Преторианец - Большаков Валерий Петрович - Страница 64

• Предыдущая
• 64/80
• Следующая

Воцарилось молчание.

– А я восстание поднял… – негромко промолвил Кадмар и глянул исподлобья: все ли серьезны? Но никому смешно не стало.

– Против Рима? – поднял бровь Лобанов.

Кадмар кивнул.

– Грабят народ, – сказал он, – душат налогами… Я и побил квестора в Лугдуне, расписки долговые спалил, а деньги раздал тем, кому детей кормить не на что было. Зиму по лесу пробегал, а в апреле меня поймали…

– Да-а… – протянул Эдик и оживился: – Слушайте теперь, что я вам расскажу!

Лобанов вздохнул и поднялся.

– Ты куда? – подхватился Эдик.

– Коней гляну… Да ты ври, не стесняйся!

– Ха! Чего б я врал?! – возмущенно фыркнул Эдуардус.

И стал рассказывать о подвигах Сергия Роксолана на арене Колизея. Лобанов прошелся, похлопывая коней по теплым мордам, проверил узлы. Травы животинам хватало, а в бочажке отражала первые звезды чистая дождевая вода.

– …И тут они выпускают тигра! – с воодушевлением повествовал Эдик. – Громадного! Клыки – во! Когти – во!

Судя по уханью рабов, рассказ Чанбы имел успех.

– Закругляйся! – сказал Лобанов. – Спать пора! Завтра рано подниму, а тебя первого!

– А чего сразу я?! – возмутился Эдик, но не очень сильно и не слишком серьезно.

– Ладно, тогда ты дежуришь первым! Вторым будишь Гефестая, третьим дежурит Искандер! Меня растолкаете на рассвете! Отбой!

Лобанов завернулся в одеяло, меч положил справа, арбалет слева. Закрыл глаза – и провалился в черную дыру сна.

Проснулся он на рассвете. Было нехолодно, но воздух бодрил. Деревья вокруг поляны стояли черные и неподвижные, а небо пламенело всеми переливами розового.

Сергей протер глаза. Наконец-то он выспался! Проведя ладонями по траве, он умылся росой и проснулся окончательно. Друзья его спали, изображая коконы чудовищных бабочек. Лобанов пересчитал их. Шесть. Никто, значит, не смылся. Ну-ну… А где седьмой? Костер давно потух, а дежуривший Искандер бессовестно дрых. «Разбужу пинками, – коварно подумал Лобанов, – и спрошу, по-отечески эдак: „Дисциплинку нарушаем?..“

Он посмотрел на коней… Коней не было.

– Подъем! – заорал Лобанов, вскакивая. – Тревога!

Лагерь зашевелился, забарахтался. Подбежав к Искандеру, Сергей понял, что с дисциплинарными взысканиями придется повременить. Искандер лежал бледный и еле дышал. Лобанов стряс ему на лицо росы, похлопал по щекам.

– А где кони?! – возопил Эдик.

Искандер застонал и открыл глаза. И тут же сморщился, зашипел, заведя руку за голову. Поднес ладонь к глазам. Рука была в крови.

– Ударили по голове, – поставил диагноз Уахенеб. – Ну-ка…

С помощью воды, лечебной травки, сорванной Кадмаром, и относительно чистой холстины Искандера привели в божеский вид.

– Не помню ни черта! – выговорил Тиндарид. – Сидел, зевал… Кони зафыркали, помню, словно почуяли кого… Я подбросил веток, чтоб светлее стало, тут-то меня и скопытили…

– Эгей! – крикнул Гефестай. – Смотрите! Мы думали, тут чаща, а тут хоть слона води!

Лобанов посмотрел. За монументальными стволами прятался широкий проход.

– Гадство! – ругнулся Лобанов. – Не проверили все подходы, вот же ж…

– Что, и никто не слышал ничего?! – шумел Эдик.

– А что тут услышишь?! – осерчал Гефестай. – Вся земля хвоей усыпана, ходишь как по ковру!

– Ладно, хватит болтать! – оборвал его Лобанов. – Быстро собираемся! Акун! Глянь, следы есть? Куда эти гады двинулись?

Венед внимательно оглядел поляну, прошелся взад-вперед.

– Двое приходили, – сообщил он.

– Веди! Мы за тобой! Седла с собой берем!

Акун без шума скользнул за деревья. Лобанов двинулся следом. Гефестай шел последним.

Лес поредел, оставляя большие прогалы – хоть гуляй! Лобанова даже в жар бросило. «Позорники! – подумал он. – Перли, как бульдозеры, а тут аллеи целые!»

Следы вывели весь «контуберний» на дорогу.

– Совсем недавно прошли! – оживился Акун.

– Откуда знаешь? – спросил Эдик.

– А вона! – Венед показал на лужу. – Они тут шагали, и муть в луже не осела еще!

– Бегом марш! – скомандовал Лобанов.

– Погодите! – поднял руку Искандер. – Слышите?

Издалека доносилось тарахтение тележных колес и лошадиный топот. План в голове Лобанова не то что созрел, а оформился моментально, вспыхнул вдруг, как сигнальная лампочка.

– Искандер, Гефестай, Акун – на ту сторону! – скомандовал он. – Выпрягаем коней! Но чтоб без мокрых дел!

Трое метнулись через дорогу и скрылись за кустами ежевики. Лобанов поднял руку, требуя тишины. Громко сопящий Кадмар закрыл нос ладонью.

Из-за поворота выкатилась телега, запряженная шестеркой лошадей. На козлах сидела парочка легионеров – один правил лошадьми, другой бдил, держа руку на рукоятке меча.

– Щас мы их… – прошептал Эдик.

– Цыц! – сказал Лобанов.

Следом за первой показалась вторая телега.

– Эдик, Уахенеб, Регебал! – прошептал Сергей. – Снимаете вояк на задней телеге! Только без летальных исходов! Нам нужны кони римлян, а не их жизни! Кадмар, ты со мной!

Галл кивнул – понимаю, мол, серьезность момента.

Лобанов снял с себя арбалет и меч и бросился скачками к проезжающей телеге. Легионеры не замечали нападающих до самого последнего момента.

Колеса скрипели на все лады, а вояк мотало из стороны в сторону – то ли выпили изрядно, то ли кемарили.

Лобанов зашагал рядом с охранником. Положив тому руку на локоть, он спокойно спросил:

– Закурить не найдется?

Легионер подпрыгнул, вертя головой. Сергей сдернул его с облучка и врезал по шее, опуская в пыль обмякшее тело. Кадмар, возникнув за спиной возницы, уложил его, ловко опутав руки вожжами.

– Эгей! – крикнул Гефестай. – Готово!

– Распрягайте, хлопцы, коней! – отдал команду Лобанов. – Берите вы четырех, и мы!

– Не имеете права! – захрипел возница, с ненавистью глядя на Сергея. – Это лошади Девятого Аквитанского легиона!

Лобанов сунул ему под нос «удостоверение».

– Имею! – веско сказал он. – Девятый Аквитанский… Легатом у вас не Попликолла случайно?

– Поп-пликолла… – пролепетал растерянный возница, узревший печать самого принцепса.

– Далеко лагерь?

– Да как сказать… На берегу Дурания[131]лагерь, рядом с Биолиндумом…

– Ага… – сказал Лобанов. – Ну ладно, догоняйте!

– Вот и седла пригодились! – радостно воскликнул Эдик.

– Живо седлаем!

Удивленные лошади безропотно дали себя выпрячь и оседлать. Кадмар сбегал за арбалетом и мечом Лобанова, и Сергей крикнул:

– По коням!

– Догнать и перегнать! – заорал Эдик.

– Даю поправку: догнать и перебить!

Обозные лошади были не чета вороным скакунам, но рысили, старались. А вот Радамист допустил ошибку – ехал не спеша, полагая, что пешком конника не догнать. Ехал младший питиахши, любовался видами, совершенно не учитывая фактор находчивости. И фактор внезапности.

В последнюю секунду жизни он нюхал сорванный листочек, растертый в пальцах, а миг спустя падал с седла, слепо хватая пальцами окровавленный наконечник стрелы, торчащий из груди.

Четверо нумидийцев полегли разом – арбалеты выстрелили залпом. Испуганные вороные закрутились, но быстро опомнились, признав хозяев.

– Хороший мой, хороший! – ворковал Лобанов, гладя альпа. Конь хватал его за руку теплыми губами.

– Письмо! – крикнул Искандер, склоняясь над трупом Радамиста.

Он бережно вынул кисту – кожаную трубочку-футлярчик с оловянной печатью на черной бечевке. Аккуратно вскрыв кисту, Искандер достал скрученный папирус и развернул его.

– «Легату Лукию Геллию Попликолле от Гая Авидия Нигрина, – громко зачитал Искандер. – Сальве! Послужить благому делу ты можешь, выдвинув вверенные тебе когорты к Риму. В канун июньских ид триремы Мизенского флота будут ждать тебя и твоих воинов в бухте Пана, что против Нарбо Мартиуса. По прибытии разместитесь в Лаврентском лесу».

– Во как! – прокомментировал Гефестай.

• Предыдущая
• 64/80
• Следующая