Практичное изобретение - Кларк Артур Чарльз - Страница 3

Любопытно мотивируется в «Практичном изобретении» Леонарда Ташнета материализация оптической иллюзии, создаваемая «овеществленной» голограммой. Однако мирное изобретение может превратиться в опасное оружие. Изобретатели, предвидя нежелательные последствия, удерживаются от соблазна взять на него патент. Л. Ташнет — доктор философии, он относится к группе американских ученых, время от времени выступающих с научно-фантастическими произведениями. Тема моральной ответственности — едва ли не главная в его литературном творчестве. Близок ему по духу Джон Робинсон Пирс, известный специалист в области электроники и теории связи, член Национальной Академии наук США, увлекшийся фантастикой еще в 30-е годы, когда подобные «забавы» ученого могли губительно отразиться на его репутации. Поэтому большую часть своих рассказов Пирс подписывал псевдонимом Дж. Дж. Куплинг.[7] Но рассказ «Инвариантный», трактующий извечную тему бессмертия — один из немногих, подписанных его настоящей фамилией. Проблема и здесь переводится в этический план. Ученый, научившийся задерживать метаболизм клеток, становится в сущности бессмертным, но при этом теряет способность воспринимать новые впечатления. Возникают вопросы: нужно ли стремиться к продлению жизни любой ценой и можно ли считать гуманными какие бы то ни было эксперименты, способные подавить психику?

Приходит в ужас от возможных последствий своего изобретения и завещает его уничтожить профессор Фэйрбенк, герой рассказа американского фантаста Рэя Рассела (не смешивать с ветераном английской фантастики Эриком Фрэнком Расселом!), придумавший еще один вариант машины времени, казалось бы, давно уже исчерпавшей скрытые в ней сюжетные возможности. Но и в данном случае дело не в самом изобретении, которое мотивируется более или менее стандартно, а в моральных критериях, вытекающих из замысла. Самоубийство ученого, пренебрегшего нравственными нормами, психологически вполне оправдано («Ошибка профессора Фэйрбенка»).

В отличие от Р. Рассела, польский писатель Януш А. Зайдель, чьи произведения у нас хорошо известны, ограничивается логической экстраполяцией, с помощью все той же машины времени остроумно решая традиционную фаустовскую тему продления жизни. Неизлечимо больного человека отправляют в будущее, медики его исцеляют, а затем из-за трудностей адаптации он возвращается в свое время.

Наибольшего успеха фантасты достигают в тех случаях, когда техническая гипотеза не только не отделяется от нравственно-психологической коллизии, но и способствует раскрытию характеров. Удается это, как правило, лишь немногим ярко одаренным авторам. К таким принадлежит, без сомнения, англо-ирландский писатель Боб (Роберт) Шоу, получивший известность после публикации в 1966 году великолепной новеллы «Свет былого». Критики считают главным достоинством Шоу выдвинутую им идею «медленного стекла», утверждая, что это чуть ли не единственная за последние годы действительно оригинальная фантастическая гипотеза. Но ведь идея сама по себе, в отвлечении от замысла, как бы она ни была эффектна, не произвела бы особого впечатления, если бы так плотно не врастала в художественную ткань и не способствовала раскрытию внутреннего мира героя. Проникновенный лиризм, тончайшие психологические нюансы делают «Свет былого» примечательным явлением современной западной фантастики.

Один из ее корифеев американец Курт Воннегут, автор переведенных у нас романов «Утопия 14» (в оригинале «Пианола»), «Бойня номер пять», «Колыбель для кошки», по праву считается крупнейшим сатириком, продолжателем в социальной фантастике линии Свифта-Уэллса-Чапека. В любом из его произведений обнажаются кричащие противоречия, неустроенность и абсурдность холодного мира денежных отношений, лишающих человека человеческой сущности. В рассказе «Как быть с Эйфи?» ловкий делец, не считаясь с пагубными последствиями, готов в погоне за прибылью запустить в массовое производство аппарат, вызывающий эйфорию. Как всегда у Воннегута, художественное воздействие достигается средствами гротеска, доведенного до «черного юмора».

Айзек Азимов более оптимистичен и вместе с тем более традиционен. Его знаменитые рассказы о роботах, так же как и единодушно принятые писателями-фантастами замечательно сформулированные «Три закона роботехники», — это смелое задание науке и технике на стадии современного мышления. Самый ранний из рассказов о роботах — «Странный товарищ по играм» (в русском переводе «Робби») появился в 1940 году, когда Азимову было двадцать лет. Этот цикл непрерывно пополняется, включая рассказы о создании и подвигах первых роботов, а затем романы «Стальные пещеры» и «Обнаженное солнце», которые наряду с новыми рассказами раскрывают особенности «второго этапа» развития роботов. Здесь постоянными героями становятся детектив Элидж Бейли и его друг — совершенный биологический робот — Р. Дэниил Оливо, обладающий безукоризненной логикой, которая демонстрируется, в частности, и в рассказе «Зеркальное отражение», где дилемма, возникающая из-за неспособности робота лгать и невозможности для него причинить вред человеку, получает интересное решение, основанное на знании человеческой психологии.

Три закона роботехники настолько прочно утвердились в научно-фантастической литературе, что, по шутливому замечанию одного из фантастов, Азимов сначала изобрел эти законы, а потом использовал всю силу своего воображения, придумывая способы, как бы их обойти. Этим занимается и французский фантаст Клод Шейнисс, посвятивший Азимову свой рассказ «Конфликт между законами». Любопытно, что примерно такая же психологическая коллизия была рассмотрена и самим Азимовым в статье «Совершенная машина»:[8] «Должен ли робот препятствовать хирургической операции, поскольку разрез наносит ущерб организму пациента?» К. Шейнисе предлагает юмористический выход из создавшегося положения.

Более привычные художественные решения мы находим в рассказах, где традиционный приключенческий сюжет подчинен логическому обоснованию конкретной технической гипотезы.

Фантастический аппарат — левитатор, взаимодействующий с гравитационным полем Земли, поначалу испытывается изобретателем-инвалидом в трудных условиях восхождения на Эверест в предвидении блистательной перспективы «изменить судьбу многих миров». Ибо, как утверждает изобретатель, его левитатор должен возвратить человечеству «свободу, утраченную давным-давно, когда первые амфибии покинули свою невесомую подводную родину». Так в романтическом ключе решает поставленную проблему известный английский фантаст Артур Кларк в прекрасно написанном рассказе «Безжалостное небо».

По сути, к такому же традиционному художественноиллюстративному методу прибегает болгарский писатель Цончо Родев. В его «Рукописи Клитарха» изобретение, предполагающее перестройку человеческого организма для приспособления к водной среде, убедительно мотивируется, вписываясь в подвижные рамки полуюмористического, полудетективного сюжета.

Итак, в этом кратком очерке мы проследили развитие изобретательской темы в мировой научной фантастике и на произведениях, включенных в сборник «Практичное изобретение», попытались показать, насколько многогранно зарубежные фантасты воплощают сегодня фантастические идеи и гипотезы.

Е. Брандис, В. Кан