Котел - Бонд Ларри - Страница 38
- Предыдущая
- 38/202
- Следующая
Хантингтон заставил себя сконцентрировать внимание на симпатичном рыжеволосом человеке, делающем предварительный обзор.
– В общем и целом, господин президент, поляки практически плавают в дерьме, а чехи и словаки недалеко от них отстали.
Клинтон Скоуфилд, министр энергетики, в прошлом был губернатором Южной Каролины и до сих пор имел репутацию человека, не привыкшего стеснять себя в выражениях. По беспроволочному вашингтонскому телеграфу передавались сведения, что этот сорокапятилетний вдовец любил ставить на лошадей, которые быстро бегают, и общаться с женщинами, которые быстро раздеваются. Но он также был известен как трудолюбивый и абсолютно надежный правительственный чиновник. В глазах Хантингтона это было достаточным поводом для того, чтобы иметь множество реальных и вымышленных грехов.
– Польша импортирует девяносто восемь процентов сырья. Из них девяносто процентов из одного источника – России. С природным газом дела обстоят чуть лучше, но не намного. В прошлом году они на шестьдесят процентов удовлетворяли свои потребности за счет сибирского газа. Чехия и Словакия примерно в том же положении.
– А как насчет стратегических запасов? – Госсекретарь Харрис Терман задал вопрос, не выпуская изо рта трубки, которую ему не разрешено было зажигать. – Разве у них нет резервов?
Скоуфилд покачал головой.
– Запасы-то у них есть. Но очень небольшие. На две недели нормального функционирования. И, возможно, на месяц при соблюдении программы экономии, которую они разработали. Если им повезет. Но вообще, они вряд ли смогут пережить эту зиму. Их ждет полный экономический крах.
Большинство людей, сидящих за столом, были буквально поражены зловещим заявлением министра энергетики. В стратегическом топливном резерве самих Соединенных Штатов было достаточно горючего, чтобы удовлетворить внутренние потребности страны по меньшей мере в течение трех месяцев. И иногда было трудно представить себе, что другие, более бедные страны, находятся куда в более тяжелом положении.
– А они не могут найти других поставщиков? – Темноволосая женщина, возглавлявшая казначейство, проделала дома кое-какую работу. В руках она держала один из еженедельных отчетов информационной службы Министерства энергетики. – Ваше собственное министерство сообщает, что в данный момент мир не стоит перед проблемой нехватки нефти и газа. Если это так, я думаю, нам надо просто принудить их поискать другие источники и покончить со всем этим.
Несколько членов кабинета что-то невнятно пробормотали в знак согласия. Внутри аппарата были свои группировки, расходившиеся во взглядах по фундаментальным вопросам политики. Довольно сильное меньшинство сопротивлялось любым шагам, увеличивающим внешние обязательства Америки. Их позиция подкреплялась наличием изоляционистских настроений в конгрессе.
– Все не так просто, – Скоуфилд прочистил горло. – Нельзя покупать горючее на международном рынке, не располагая твердой валютой, а это еще одна вещь, которой не хватает Польше, Чехии и Словакии. Они расплачивались с Россией за сырую нефть и газ чугуном, сталью, химикатами, компьютерами. Ни одна другая страна не станет снабжать их топливом на подобных условиях.
Никто не мог с этим спорить. Мировые нефтяные государства вовсе не славились своей склонностью к благотворительности. И тут впервые заговорил президент. Он посмотрел через стол в ту сторону, где сидел директор ЦРУ Уолтер Куинн и произнес:
– Ведь нет никаких сомнений в том, что за этим нефтяным эмбарго стоят французы?
– Ни малейших, сэр.
Госсекретарь тоже решил поучаствовать в дискуссии:
– Париж хочет, чтобы все европейские страны вошли в их новую монетарную систему – или же обанкротились настолько, чтобы не представлять для нее серьезной угрозы.
Президент кивком головы выразил свое согласие с Терманом, затем снова повернулся к главе разведслужб.
– Одна вещь во всем этом по-прежнему остается для меня загадкой, Уолт. А как же Германия? Разве они снабжались топливом не по тем же трубопроводам?
– Да, сэр. Особенно сырьем для нефтезаводов и фабрик, расположенных на востоке страны. Покупка этого топлива на свободном рынке встанет им в копеечку.
Хантингтон мысленно воздал должное президенту. Он и сам, готовясь к этому заседанию, планировал рассмотреть дело под тем же углом – с точки зрения Германии.
– Что ж, нам известно, что в обмен на эту акцию французы покрывают расходы русских по ликвидации ракет. Делают ли они что-либо подобное для Германии?
Директор ЦРУ выглядел встревоженным. Его рейтинг поднялся довольно высоко после того, как ЦРУ удалось заранее предупредить правительство о путче Каминова и секретной помощи России со стороны Франции. Теперь же приходилось признаться в собственном неведении.
– Если это и происходит, то нам не удалось обнаружить ничего подобного. Но я не могу ничего утверждать точно, господин президент. У нас нет достаточно высокопоставленных источников информации в правительстве Шредера.
Хантингтона не очень удивило заявление Куинна. В течение многих десятилетий Германия была союзником Америки в борьбе против советского коммунизма, пользующимся безграничным доверием. И понадобилось какое-то время, чтобы переориентировать деятельность ЦРУ в отношении Германии от открытого сотрудничества к скрытому соперничеству. И все же, даже малейшая возможность того, что французы не посчитали нужным проинформировать Берлин о том, что они затевают в России, выглядела интригующе. Возможно, вдруг окрепшая дружба двух стран вовсе не была такой крепкой, как казалось, судя по их совместным пресс-релизам. Все это требовало тщательного изучения.
Президент, очевидно, был того же мнения. Он указал пальцем в сторону шефа разведки.
– Продолжайте копать, Уолт. Я хочу знать наверняка, кто дирижирует этим чертовым эмбарго.
Он обвел глазами сидящих за столом.
– Хорошо, друзья, давайте двигаться дальше. Проблема, с которой столкнулись наши польские, чешские и словацкие друзья, предельно ясна. Теперь мне хотелось бы услышать какие-нибудь деловые предложения по этому поводу.
– А разве в этом есть необходимость, господин президент? – Глава казначейства не считала нужным особенно выбирать слова. Она достаточно долгое время была членом кабинета, чтобы знать, что его глава ценил искренность значительно дороже всеобщего согласия. – Я до сих пор не вижу необходимости вмешиваться во все это. Кого, на самом деле, волнует, будут ли поляки оплачивать свои счета в злотых или в франк-марках? – Женщина пожала плечами.
– Что конкретно вы предлагаете, Катрин? Чтобы мы отступили и умыли руки?
– Вот именно. По двум простым причинам. – Женщина выражалась четко и ясно, точно так же, как на заседаниях конгресса, когда описывала экономическое положение. – Первое. Если мы предоставим этим странам гарантии поставок нефти и газа, это приведет к истощению американской казны, которого мы никак не можем себе позволить. К тому же американскому народу вряд ли понравится, что его захотят заставить оплачивать счета за энергоснабжение других стран. Люди и так тратят много сил на то, чтобы свести концы с концами. Второе. Прекращение поставок топлива – мера искусственная. Рано или поздно России необходимо будет продавать свои топливные ресурсы, а значит, эмбарго будет снято. И если Варшаве, Праге и Братиславе надо немного согнуть шею, чтобы ускорить этот момент, так что с того? Это явно не приведет к концу света.
Один-два человека из сидящих за столом кивнули. Однако другие выглядели не очень уверенно. Бездействие часто оказывалось лучшим курсом в международной политике, но не всегда.
Хантингтон, удивляясь сам себе, вдруг решил принять участие в дебатах.
– При всем моем уважении к главе казначейства, мистер президент, я думаю, что она жестоко ошибается. Мы не можем уйти от решения этой проблемы.
Все головы повернулись в его сторону.
– Происходящее – классическая проверка расстановки сил и приверженностей. Французы ставят на то, что у нас не хватит духу открыто, к тому же в твердой валюте, помочь своим друзьям. Наши же союзники в Европе ставят на то, что мы окажем им эту помощь. И если мы подведем их, если мы отступим сейчас, это будет означать, что с торговлей в Европе можно распрощаться на долгие годы. Итальянцы, голландцы, испанцы – все будут знать, что мы позволили Франции и Германии оказать на нас давление. И любое здравомыслящее правительство немедленно повернется спиной к нам и лицом к Парижу. А тот, кто присоединяется к этой их новой монетарной системе, автоматически принимает позицию Франции и Германии по вопросам тарифов и субсидий. И это означает, что мы теряем последний реальный шанс выдернуть мир из этой проклятой торговой войны до того, как все мы обанкротимся.
- Предыдущая
- 38/202
- Следующая
