Их было семеро (Солдаты удачи - 1) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 26

• Предыдущая
• 26/121
• Следующая

-- Веселенькая перспектива! Насколько важное это дело?

-- Если группа создается за полчаса в усиленном составе, а сам начальник Управления лично курирует операцию -- важное это дело? Форс-мажор!

-- Мы сделаем то, что нужно, -- помедлив, проговорил Сергей. -- Но только после того, как выкупят Тимоху и доставят сюда.

Голубков с сомнением покачал головой:

-- Вряд ли Волков на это пойдет.

-- Значит, и никакого дела не будет. Но я так думаю, что пойдет. Скажите ему, что лейтенант Варпаховский знает все о программе "Помоги другу".

-- Что это за программа?

-- Вы ничего не знаете о ней?

-- Даже краем уха не слышал.

-- Вам повезло. А Волков слышал. И если Тимохе надоест гнить в чеченском зиндане и он расскажет об этой программе, Волкову недолго останется ходить в генерал-лейтенантах и начальниках Управления.

-- А ты не перебарщиваешь? -- усомнился Голубков.

-- Жеребцову провал этой операции стоил жизни. Тимоха знает, конечно, намного меньше, но Волкову и этого хватит. И он это понимает.

-- В опасные игры играешь, Серега!

-- Не я их начинал.

-- Что ж, доложу. Посмотрим, что из этого выйдет.

-- Посмотрим, -- согласился Сергей.

Голубков подошел к лодке, вытащил из кормового отсека завернутый в целлофан портативный радиопередатчик и сказал в него несколько слов. Через три минуты откуда-то из заречной ложбины поднялся легкий вертолет и опустился на пригорке, распугав шумом своего двигателя коров. Голубков сунул голые ноги в резиновые сапоги, сгреб в охапку штаны и ватник и, вернув Сереге его телогрейку, зашагал к машине.

-- А лодка? -- крикнул ему вдогонку Сергей. Голубков махнул рукой:

-- Себе оставь. Может, когда и выберусь порыбачить!..

Он скрылся в люке, вертолет взмыл и ушел в сторону Москвы. Ольга, хлопотавшая возле избы, проводила его взглядом и с тревогой спросила Сергея:

-- Кто это был?

-- Так, знакомый, -- неопределенно отозвался он. -- Передал привет от полковника Дьякова.

И он защелкал кнутом, сбивая в кучу стадо и отгоняя его на сухотину.

* * *

Через три дня другой вертолет, потяжелей, военно-транспортный, всполошил гулом двигателя всех дворняг в округе и взрябил воду в тихих заводях Чесны. Он опустился на том же пригорке неподалеку от пастуховской избы. А когда двигатель заглох и словно бы опали лопасти, из сдвинутого в сторону люка выставили лесенку, потом четыре солдата осторожно снесли по ней инвалидную коляску и поставили ее на землю.

В коляске сидел Тимоха.

Лейтенант Тимофей Варпаховский. В парадной форме, с медалью "За отвагу" и "Орденом Мужества".

Худущий. Бледный. Небритый.

Живой.

Ольга как увидела его, так сначала глазам своим не поверила, а потом ахнула и разрыдалась, обнимая его и уткнувшись лицом в его колени. А Тимоха лишь смущенно улыбался, гладил ее короткие черные волосы и бормотал:

-- Да что ты? Оль! В натуре! Ну, перестань, все путем, я уже ходить немного могу. Ну, Оль! Слышь? Кончай плакать!..

Следом за солдатами из вертолета появился полковник Голубков. На этот раз он был в сером костюме, сидевшем на нем как-то наперекосяк, будто бы пиджак был застегнут не на ту пуговицу. А с ним -- еще один штатский, лет тридцати, накачанный такой малый, с хорошим открытым лицом. Голубков пожал Сергею руку, представил спутника:

-- Майор Васильев, он в нашей группе. Вадим Алексеевич.

-- Просто Вадим, -- поправил тот, здороваясь с Сергеем. -- А вы, значит, и есть тот самый Пастух? Много о вас слышал.

-- Ну вот, Серега, твое условие выполнено, -- проговорил Голубков. -Может, пора нам и о деле поговорить?

Сергей кивнул:

-- Теперь можно...

III

Святые угодники! Если бы кто-нибудь сказал, что мне предложат такое дело и я за него возьмусь, даже не знаю, куда бы я послал этого провидца. Но очень далеко. Очень. Я и теперь не взялся бы за него ни за какие коврижки. Если бы не Тимоха. Они сделали сильный ход. Очень сильный. И выйти из игры я уже не мог.

И главное было совсем не в том, что мы должны будем работать в чужой стране, о которой ни черта не знаем, кроме того, что там танцуют сиртаки. И не в том, что без какого-либо прикрытия. Про оружие и не говорю, какое там может быть оружие! И если бы нужно было выкрасть -- или, как выразился полковник Голубков, переместить -- какого-нибудь бандюгу, мафиози или агента-двойника, вопросов бы не было. Но речь-то шла совсем о другом человеке -- об Аркадии Назарове!

Который во время путча девяносто первого года нес от биржи стометровый российский флаг.

Который стоял рядом с Ельциным на танке возле Белого дома.

И который через несколько месяцев после этого сказал Ельцину прямо в лицо перед десятками телекамер:

-- Борис Николаевич, своим бездействием вы просрали нашу победу!

Он, конечно, не совсем так сказал, но смысл был именно такой, и все это поняли. В том числе и сам Ельцин.

И этого человека "несанкционированно переместить" в Россию?

Полковник Голубков излагал суть дела короткими фразами, без рассуждений -- так, как ставят боевую задачу. Но мне показалось, что немногословие его вызвано другим -- стремлением поскорее с этим покончить.

-- Таким образом, ваше задание состоит из трех частей, -- подвел он итог. -- Первая: блокировать контакты объекта с третьими лицами. Вторая: обеспечить безопасность объекта. Это -- одна из важнейших задач операции. И наконец, третья -- переместить объект в пункт, который будет указан вам позже. Вопросы есть?

-- По первым двум частям -- нет. По третьей... Чем вызвана эта необходимость? -- спросил я.

-- Не в курсе.

-- Вот как?

-- Мы солдаты, Серега. Нам отдают приказ -- мы выполняем.

-- Каждый солдат должен знать свой маневр. Это еще Суворов сказал, -напомнил я.

-- Свой, -- подчеркнул Голубков. -- Даже Суворов не объяснял гренадерам общий замысел.

-- Я не гренадер. А вы не Суворов. Если я что-то делаю, я должен понимать, для чего. Кто в курсе?

-- В Управлении, думаю, только сам Волков.

--Я хочу с ним встретиться. Голубков кивнул:

-- Доложу.

-- И еще, -- продолжал я. -- Мне нужна вся информация, которая у вас есть. Досье, агентурные данные, все остальное.

-- Это сверхсекретные документы.

-- Константин Дмитриевич, мы можем работать без оружия. Мы можем работать без прикрытия. Но с завязанными глазами не можем. И никто не может.

• Предыдущая
• 26/121
• Следующая