Действо - Болотников Сергей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/138
- Следующая
Ну Максим, ну дает!
А когда Смирнов присмотрелся ГДЕ Крохин расположил свой клад, пометив место захоронения аккуратной точкой с указанием метража, то прыснул в кулак, а потом ликующе захохотал, и хлопнул Максима по спине, не удержавшись, воскликнул:
– Максимка ты гений!
Крохин криво улыбнулся, глядя на ровные черточки и окружности своей карты. Для него это была не просто игра.
Мамонт силен, но что значит его сила, если он в яме?
Минул день, и настоящее с тоскливым утренним вздохом сделало еще один шаг к весне.
Максим Крохин стоял на пороге своего родного многоэтажного дома, и ждал, когда из соседнего появится Петька. День сегодня был важный – день охоты на крупного зверя. А капкан на это мощное, но тупое создание сейчас лежал у Максима в сумке.
Где найти Гребешкова Максим знал – за долгие годы измывательств изучил все места обитания своего врага. Знал он и каким образом подсунуть Сене карту. Когда тебя долго преследуют, ты неминуемо начинаешь знать охотника не хуже собственного лучшего друга.
Много мелких жизненных подробностей, просто скрашенных ненавистью, вместо чувства товарищества.
То, что Сеня поведется на карту, Максим тоже не сомневался. Сеня был слишком любопытен и жаден, чтобы пропустить такое заманчивое предложение. К тому же он явно был склонен к авантюрам, что доказывали несколько нехороших историй, случившихся с Гребешковым в последнее время. Он клюнет на подсунутую ему сладкую наживку.
И в этом мудрый охотник на крупного зверя Максимка Крохин был абсолютно прав, хотя и не сознавал того. Во время приготовления своей хитроумной ловушки, ему совершенно не приходило в голову, что любой взрослый с легкостью ее разгадает – из-за множества ляпов и несуразностей, сделанных по причине простого незнания, да и по общей наивной и идеалистичной картине. Но Сеня Гребешков, не смотря на все свои монументальные габариты, был всего лишь на три года старше своих жертв, а по уровню логического мышления не только не находился с ними на одном уровне, но и кое-где даже отставал.
Именно поэтому то вся эта странная затея с картой и получила возможность сработать.
Главным загонщиком крупного зверя Арсентия Гребешкова оказался он сам.
Смирнов появился из соседнего дома, сияющий, как майское солнце. Он был полон сил и уверенности. Максим тоже улыбнулся и спустился вниз по ступенькам. Взгляд его рассеянно заметил белый, еще не испачканный уличной грязью конверт. Чье-то письмо коротало часы в снежном плену. В другое время Максим бы обязательно заинтересовался – еще бы, кто знает, какие страшные тайны скрывает конверт. Но сейчас он был полностью поглощен идеей загона Сени и так и оставил письмо в снегу.
Ровный поток не очень свежего воздуха дул сквозь полупустой коридор. Было что-то от метро в этом потоке. Он выходил из лестничного пролета, ведущего на третий этаж, а уходил в другой – тот, что шел вниз.
У лестницы воздух овевал собранных и сосредоточенных Максима и Петра, а чуть дальше, ведомый неясной атмосферной флюктуацией, достигал монументальной фигуры Сени Гребешкова. Максим Сеню видел, Сеня Максима – нет. Крохин кивнул другу – считай, мол.
– Раз, два, три… – сказал Петька, замирая от страха и восторга.
Отпущенная Максимом на волю карта была тут же подхваченная сквозняком, и, расправив испещренные «взрослым» почерком крылья понеслась навстречу судьбе.
Расчет был точен – карта попала прямо в Гребешкова, можно сказать прямо в руки, хотя на самом деле она не слишком дружелюбно облепила лицо грозы всех начальных и средних классов. Сеня матюгнулся, но из-за карты это вышло нечетко.
– Сейчас, – сказал Максим, – внимание…
Мощным рывком головы Сеня освободил себе поле зрения, руки его нервно дрогнули, и на миг Крохину даже показалось, что его враг сейчас разорвет карту пополам. План допускал эту возможность, и тогда пришлось бы…
Руки замедлились, потом движения их утратили пугающую резкость, и сделались плавными и мягкими, словно под руки Арсентию попалось что-то очень приятное. Например, любимая женщина, или стобаксовая бумажка.
Сеня смотрел на карту и улыбался. Он улыбался, хмурил брови, и напряженно шевелил губами, раз за разом прочитывая указанную в «серьезном» документе сумму. Она, видимо, не слишком укладывалась у Сени в голове. У Сени никогда не было столько денег, и вполне возможно, ему не светило столько в будущем (на идущие следом за первой цифрой нули Максим не пожадничал).
И Сеня поверил. Это было видно с первого взгляда. У Гребешкова в голове уже образовывались мыльные радужные планы один ярче другого. Сеня заглотил крючок глубоко и надежно.
Петька не удержался и восторженно ткнул Максима в бок. Крохин поморщился, но тоже улыбнулся – расслабляться не следовало, самое главное было еще впереди.
После утренней ловли на живца день прошел как-то быстро и незаметно. Максим оттрубил свое в школе, получил несколько обидных прозвищ от недоброжелателей рангом пониже, и чуть не подрался с еще одним зубоскалом, но вовремя вмешавшийся Смирнов предотвратил разгоревшийся конфликт. Обычный день, что Максима Крохина всегда удивляло, так это как в такой атмосфере можно еще и получать знания?
– Теперь самое главное, – говорил Крохин по пути домой, – если я что-то поминаю в характере Сени он пойдет копать сегодня же вечером. Когда ему что-то втемяшивается в голову, то он прет к цели как бык. Нам же важно его не пропустить. Поэтому ты занимаешь дежурство у окна. И, если его видишь, сразу звонишь мне, будем подсекать.
– Он сам себя подсечет! – сказал Смирнов радостно, – Сам!
У дома они расстались. Кинув восторженный взгляд в глубь двора, Петька Смирнов двинул на свой наблюдательный пост, а Максим отправился домой и стал ждать. Мысль его активно работала. Ему вдруг пришло в голову, что подобный трюк можно повторить еще с кем ни будь, и еще…
Перспективы были, безусловно, не столь радужные, чем у заглотившего приманку Гребешкова, но для не желавшего много Максима они были более чем заманчивы. Сам того не зная, Крохин открыл первый закон интригоплетения: «Силу всегда можно победить хитростью». А также важное к нему дополнение: «Сколько силы – не имеет значения».
Время тянулось мучительно медленно. Максим сидел, смотрел в окно на мерзнущий город в бликах негреющих огней, сизые зимние тени падали ему на лицо, придавая ему недетское, странно жестокое выражение. Минуло восемь, девять, десять и шум на улицах стал утихать, и только далекие электрички стучала заиндевелыми колесами. Прошло еще полчаса и пошел снег.
В одиннадцать раздался звонок от Петьки.
– Он идет, – коротко сказал он.
Максим кивнул, потом понял, что собеседник его не видит и сказал:
– Да, я выхожу.
Родители его уже легли спать, так что покинуть квартиру оказалось делом не сложным.
Замирая от собственной храбрости, Максим поспешил вниз. На полпути к земной тверди ему пришло в голову, что консьержка неминуемо его запомнит (а она запомнит точно, потому что люто ненавидит детей) и Крохин поспешил обратно, после чего с некоторым колебанием перебрался по крыше. Небо было совсем близко и холодные звезды роняли вниз колкие снежинки – точные свои копии.
Петька ждал его у соседнего дома – тепло экипированный и полный нетерпения. На вопрос Максима он нетерпеливо махнул рукой вглубь двора.
Там, в конце широкой полосы образуемой домами близнецами тесной группой ютились старые бревенчатые хижины – медленно гниющие останки сгинувшей ныне деревенской жизни.
Стояли они тут лет сто, не меньше, и даже сейчас сносить их никто не собирался – район был не из престижных. Цепко держась за стылую землю, покосившиеся эти домики гордо исполняли роль местных трущоб – со всеми полагающимися трущобам атрибутами. Народ здесь жил небогатый и вовсе бедный, свежестиранное белье тянулось от одного дома к другому, везде валялись пустые бутылки и вскрытые консервный банки, и во множестве водились крысы.
Еще здесь должны были бы быть во множестве бродячие ободранные кошки, да отощалые злющие дворовые псы с вечно подведенными животами. Но ни тех, ни других тут не водилось, да и водиться не могло.
- Предыдущая
- 20/138
- Следующая
