Видеть звезды - Больных Александр Геннадьевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/16
• Следующая

Было изобретено страшное оружие, уничтожавшее совершенно все. Совет Хозяев собирался применить его против сил зла, но что-то тогда не рассчитали, и оружие сработало раньше времени — на Планете. Прямо на земле вспыхнуло зеленое солнце. Огонь его не был горячим. Он не сжигал, а проглатывал людей, дома, деревья — все, что встречал на своем пути. Пылающий шар прокатился по Планете, оставив за собой серую пустыню.

И тогда Магистрат уцелевшего города проклял Хозяев, стражники схватили их. Но Дворец Совета остался — как напоминание о том зле, которое несет с собою богатство.

На этом Магистрат не остановился. По его Приказу были сравнены с землей все уцелевшие руины — ничто не должно было напоминать о Великой Беде. Железные лодки были утоплены в море, железные повозки сброшены в горные пропасти, железные птицы похоронены в глубоких пещерах. Особенно тщательно Магистрат уничтожал ракеты — их разбирали на куски и разбрасывали по всей Планете, чтобы никто и никогда не смог восстановить адские творения, принесшие на Планету несчастье. Немного погодя Магистрат объявил, что все зло проистекает от мерзкого наследия Старого Мира — противоестественных вещей, подчиняющих и порабощающих людей. Посмотрите, что они сделали с нашей Планетой, с нашей настоящей родиной… какое нам дело до той другой — далекой, может быть, вообще не существовавшей… Наша — вот она.

Именно в тех местах, где впервые вспыхнуло зеленое солнце, возник Неправильный Мир. О нем ничего не известно — никто из рискнувших войти в него не вернулся. Бродят слухи, что там два солнца — синее и красное, что живут там невесть какие чудовища, ненавидящие людей. Но это лишь слухи, с которыми Магистрат тоже борется.

После Великой Беды многие люди заболели неведомыми ранее болезнями. Лекарства были бессильны, смелые врачи умирали первыми, лечить больных стало некому… Страшное было время. Но в конце концов Магистрату удалось найти средство против новых болезней, его стали давать новорожденным, и дети перестали болеть. Со взрослыми было хуже — лекарство на них не действовало, были созданы огромные лагеря карантина, из которых мало кто вышел… Дети же перестали болеть. Но одновременно что-то случилось с их глазами — они больше не видели звезд, хотя вообще-то зрение не ухудшалось. Ни объяснить это, ни поправить не удалось.

Магистрат объявил, что это и хорошо. Незачем людям видеть то, что не приносит никакой пользы, а только смущает умы. Там, на звездах, гнездится зло, там Старый Мир… зачем нам все это? И еще спросили Советники: хотите ли вы войны и повторения Великой Беды? Те, кому посчастливилось выжить, ответили: нет. Тогда Советники сказали: забудьте же о звездах, от них исходит свет несчастья. Тем более что ваши дети их и не видят. Дайте им жить спокойно, вашим детям, ведь вы хотите им счастья? Люди согласились. Само слово «звезды» стало запретным, следить же за небом никто не решался: на нем лежал отпечаток Беды.

Но ходит по свету сказка, что где-то далеко-далеко, в самой середине Неправильного Мира, куда Магистрат не смог добраться, сохранилась одна ракета. Та самая, последняя… Она ждет, когда придет человек. Откроется железная дверь… А что будет дальше — не ведомо никому.

— Откуда ты все это знаешь?

Мать усмехнулась.

— Так ли это важно?

— Интересно ведь…

Она встала.

— Нет, слишком большое знание опасно. Старые легенды и так могут завести тебя дальше, чем в подземелья Ратуши. Если же ты будешь знать все… Ты сам можешь не выдержать. Впрочем, мы напрасно теряем время.

Мать подошла к печи, пристально поглядела на нее, что-то вспомнила. Потом взяла большой хлебный нож и с размаха воткнула его между кирпичами. Сильно надавливая на рукоятку, обвела ножом один из кирпичей и, пачкаясь в известке и глине, вынула его.

Тайлон с изумлением смотрел на нее — никогда раньше не видал в ней такой решительности и собранности, не мог даже представить… Вечно согнутая спина распрямилась, исчезли мелкие суетливые движения, она стала как-то выше ростом. Даже глаза изменились — из тускло-карих они превратились в золотистые.

Мать сунула руку в образовавшееся отверстие, что-то разыскивая там.

— Держи! — она кинула Тайлону сверкнувшую в слабом свете плошки маленькую металлическую пластинку на тонкой паутинке цепочки.

— Что это?

— Она поможет тебе найти дорогу к цели. Поможет не заблудиться, когда пойдешь по Неправильному Миру.

— Но я туда не собираюсь!

— Ты уже выбрал свою дорогу, видящим звезды нет места в этом мире.

— Это амулет? — уважительно глядя на пластинку, спросил Тайлон.

— Амулет? — Мать звонко рассмеялась. И смех у нее переменился! — Прости. Я не подумала, что тебе предстоит еще многому научиться. Но ты сможешь, ты у меня способный, — с внезапно прорвавшейся гордостью добавила она. — Недаром Магистрат так жаждет с тобой познакомиться.

И она недобро прищурилась.

Тайлон, удивленный тем, что пластинка почти ничего не весит, осмотрел ее и увидел крохотную защелку. Шкатулка! Но такой искусной и тонкой работы он еще никогда не видел. Пораженный внезапной догадкой, он шепотом спросил:

— Это оттуда? Из Старого Мира?

— Да.

— Но ведь…

— Не повторяй чужих глупостей, — остановила его мать. — Я достаточно наслушалась их… Вещи сами по себе не злы и не добры, они просто вещи — не более того. Все зависит от человека, владеющего ими. Заявить, что красивые, изящные вещи — порождение зла, мог только больной. Только ненормальный мог заявить, что жить плохо — лучше, чем жить хорошо! — Она кинула Тайлону теплую куртку. — Поспеши.

— Но я нигде не бывал, кроме нашего леса!

— Не потеряешься. Я же говорила, что лекарство избавило людей не только от болезней. Слишком много оно взяло в обмен на возможность жить спокойно, и еще не известно, так ли обязательно это было…

Догадка сверкнула в голове Тайлона.

— Так мне… мне не давали этого… лекарства?

— Не кричи об этом на каждом перекрестке.

Внезапный шорох и бряканье заставили их резко повернуться. Увидев, что именно их напугало, они невольно вздохнули с облегчением — это был всего лишь Крошка Енот. Ему надоело валяться — или же он просто выспался. Но, решив немного перекусить, он принялся действовать самостоятельно: забрался на стол и сейчас, брезгливо отряхивая лапки, сидел с самым невинным видом, рядом с молочной лужей. Вздыхая, он укоризненно поглядывал на опрокинутую кружку, явно не понимая, с чего бы это она упала, ведь лакал он очень аккуратно!

— Мама, а можно я Крошку возьму с собой?

Крошка Енот обрадованно пискнул — ругать его, похоже, не собирались. Спрыгнул со стола, шариком подкатился к Тайлону и, ловко цепляясь за одежду, мигом влез на руки.

— Ладно, — согласилась мать. — Может быть, он даже поможет тебе когда-нибудь.

— Обязательно поможет!

— Тут немного еды, — она подала Тайлону мешок. Поколебавшись, протянула массивный нож в потертых кожаных ножнах, раньше Тайлон его не видел. — Возьми. Он тебе тоже пригодится, хотя и не желаю я этого. А теперь — прощай.

Тайлон ожидал, что она обнимет его, может быть, даже всплакнет на прощание. Но мать лишь на секунду прижала его к себе и сразу резко оттолкнула.

— Иди, тебе нужно спешить, мы потеряли много времени. Обо мне не беспокойся. Когда найдешь ракету — поймешь, что делать дальше.

Еще не вполне осознав происшедшее — как-то слишком скоропалительно все получилось, — Тайлон медленно шел по единственной улице деревни. Старые, покосившиеся домики, крышами почти упирающиеся в землю — как бы стремясь закопаться, сделаться незаметнее… Деревья, плотно обступившие их… Придется ли ему еще раз увидеть все это?

Впрочем, Крошка Енот, бежавший рядом, не разделял его грустных мыслей. Он то и дело с радостным воплем кидался в густую траву за шуршащими там мышами и вообще пребывал в отличном настроении. Приятная ночная прогулка вместе с лучшим другом — много ли нужно для полного счастья?

Когда они проходили мимо дома старосты, Крошка взлетел на крыльцо — единственное в деревне — и, задрав хвост, отомстил за обиду.

• Предыдущая
• 3/16
• Следующая