Арагонские хроники. Дневник барона Сореала де Монте - Мельников Иван Викторович - Страница 12

– Но, Гилберт…

– Баронесса, простите мне мою дерзость и столь недостойный обручальный дар, но я постарался искупить сие свершением подвига, – юноша гордо вздернул подбородок и повел раскрытой ладонью в сторону доспеха и оружия: – В вашу честь сражены две нечестивых зеленокожих твари. Впрочем, меня не оставляет надежда почтить ваше имя еще не одним славным деянием!

– Но зачем? Мне не нужна ничья смерть, – девушка растерянно подняла брови, потом нахмурилась, метнула испуганный взор на обагренный кровью меч и уточнила: – Это ритуал? Так принято? Отнимать чужую жизнь, дабы создать семью и подтвердить любовь?

– Леди, это древняя традиция, которой следует придерживаться всякому уважающему себя и свою даму рыцарю. Уж вам ли не знать, Клодия? – юноша отвечал, словно читая по написанному, а в конце неуверенно улыбнулся, не понимая, почему баронесса задает такие странные вопросы.

– Ох, Гилберт! – до девушки, в конце концов, дошло: оруженосец вряд ли посвящен в «тайну» происхождения каждого новоиспеченного барона фон Штейн, а ее секрет пока не разгадал вообще никто.

– Это мне следует извиниться! – Клодия сняла с пальца перстень и вложила его в ладонь юноши (он так и застыл с протянутой рукой и недоумением в глазах). – Нам следует объясниться, – похлопав по дивану рядом с собой, она дождалась, когда он сядет подле, и продолжала: – Гилберт, не заблуждайся, пожалуйста, на мой счет, не льсти мне. Я по чистой случайности получила титул, на самом деле мои происхождение и образование лишены благородных черт вовсе: родители – крестьяне, мои воспитатели – гарем, хозяин-барон и старая лекарка. Перед тобой бывшая одалиска, которой повезло. Полагаю, твои папа и мама не обрадуются такой невестке, – Клодия усмехнулась и приложила палец к губам собеседника, заметив поднимающийся в нем протест: – Сейчас ты скажешь – тебе все равно. Положим. Меня-то совершенно не волнует ничья родословная. Но, увы, это не все и не главное. Важнее, что ты воспламенен чувством после того, как я бесцеремонно вломилась к тебе этой ночью под действием колдовских чар. Вчера я имела неосторожность примерить один магический артефакт, влияние которого и привело меня в твою постель. Ты мне симпатичен, очень, но я пока не готова сказать «люблю» или сковывать себя брачными узами.

Клодия сложила руки на коленях, внимательно воззрившись на Гилберта. Того подобная откровенность поразила как молния: он оторопело смотрел на кольцо, будто не понимая, как эта вещица попала на его ладонь. По крайней мере, баронесса истолковала его молчание именно так. Она закусила нижнюю губу, потупилась, готовясь к неприятной отповеди уязвленной гордости, но юноша, справившись с первым шоком, улыбнулся:

– Тем не менее кольцо ваше, леди, и позвольте мне избрать вас дамой сердца. Возможно, позднее вы примете мое предложение (нет, я не забираю слов обратно), сочтя меня достойным, – он вскочил на ноги и поклонился.

– Милый, – Клодия ощутила комок в горле и прижала похолодевшие враз ладони к пылающим щекам, – повремени. Помнить я буду и без подарка. Тебе сейчас важнее вернуть доспех. Правильно? Ты заложил свою великолепную броню для… – она замолчала, выжидая ответа.

– Но… да, но мне достаточно и этого, – Гилберт неуверенно указал на растерзанный кожаный хлам.

– Нет, рыцарь не может совершать подвиги в обносках. Кираса в «Железной свинье»? – улыбаясь, спросила Клодия и, получив утвердительный кивок, поднялась, закрывая гилбертовский кулак с перстнем: – Завтра мы уладим это дело.

Девушка выбежала из комнаты, боясь жара, залившего щеки и распирающего грудь. Неужели это любовь? Или просто желание; возможно, маска продолжает толкать ее на необдуманные поступки? Клодия решила немного остыть и поспешно направилась в сад. В дверях она с разбега ткнулась в широкую грудь сэра Джона. Рыцарь, смеясь, подхватил перепуганную, едва не рухнувшую наземь девушку.

– Леди, надо быть аккуратнее! Вы же могли разбить ваш прелестный нос или заработать синяк на лбу, – с напускным укором выговорил он ей. – Дайте я посмотрю…

Джон развернул баронессу, онемевшую от неожиданности, подставив ее лицо лунному свету, и склонился над ней, участливо бормоча уверения, что такой шишки он еще не видел у хорошенькой девушки. Наконец Клодия очнулась и отпрянула из объятий рыцаря, ощупывая лоб.

– Нет у меня никакой шишки! – гневно крикнула она, а в следующую секунду уже хохотала вместе с Джоном, который вновь приблизился к ней. – Не подходите, насмешник! Ну надо же!

– В этом саду можно заблудиться. Будете аукать до утра, но никто не явится на помощь. Станет страшно и зябко, – Джон взял баронессу под локоть. – Предлагаю прогуляться вместе. Я вижу в темноте так же хорошо, как днем! Ох, ты ж! – рыцарь, галантно обводя Клодию мимо пня, чуть не свалился в яму, вызвав очередной приступ смеха у обоих.

– Хорошо, разрешаю вам сопроводить меня, – девушка сделала шутливый реверанс.

Их голоса постепенно удалялись вглубь сада, а угрызения совести в голове баронессы притуплялись с каждым шагом. Белый рыцарь, голубоглазая мечта любой женщины, успешно разгонял их, словно ветер – тучи с неба.

Гилберт же какое-то время сидел на диване, перекатывая в ладонях кольцо, потом взвалил на себя останки доспеха, оружие, бережно взял забытый Клодией набор инструментов и лекарскую сумку и, задумчивый, отправился к себе, лелея в глубине души надежду.

**

Мой оруженосец явился уже за полночь. С поношенной искромсанной курткой под мышкой, весь всклокоченный, с внушительным шрамом на груди и ужасно расстроенный. Мда, Гилберта поразила самая непредсказуемая и загадочная из болезней – он влюбился. Избранницей моего оруженосца стала Клодия. Он продал свою кирасу, чтобы приобрести обручальное кольцо, даже успел совершить подвиг в ее честь (еще пара гоблинов в лесу расстались сегодня с жизнью). К сожалению, герой уже объяснился со своей дамой сердца, и вот – вернулся мрачный и подавленный, получив отказ. Хорошо еще, Клодия сделала это достаточно мягко. Я тоже малость побеседовал с Гилбертом, попытался утешить его, но раны душевные, как известно, лечит только время. Доспех юноши баронесса обещала выкупить у Леонарда, благо с переездом кузнеца в замок уладить этот вопрос будет гораздо проще

Еще этим вечером мне удалось-таки пообщаться с нашей незваной эльфийской гостьей. Я, наконец, извинился перед ней за грубую попытку прервать ее песню. Мы вдосталь побеседовали. Эвистрайя мудра, но на нее наложил отпечаток дух смирения и фатализма, так присущий ее народу. Несмотря на то что эйраи были противниками людей, когда мы пришли в эти земли, мне печально видеть такой упадок некогда великой расы.

Кое-что из услышанного достойно хроник – я позволю себе полностью записать его в свой дневник так, как запомнил.

**

В незапамятные времена боги явились нашим предкам. Они пересекли небесный свод на своих остроносых блистательных ладьях и сказали: «Народ эйраи, мы призываем вас встать рядом с нами в грядущей битве». И старейшины ответствовали им: «О боги, вы обладаете безграничной силой, ваши враги под стать вам. Можем ли мы сражаться с ними? Но обещаем – те из нас, кто переживет эту войну, будут петь для вас каждую весну на восходе второй луны». В те времена род богов был многочислен и надменен, эстарийские божества воевали с человеческими, ибо небеса не вмещали их всех. Распри прекратились, когда из-за верхнего края небесного свода явились Дра-Уг-Ла, племя звездных великанов, а из-за нижнего края устремились во владения богов Фин-Да-Йа, ужасные чудовища, порожденные тьмой-за-пределами-всего. И грянула великая битва, изменившая рисунок созвездий, иссушившая моря, расщепившая горы, и наступил закат славного божественного рода; но эйраи держат данное старейшинами обещание.

Те, кто уцелел под огненным градом обломков, падающих с небес, укрылись в Благословенных Землях – их почти не затронули разрушения. Они жили здесь до тех пор, пока могучие вожди людей, братья Арагон, Ксандр и Катрион, не пересекли Эрбек с холодной сталью в руках и своими народами за спиной.