Белая лошадь - горе не мое - Соломко Наталья Зоревна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/27
• Следующая

Исупов Леша устроился на подоконнике, рядом с горой книг, тетрадей и атласов, и уставился в небо. Там носились какие-то птицы - голуби, что ли? - отсюда было не разобрать, а Леша смотрел на них и думал: "Как им там, в небе? Хорошо? Не страшно?" Исупов Леша и сам летал во сне, но с некоторых пор сны эти кончались плохо: небо вдруг переставало держать, земля стремительно и страшно мчалась в лицо, Исупов кричал и будил брата Виталю... А потом они лежали в темноте и слушали, о чем говорят папа и мама в соседней комнате.

- Леш, а говорят, это пришельцы из космоса их воруют...

- Отстань...

Кукарека отстал. Потому что наконец-то вернулся классный руководитель.

- Сильно попало? - с сочувствием спросил Кукарека.

- Сейчас чай пить будем, - сказал Саня и вздохнул.

Было ясно, что попало ему в самый раз, но распространяться на эту тему он не желает.

Нужно было идти на кухню - ставить чайник. В настоящий момент это было делом большого гражданского мужества: на кухне шел очередной семейный совет.

Повестка дня: непутевая жизнь Александра.

Присутствовали: Арсений Александрович - отец Александра, Елена Николаевна - мать Александра, дядя Вася и тетя Таня - близкие родственники, пришедшие в гости нарочно для того, чтобы наставить Александра на путь истинный.

Отсутствовал только сам Александр: гулял по городу. Гулял, вместо того чтобы готовиться к поступлению в аспирантуру. Гулял, вместо того чтобы прийти и выслушать, что думают о нем родители и родственники!..

Когда Саня вошел, воцарилась осуждающая тишина.

- И вот так ежедневно! - произнес Арсений Александрович, сына будто не замечая. - Реферат пылью оброс. После работы бродит. Читает черт знает что, только не то, что имеет отношение к его теме. Завтра суббота. Можете быть уверены - он с вечера уйдет в лес и не вернется до следующей ночи! Не знаю, как он мыслит свое поступление в аспирантуру! Не знаю, не знаю...

- Ну и ну! - дядя Вася, щурясь, оглядел с головы до ног непутевого племянника. - Вырастили, что называется... Воспитывали, надеялись - а они в леса подались, а?! Что ты там делаешь в лесу, оболтус?

Саня взял чайник, открыл кран. "Белая лошадь - горе не мое!" - сказал он несколько раз про себя. Он дал себе слово молчать. Потому что в последнее время все его разговоры с дядей Васей кончались ссорой. А мама потом переживала.

- Как же так, Санечка, - вздохнула тетя Таня, - ведь ты уже взрослый...

- Это точно - дурная голова ногам покою не дает! - решительно заявил дядя Вася. Он всегда говорил решительно. Будто гвозди заколачивал. Двадцать два года мужику, а он дурью мается, по лесу бродит!

- Это моя работа! - не выдержал Саня, а дядя Вася будто этого и ждал.

- "Ра-бо-та"! - грохнул он кулаком по столу. - Видали? Работа должна быть на работе, понял меня?

- Васька, прекрати! - рассердилась Елена Николаевна. - Не смей на него кулаком стучать!

- Заступайся, заступайся! - не прекратил дядя Вася. - Распустила недоросля!

- Я - недоросль?! - взвился Саня.

- Ты-ты!

- А вы!.. - сказал Саня и задохнулся от полноты чувств, потому что надо ведь еще было найти слова, чтоб полноту эту выразить, не расплескав. - Вы - унтер Пришибеев! Вас забором надо обнести! Вам надо не в школе работать, а овощебазой заведовать!

- Сопляк! - взревел дядя Вася.

- Александр! Немедленно извинись! - приказал отец.

Но Саня не извинился.

- Хватит мной командовать! - решительно ответил он. - Хватит решать за меня, как мне жить и что делать! Я уже вырос, вы не обратили внимания?..

Свет в комнате они не включали, сидели в сумраке и молчали. Гудение троллейбусов на улице, шелест облетающего тополя, звон гитары во дворе осенний, прощальный вечер. А кто прощается? И с кем? Непонятно, непонятно... Лешка Исупов по-прежнему торчал на подоконнике (а птиц уже совсем не было видно в стемневшем небе), глядел в синюю темень за окном и молчал о чем-то, о чем-то грустил в этот вечер шумный, смешливый ученик шестого "Б" Исупов Алексей. А о чем, кто знает? И Кукарека притих отчего-то, забыл, что ему надо задать классному руководителю несколько волнующих душу вопросов о Бермудском треугольнике и пришельцах из космоса. А в глубине квартиры было "бу-бу-бу, бу-бу-бу...". Это старшее поколение обсуждало Александра Арсеньевича. "Ругают они его... все время ругают..." - думал Кукарека и никак не мог понять, за что можно ругать такого замечательного человека.

В коридоре зазвонил телефон, Саня вздохнул и поднялся.

- Алло, - сказал он.

В трубке молчали, и по молчанию этому Саня как-то сразу догадался, кто это.

- Санечка, если меня, то я сейчас! - крикнула с кухни Елена Николаевна.

- Да это меня, меня... - торопливо отозвался Саня, прикрыв трубку ладонью.

- Александра Арсеньевича можно? - наконец спросили там.

- Можно, - сказал Саня. - Это я.

- Здравствуйте... Это говорит Юля Петухова из десятого "А". Скажите, пожалуйста, а Женя у вас?

- У нас...

- А его мама потеряла...

- Он у нас... - зачем-то повторил Саня, после чего снова помолчали.

- А мама говорит, если он у вас, то пусть идет домой, а то он, наверно, вам надоел совсем уже...

- Нет, еще не совсем...

- А мама говорит, что уже поздно...

- Я провожу...

Молчание. Потом:

- А мама говорит, что это неловко...

- Почему?

- Потому! - отчаянным голосом сказала Петухова Юля. - Мама говорит, чтоб я сама за ним шла, чтоб вас не затруднять!

И тут, вместо того чтобы сказать Петуховой Юле, что его это вовсе не затруднит, Саня принялся подробно объяснять, как до него удобней добраться...

- Сейчас за тобой сестра придет, - сказал он Кукареке, поспешно запихивая под стол рюкзак.

- У, зараза! - рассердился младший брат. - Нигде житья от нее нету.

- Мама тебя потеряла, при чем тут Юля?

- Ага, мама! Мама сегодня на дежурстве! Это Юлинская привередничает...

Леша спрыгнул с подоконника.

- Я пойду. Завтра - как всегда?

- Да, на вокзале, - кивнул Саня, лихорадочно оглядывая свою комнату: надо было успеть прибрать. И он почти успел, когда снова позвонила Петухова Юля и виноватым голосом сообщила, что она заблудилась: трамвая долго не было, и она решила идти пешком, напрямик.

- Как вы шли, вспоминайте!

- От кинотеатра дворами...

- Какими? Приметы назовите!

- Ну... Там белье висело на веревке... Синяя такая рубашка. А в соседнем дворе в футбол играли. Один - Валера...

- Какой Валера?

- Малыш... В футбол играл, в шапке с помпоном. А его мама домой все звала...

- А еще?

- Еще - гаражи, а на них две кошки... За гаражами пустырь какой-то, а посередине телефонная будка зачем-то стоит... Я из нее звоню...

- Ясно, - сказал Саня. - Сейчас мы за вами придем.

- Собирайся, живо, - велел он Кукареке. - Юлю пойдем искать.

- Очень надо! - недовольно засопел тот. - Звали ее?

Они вышли в ясный осенний мрак. Во дворе, под тополем, печально звенели струны, там, под тополем, пели горестно и страстно:

Уходит капитан в далекий путь,

Не видя девушки из Нагасаки...

В толпе голосов сразу слышен был один, сильный, красивый, - голос трудного подростка Шамина. Голос этот, легко и медленно летящий в темноте над двором, будто не замечал надсадных, дурацких слов песни, он пел о чем-то другом - и слушать хотелось... Но все вдруг смолкло разом, смешалось - это Шамин заметил Саню, и над двором разнеслось:

Фраер ходит в галстучке зеленом,

Ждет тебя, тоскуя, у ворот,

Только он надеется напрасно,

Это ясно...

Это Сане посвящалось, сомневаться не приходилось: трудный подросток терпеть не мог учителя географии.

Они долго бродили в темноте по дворам, но в конце концов им повезло.

- А я тебе говорю - домой! - кричали из форточки.

- Еще рано! - упрямился в темноте мальчишеский голос.

• Предыдущая
• 3/27
• Следующая