Момент истины (В августе сорок четвёртого) - Богомолов Владимир Осипович - Страница 49

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая

Он вернулся в Лиду на аэродром затемно.

В отделе контрразведки авиакорпуса за наглухо зашторенными окнами что-то происходило.

Снаружи здание, как всегда, патрулировалось на расстоянии автоматчиками, но против крыльца стояло не две-три автомашины, как обычно, а семь, среди них полуторка и два «доджа», в том числе генеральский – Андрей, подойдя, узнал его по пробоинам в лобовом стекле. В большинстве машин сидели наготове шофера.

Андрей притаился в темноте неподалёку от крыльца, ожидая, когда выйдет Алёхин, чтобы доложить ему о бесплодности поисков, о том, что рощу обшарили дважды – вдоль и поперёк, – но лопатки там не оказалось…

Зайти в здание он не решался. Более всего он боялся встретиться с Егоровым. Он не без ужаса представлял себе, как сталкивается с генералом, как тот в упор спрашивает его о лопатке и, узнав, что она не обнаружена, презрительно говорит Полякову: «Лопатку не сумел найти… Какой же это боевой офицер?! Детский сад, да и только!»

Медлить с докладом, однако, было нельзя. Хижняк, как и ожидал Андрей, находился в помещении взвода охраны, с тыльной стороны здания. Сидя возле кухни, он пил чай и беседовал с пожилым бойцом-поваром, своим земляком. Андрей, поманив его рукой, попросил сходить и вызвать капитана.

Алёхин появился на крыльце тотчас – ждал. Андрей окликнул его и, волнуясь, доложил.

– А хорошо искали, тщательно? – спросил капитан.

– 3-землю носом р-рыли!.. – для большей убедительности словами Таманцева сказал Андрей. – Д-дважды прошли… в-вдоль и п-поперёк.

– А с теми, кто машину нашёл, кто первыми в роще был, с Павленками, разговаривал?

– Т-так т-точно! Лопатки в м-машине не было. Я в-взял р-расписку.

– Расписка распиской… Ты-то сам как считаешь? Твоё мнение?

– Н-не было её в м-машине… И в р-роще нет… – упавшим голосом сказал Андрей.

В темноте Андрей не мог разглядеть выражение лица капитана, а говорил Алёхин, как всегда, ровно и вроде спокойно, и всё же Андрей уловил в его вопросах нетерпение, если не взволнованность.

– Поужинай во взводе, – велел капитан. – Потом придёшь сюда и в последнем кабинете налево напишешь подробный рапорт. На имя подполковника. Что конкретно сделано, с кем разговаривал и своё заключение. Рапорт оставишь у секретаря. И до утра можешь спать… Да… квартира занята и во взводе люди. Ложись-ка в машине!..

И Алёхин скрылся за дверью – пошёл докладывать…

Во взводе повар под нашёптывание Хижняка налил до краёв литровый котелок густых тепловатых щей с кусками мяса, нарезал большими ломтями полбуханки хлеба. Андрей, сутки не державший и крошки во рту, с жадностью набросился на еду, не замечая ни вкуса, ни своего громкого чавканья.

Дверь в соседнюю комнату была открыта, и там на двухъярусных нарах не раздеваясь спало несколько офицеров с погонами разных родов войск на гимнастёрках; двое старших лейтенантов, молодые и сильные ребята, сидели и чистили автоматы.

– Из Москвы… – успел шепнуть Андрею Хижняк, – целый самолёт…

И квартиру, где не раз ночевала группа, тоже заняли…

Все прибывшие были примерно одного определённого возраста (двадцать пять – тридцать лет), как на подбор крепкие, мускулистые; кроме пистолетов, они имели перебинтованные в дорогу обмотками личные автоматы. И Андрея осенило: «Чистильщики!»; скорее всего не просто чистильщики, а, как выражался Таманцев, «волкодавы».

Целый самолёт – такого за два месяца службы Андрея в контрразведке ещё не случалось. Алёхин ничего ему не сказал, и Андрею в голову не могло прийти, что приезд генерала, и лопатка, которую он не нашёл, и прибытие этих людей – всё имело прямое отношение к разыскиваемому их группой уже двенадцатые сутки передатчику.

Он понял одно: происходило что-то необычное, чрезвычайное…

А за стеной, в отделе, Алёхин уже доложил, что лопатка не найдена. Реакцию генерала, да и Полякова, Андрею страшно было даже представить. Чтобы отвлечься, он заставил себя обдумывать рапорт.

Он с радостью написал бы его здесь, в помещении взвода, но Алёхин велел сделать это в отделе, а там каждое мгновение можно было столкнуться с генералом или Поляковым.

Андрей доел всё до дна, от второго отказался и с тяжёлым сердцем вышел на улицу. При одной мысли о встрече с генералом его бросало в жар.

Миновав при входе в отдел сержанта-автоматчика, он поспешно шмыгнул в последний налево пустой кабинет. Бумага лежала на столе, и чернила с ручкой здесь тоже были.

Он сидел и писал, а в коридоре время от времени раздавались шаги, и каждый раз он с волнением ожидал, что дверь отворится и появится генерал…

На рапорт ему потребовалось более часа. Написав, проверил и отнёс секретарю, неприветливому, угрюмому лейтенанту, тот взял и, не взглянув, сунул в одну из папок.

Проходя по коридору, Андрей расслышал в кабинете начальника отдела невнятный разговор, приглушённый стеной и обитой дверью. Слов нельзя было разобрать, но ему показалось, что он различил возбуждённый голос Егорова.

Потом Андрей лежал в кузове полуторки, мучился и не мог заснуть.

Он с ужасом представил себе, как завтра туда, в рощу, отправят кого-нибудь из этих московских розыскников и лопатка, возможно, будет найдена. Или пошлют Таманцева, тот не только лопатку, а спичку или окурок из-под земли выкопает.

Воображение рисовало Андрею самые тягостные картины. Генерал, потрясая его рапортом, бегал по кабинету и окающим басом ругался: «Лопатку найти не сумели! Позор!» Славный молчаливый Алёхин и подполковник, этот необыкновенный человек, – он подвёл их обоих! – пытались его защитить, но генерала это только раздражило, и он разгневанно кричал: «Мне нужны не оправдания, а лопатка!.. Где она?.. Послали какого-то мальчишку! Ему дали роту, а толку – шиш да кумыш! На что он способен?! Как он к нам попал?.. Отправьте его в полк! Немедленно! Кулёма! Лопух! Детский сад, да и только!»

Расстроенный буквально до слёз, Андрей не замечал, что Егоров в его воображении ругался словами Таманцева.

Пусть откомандируют. Он не «волкодав», а строевой офицер. Только бы попасть в свой полк, а не в резервный. Впрочем, в любой фронтовой части он будет человеком. Во всяком случае, не хуже других, а то и лучше. Там, если случится, он погибнет с честью, и о нём напишут, как он сам писал о многих своих бойцах и сержантах: «…верный воинской присяге, проявив мужество и героизм, был убит…» А здесь ты хоть наизнанку вывернись, пять раз погибни, но если нет результата, ты всё равно плох и виноват.

…В эти напряжённые часы всем начальникам Блинова было не до него. Чтобы поиски велись тщательно, усердно и настойчиво, ему утром и не намекнули, что лопатки в роще может не оказаться. Даже Алёхин, обычно разъяснявший Андрею, что к чему, второпях ничего ему не сказал, не растолковал. Андрей и не подозревал, что отсутствие лопатки в роще на месте обнаружения угнанного «доджа» работало на версию, возникшую у Полякова после вчерашнего разговора в госпитале с Гусевым. Ему и в голову не могло прийти, что сообщение Алёхина: «Роща обыскана дважды, качественно; лопатка не найдена», было для подполковника и генерала самой радостной вестью в эти тяжёлые сутки.

• Предыдущая
• 49/101
• Следующая