Тень власти - Бертрам Поль - Страница 10

• Предыдущая
• 10/97
• Следующая

– Слава Богу, что все произошло так. Проявись малейшая попытка к бунту, мы были бы вынуждены поддержать авторитет короля и церкви, и обвиняемая была бы сожжена. Горожане не спасли бы ее, ибо я смел бы их с площади, как пыль.

– Не очень-то вы церемонитесь с нами, бедными голландцами, – вставила донна Изабелла.

– Я говорю только о том, что могло бы быть, не вкладывая в свои слова ни похвалы, ни порицания.

– Ты не понимаешь таких дел, дитя мое, – строго сказал ван дер Веерен. – Дон Хаим прав! Он бы это сделал.

– Вернемся к делу. Вам известны имена главных свидетелей?

– Да, сеньор. Инквизитор сообщил мне их в виде особой любезности, желая, очевидно, показать, что он ведет дело вполне основательно. Свидетелями выступили некоторые зажиточные и уважаемые женщины, хотя говорят, что это были…

Он, видимо, подыскивал слово. Я помог ему:

– Подкупленные свидетели. Доносчики инквизиции?

– Вы сами употребили это выражение, сеньор, а не я.

– Да, я употребил его. Их имена?

– Анна ван Линден и Бригитта Дорн.

Я вынул свою записную книжку и заглянул в нее.

– Они не значатся у меня в списке, и это очень хорошо. Иначе с ними трудно было бы иметь дело. Но это только показывает, как легко осудить невинного человека. Здесь у меня записаны имена двух-трех достойных доверия лиц, которые живут в вашем городе и доставляют сведения об еретиках во славу Божию и для охранения Его царства. Этих двух между ними нет. Они больше не причинят вреда. Но на вашем месте я бы не забывал, что остаются другие. К сожалению, я должен сказать, что этот народ не особенно сокрушается об ошибках, которые ему иногда приходится делать.

Мой хозяин и его дочь удивляли меня. В самом деле, как они могли жить здесь в постоянной опасности, как они могли сидеть здесь сложа руки? Вероятно, они надеялись на свое богатство. Но я уверен, что в данном случае они не жалели денег, и тем не менее это им не помогло.

Может наступить день, когда и белое тело донны Изабеллы будет вздернуто на дыбу, как это произошло с ее двоюродной сестрой, если этого захотят те, кто здесь владычествует.

Как будто угадав мои мысли, она сказала:

– Мы отлично сознаем опасность, сеньор, но надеемся на вашу справедливость.

Так ли это? Действительно ли она видела только справедливость сегодня утром?

– Благодарю вас, сеньорита. Но ведь я могу уехать отсюда, как я уже говорил. И я не стал бы слишком полагаться на справедливость. Это вещь обоюдоострая, и все зависит от того, с какой стороны вы на нее посмотрите. Во имя справедливости совершено было изумительное дело. Я запишу оба имени, которые вы мне сообщили. Не можете ли вы сообщить мне еще что-нибудь?

– Сначала я и подумать не мог, чтобы все это кончилось так, – сказал ван дер Веерен. – Меня уведомили о вынесенном приговоре только вчера вечером. Мы, то есть я и городской совет, сделали все возможное, чтобы смягчить инквизитора, но он и слышать ничего не хотел.

– А вы, сеньорита, не можете ли что-нибудь сообщить мне.

– Очень немного. Марион как-то говорила мне, что ей не нравятся манеры и разговоры этого инквизитора. Больше она мне ничего не говорила, а я не передавала этого разговора отцу. Нам ведь нередко приходится слышать от духовных лиц такие слова, о которых лучше забыть.

К сожалению, это правда. Происходит это оттого, что мы делаем из каждого монаха, каждого священника нечто большее, чем просто человека со всеми его слабостями. Если еретики желают изменить такой подход, то, мне кажется, их нельзя за это порицать.

– И это все, что вам известно? – спросил я.

– Все, сеньор!

Действительно немного. Но я был уверен, что самые интересные вещи мне предстоит узнать от самой Марион.

– Господин ван дер Веерен, благоволите уведомить мадемуазель де Бреголль, что я желал бы ее видеть и прошу ее пожаловать сегодня вечером сюда, в ваш дом. Конечно, если она в состоянии прийти. Кажется, она не получила особых повреждений.

– Хотя Изабелла и не видела ее, но ей говорили, что на Марион не осталось никаких следов пытки. Это удивительно.

Для меня это было вовсе неудивительно, но я был этому очень рад.

– Тем лучше, – сказал я. – Теперь три часа. Назначим свидание на шесть, если это для нее удобно. Передайте ей, что хотя ей и не причинили вреда, тем не менее я очень сожалею, что пришлось потревожить ее сегодня, когда ей нужно было бы отдохнуть. Но это делается для ее же блага. Дело не терпит отлагательства. Итак, свидание будет в шесть часов. Может быть, донна Изабелла не откажется присутствовать при нашем разговоре. Ее присутствие могло бы ободрить ее двоюродную сестру.

– Я готова, если вы этого желаете.

– Дело не во мне, а в мадемуазель де Бреголль. Стало быть, если она того пожелает. У меня нет права голоса в этом деле. Вы не откажетесь, – обратился я к бургомистру, – лично отправиться к мадемуазель де Бреголль и передать ей мою просьбу. Прошу только об одном: я до сих пор не знаю, что было с ней в тюрьме. Но что бы там ни было, я советую ей держать все это в строгой тайне. Мы все добрые католики и должны надеяться, что поступок досточтимого отца Балестера является беспримерным в истории католической церкви. Мы не должны допускать, чтобы ее авторитет пострадал из-за какого-нибудь плохого монаха. Что касается других, то это добрые и святые люди. Было бы грешно, а главное – неблагоразумно, говорить о них дурно. Итак, позвольте мне не задерживать вас более, у меня тоже немало дел. Еще раз позвольте мне поблагодарить вас за ваше радушное гостеприимство.

– Мы должны благодарить вас, – отвечал ван дер Веерен.

– Вы оказали нам слишком много чести, ведь вы наш повелитель, – вставила дочь.

– Я губернатор города Гертруденберга и ваш покорный слуга, сеньорита, – отвечал я, прощаясь.

Вернувшись к себе в комнату, я позвал Диего.

– Иди и отыщи этих женщин.

Я написал их имена и отдал ему клочок бумаги. Диего умел читать и писать не хуже любого писца.

– Это главные свидетельницы в процессе де Бреголль, и я хотел бы переговорить с ними. Я имел основания сделать то, что сделал. Но народ не должен думать, что король Филипп вдруг проникся нежностью к еретикам. Было бы большой ошибкой так думать. Поэтому я хочу вникнуть как следует в это дело и хочу знать, что они показали. Понял?

– Понял, сеньор, – кивнул Диего.

– Возьми с собой двух-трех человек. Но если тебе удастся уговорить их явиться сюда добровольно, то это избавит нас от лишних хлопот. Приведи их в городской дом, где я буду через час.

Диего ушел. Он довольно сносно говорит по-голландски. Иногда он и делает ошибки, но это не важно в данном случае. Важно было одно – избежать осложнений.

Приближаясь к городскому дому, я опять почувствовал удивление, зачем я сделал все это сегодня. Из-за справедливости, которая в конце концов не есть справедливость? Ведь мы не можем устранить вред, причиненный одному, благодеяниями, оказанными другому. Мы можем, конечно, надеяться расположить в свою пользу небеса и избавиться от ада, поставив известное количество свечей пред алтарем. Так для чего же я все это сделал? Ведь я не какой-нибудь странствующий рыцарь, рыскающий по белу свету с целью восстановления справедливости и спасения дам. В наше время для человека, который решился на такое путешествие, нашлось бы слишком много дел, и он уехал бы недалеко. Для чего я все это сделал? Ответа не было. Может быть, под влиянием минуты? Я остановился на этом соображении и даже повеселел на некоторое время.

Я медленно шел по улицам. Было тепло на послеобеденном солнышке. На улицах толпились люди, которые снимали шапки при моем приближении и почтительно давали мне дорогу. Наконец я прибыл в тюрьму и прочитал протокол по этому делу. Я, конечно, не ожидал, чтобы этот акт дал мне многое. Так оно и вышло в действительности. Протокол, в который были занесены все восклицания, вырвавшиеся у донны Марион во время пытки, был очень краток и показывал, что или она обладала необыкновенной силой воли, или же ее щадили. Во всем остальном это был обычный вздор, приукрашенный показаниями сомнительных свидетелей. Всегда, когда женщину обвиняют в колдовстве, можно подыскать с дюжину лиц, которые готовы клятвенно подтвердить это и которые с такой же готовностью откажутся от своих показаний, коль скоро ее признают невиновной.

• Предыдущая
• 10/97
• Следующая