаны до колен и свободную рубашку с яркими полосами и намалеванной на ней цифрами. Подражание спортивной форме, текущая мода среди американской молодежи. Он чувствовал себя в ней нелепо, но рассматривал этот костюм как необходимый камуфляж.

На вершине глядящего на реку холма стояла научно-исследовательская лаборатория. Никто не подозревал, что теперь там находилась штаб-квартира ПРОН. «Гаррисон Энтерпрайзис» официально закрыла эту лабораторию, а сотрудникам предоставила отпуск на неопределенное время, с сохранением оплаты. Те все разъехались по домам, нервно закрывшись в пригородах на все замки, готовые защищать семью и собственность в Найаке, Гэрритауне и Пиксхилле. Сидя перед светящимися экранами телевизоров с дробовиками на коленях, они с ужасом смотрели, как горят и погибают города. И благодарили бога и «Гаррисон Энтерпрайзис» за то, что живут далеко от центра города. Но достаточно ли далеко? — гадал каждый из них.

День был серый, облачный, а ветер на реке — влажный и холодный, Хамуд дрожал, напрягая все свои чувства, пытаясь вызвать поджидаемый катер, так же как факир выманивает кобру из камышовой корзины.

Он знал, Бхаджат едет на этом катере. Полученное им ночью радиосообщение передали шифром, но сообщало оно совершенно определенно. Шахерезада ухала к нему, вместе с Нью-Йоркским лидером Лео. И она везла ему подарок, сокровище, пленника — человека с «Острова номер 1».

Неоценимо дорогой алмаз, этот пленник из космической колонии. Он знал об «Острове номер 1» все: его технологию, систему безопасности, слабые места. Золотое дно информации. И научно-исследовательская лаборатория идеально подходила для выжимания из него этой информации. А потом? Хамуд пожал про себя плечами. Никчемные пленники долго не живут.

• Предыдущая
• 74/101
• Следующая