Руки вверх, мистер Гремлин! - Больных Александр Геннадьевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/28
• Следующая

— Т-с-с.

Я невольно покрепче сжал нагретый ладонями ствол. Ерофей еще сильнее притушил свет, мне начало мерещиться, что я попал в тот самый тоннель из кошмара. Вот как действуют на нормального человека балдахины! В салоне повисла напряженная тишина. Вдруг я услышал приглушенное постукивание и шуршание. Они пришли! Или это просто вздыхала вентиляция?

Минуты тянулись бесконечно. Но Ерофей не ошибается в подобных случаях. На черные козни у него исключительное чутье.

Внезапно в бронзовой фигурной решетке прямо над кроватью мелькнуло светлое пятно — бегущий далекий отблеск, будто кто-то неосторожно посветил изнутри фонариком. Шуршание усилилось, долетел невнятный писк. А потом послышалось тонкое, нежное шипение, словно из проржавевшей трубы пробивалась тонкая струйка пара.

— Ты видишь ее? — взревел Ерофей, отбросив всякие предосторожности. — Видишь?!

С выражением ужаса и отвращения на побледневшем лице он принялся хлестать по бронзовой решетке неизменным прутом омелы. Шипение стало сильнее. Мои напряженные нервы не выдержали, я вскинул пулемет и нажал на спуск. Пулемет забился и задрожал, точно живой, выплевывая струю раскаленного серебра. Я стрелял не целясь, единственно чтобы немного успокоиться. Пули с визгом и щелканьем рикошетировали куда попало и носились по всей комнате. Мы подвергались очень серьезной опасности, даже более серьезной, чем подкрадывавшаяся к нам из вентиляционной трубы.

Хотя я стрелял навскидку, мой прицел оказался достаточно верным, Очередь с корнем выворотила вентиляционную решетку, провалившуюся внутрь шахты. Еще я подстрелил три осветительные панели на потолке, дисплей, венский стул и зеркало. Тьфу ты, вот незадача. Разбитое зеркало — дурной знак. Наконец диск пулемета опустел, он поперхнулся и замолчал, прежде чем я успел расколошматить еще что-нибудь.

Лишь теперь Ерофей включил свет на полную мощность (какая осталась). В разбитых панелях трещало и искрило, потолок мигал в такт треску. Неверный дергающийся свет обрисовал на подушке развивающуюся желтую ленту в коричневых крапинках. Прямо на том месте, где час назад покоилась моя голова. Вся подушка была забрызгана оранжевой жидкостью. Пестрая лента приподняла крошечную граненую головку, высунулся раздвоенный язычок, прозвучало слабое шипение.

— Эфа, — морщась, пояснил Ерофей. — Песчаная гадюка. Самая опасная змея Средней Азии.

Зубы у меня невольно лязгнули.

— Кошмар, — только и смог выдавить я. — Ты спас мне жизнь. Если бы эта гадина меня ужалила…

— Вот что значит подслушать чужой разговор, — вздохнул Ерофей.

— Профессор…

Какая-то смутная догадка мелькнула у меня. Где-то я подобное слышал или читал.

— Пестрая лента… — пробормотал я. — Пестрая лента… Что бы это значило?

— Это были профессор и какой-то сенсей.

— Кто?

— Сенсей.

— Опять восточные мотивы. — Я погрозил кулаком невидимому врагу. — Я им покажу харакири Кришна-харе. Ты их видел?

— В том-то и фокус, что нет. Коридор длинный прямой, хорошо освещен. Но когда я выглянул, никого не было, как сквозь стену прошли. — Ерофей почесал бороду. — Не понимаю.

Разгадка была совсем близко, следовало только немного напрячься. Применим дедуктивный метод.

— Профессор математики, Семь Сотых… Если это написать цифрами… Пестрая лента… Эврика! Вспомнил! Ерофей, теперь я знаю, кто наш противник. Это опасный враг, но, зная кто нам противостоит, мы получаем серьезное преимущество. Пестрая лента и профессор математики. Большая светящаяся собака. Вот ключи!

Ерофей задумчиво поковырял в носу.

— Не знаю таких.

— Надо читать Конан-Дойля.

— Иностранец, — Ерофей брезгливо сплюнул.

— Видишь, чтение оказалось полезным.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Нам противостоит дух профессора Мориарти.

Ерофей неожиданно взорвался.

— Чтобы справиться с ним придется вызывать дух Шерлока Холмса. Сделать тебя генералом Верховный Совет мог, но добавить серых клеточек в голову даже ему не под силу.

— Ты все знал? — поразился я.

— Конечно. Мы гимназиев не кончали, но кое-что знаем. Сматываться надо, пока не поздно.

— Мы уже столько сделали.

— Всякое везенье однажды кончается.

Я задумался. Определенный резон в словах Ерофея имелся.

— Нет, — наконец решил я. — Мы доведем дело до конца, пусть это будет наше последнее дело. Если бы здесь присутствовал настоящий профессор, я и то не отступил бы. Но это всего лишь его дух, жалкая тень. С духами мы дрались не раз и всегда успешно. Победим и теперь.

В этот момент разбитые панели наконец замкнуло, с потолка слетела струя сине-зеленых искр, полыхнуло пламя. Свет окончательно погас, и мы как ошпаренные вылетели в коридор. Оставаться в разгромленном салоне было выше наших сил. Хрипло взревела сирена пожарной тревоги, с глухим стуком с потолком полетели тяжелые щиты брандмауэров.

Подбежавшая аварийная партия остолбенела, увидев нас. Мы выглядели как безумцы, вырвавшиеся на свободу из сумасшедшего дома. Законченные, всклокоченные. Я сжимал дымящийся пулемет.

— К командиру станции, — приказал я.

Самое странное, что прилетели мы на «Перун» практически напрасно. Полковник Дятлов, не скрывая радости, проинформировал нас, что никаких происшествий на станции не имело быть. То есть одно время наблюдались неполадки, но их устранили, они больше не повторяются. Связывалось это с уже знакомым эффектом вечного тринадцатого. Но Ерофей, построив печку и поселив в ней домового Савелия, привел звезды к нормальному расположению.

Ерофей немедленно задрал нос, особенно когда Дятлов сказал, что считает своим прямым долгом ходатайствовать перед начальством о награждении полковника Ерофея… И так далее.

Зачем же тогда объявился профессор со своей подручной?

— Он хочет отомстить, — предположил Дятлов.

— Он потерял все и потому особенно опасен, — согласился я.

Вот и подошло время решающей битвы. Точнее — последней. Все решилось много раньше. Мориарти плохо подготовился, его карта была бита. Рассеян и уничтожен ударный отряд наемников югэки бутай. Растворены и выпиты гремлины. Приручена собака Баскервилей (Да! Именно она!). Профессор не был стратегом. Он не скоординировал удары, наносил их не в полную силу. Потому его проигрыш был предрешен. Но оставалась личная месть.

Гоняться за духом профессора по всей станции я не собирался. Еще меньше хотелось ждать, пока он подошлет новую змею. Или наемного убийцу. Вполне реально было появление духа Аль Капоне, Старца Горы или Спека. Поскольку сейчас подавляющее численное превосходство было на моей стороне, я счел возможным применить разруганную кордонную стратегию. Мы отсекли палубы одну за другой орехово-серебряным щитами, проводили ритуалы изгнания духов… И так целеустремленно и методически преследовали профессора, пока не загнали его в угол. В распоряжении духа осталась только прогулочная палуба. Здесь возникли некоторые сложности. Мы остановились, чтобы передохнуть. Тем более, что мне не нравилось поведение Дятлова. Полковник проявлял подозрительный интерес к нашим действиям. Уж не собирается ли он избавиться от нас, переняв наши знания.

Итак, для торжественного завершения операции оставалось совсем немного — самому войти в ту часть станции, где скрывался обезумевший от злости и страха дух, и покончить с этим исчадием ада, не дожидаясь новых козней. Однако заходить в клетку к бешеной крысе меня не тянуло. Ерофей тоже не вызвался добровольцем, а про Зибеллу я уже не говорю. Хотя у Зибеллы имелись свои мотивы. Как мы и предполагали, вездесущая Семь Сотых сумела пробиться к своему хозяину. Горностай пылал жаждой мести, однако предпочел бы встретиться с крысой все-таки не на прогулочной палубе.

Сейчас самое время немного объяснить, в чем дело. Я почти не касался устройства станции. Все прочие палубы имели сугубо функциональное назначение — жилые каюты, посты управления, агрегатные отсеки, склады и так далее. Но прогулочная палуба… В соответствии с соответствующим приказом были приняты соответствующие меры по обеспечению соответствующих условий отдыха. Там можно было встретить тропическую сельву, альпийские пейзажи, атоллы и лагуны, пустыню Калахари… И еще все, чего душа пожелает. Чудеса фантоматики делали отдых полноценным и разнообразным. Но какая-то умная голова вынесла управление этими чудесами из центрального поста на ту же самую палубу! Дежурной смене, мол, не стоит забивать голову всякими пустяками. Следует стоять на страже, а не думать о виндсерфинге. Так что мы не могли знать куда попадем, и профессор получал все выгоды внезапности. К тому же замечу, что на прогулочной палубе наблюдались самые сильные эффекты проецирования магических измерений. Это вполне понятно. Люди отлично знают, что здесь нет никакой лагуны Лаго Маджоре, однако стараются убедить себя, что видят несуществующее. Прочее — элементарно.

• Предыдущая
• 25/28
• Следующая