Король бродяг - Стивенсон Нил Таун - Страница 61

• Предыдущая
• 61/69
• Следующая

– Кто это такой громадный, высоченный, бородатый, неопрятный, неотёсанный, с острогой?.. – У Элизы закончился набор эпитетов. Она смотрела в окно кофейни «Дева» на неприкаянного Нимрода, который маячил у дверей, заслоняя солнце косматой меховой шубой. Служители кофейни, и Джека-то впустившие неохотно, решительно преградили путь свирепому дикарю с острогой.

– Ах, он? – невинно переспросил Джек, как будто под описание подпадал кто-то ещё. – Евгений-раскольник.

– Что значит «раскольник»?

– Убей меня… знаю только, что они бегут из России со всех ног.

– Ну а как ты с ним познакомился?

– Понятия не имею. Просыпаюсь в «Ядре и картечи», а он сопит рядом, и борода у меня на шее, словно шарф.

Элиза грациозно передёрнула плечами.

– Однако «Ядро и картечь» в Дюнкерке…

– И что?

– Как ты попал туда из Парижа? У тебя не было приключений, бешеных скачек, поединков…

– Может, и были. Не помню.

– А что с раной?

– Мне удалось заручиться помощью целой команды голодных червей – они не дали ей загноиться. Заросло, как на собаке.

– Разве можно забыть целую неделю пути?

– У меня теперь так голова работает. Как в пьесе, где зрителям показывают самые яркие моменты, а всё скучное якобы происходит за сценой. Я вылетаю с Королевской площади… занавес, антракт. Занавес поднимается: я в Дюнкерке, в лучшей комнате «Ядра и картечи», у мистера Фута, рядом Евгений, а на полу вокруг разбросаны его меха и янтарь.

– Так он своего рода коммерсант? – спросила Элиза.

– Не надо снобизма, девонька.

– Я просто пытаюсь понять, откуда он взялся в этой пьесе.

– Понятия не имею: он ни на каком языке не говорит. Я спустился и задал несколько вопросов мистеру Футу, владельцу гостиницы, человеку весьма выдающемуся, бывшему приватиру.

– Ты говорил мне, говорил мне, говорил мне о мистере Футе.

– Он сказал, что неделю-две назад Евгений вошёл на баркасе в бухточку, где стоит «Ядро и картечь».

– То есть подошел на баркасе с какого-то корабля, стоящего на якоре в Дюнкерке?

– Нет, все как я говорю: просто появился из-за горизонта. Догрёб до берега и рухнул на пороге ближайшего дома, который оказалась старушка-гостиница. В лучшие времена мистер Фут, вероятно, выбросил бы бедолагу, как дохлую рыбину, но нынче с постояльцами негусто, выбирать не приходится. Кроме того, выяснилось, что баркас доверху наполнен арктическими сокровищами. Мистер Фут перенёс их наверх, потом закатил самого Евгения в грузовую сеть и лебёдкой втащил и окно, рассчитывая, что тот, проснувшись, расскажет, где водится такое добро.

– Что ж, деловая стратегия мистера Фута вполне ясна.

– Вот снова ты. Если дашь мне закончить, то не станешь судить мистера Фута так строго. Ценою многочасового каторжного труда он предал земле останки…

– Что?! Ты не говорил ни о каких останках.

– Забыл упомянуть, что в баркасе с Евгением были товарищи, павшие жертвой стихий…

– …или Евгения.

– Мне тоже так подумалось. Но затем, поскольку Господь дал мне больше мозгов и меньше желчи, чем некоторым, я сообразил, что в таком случае раскольник просто выбросил бы их за борт, особенно когда они начали вонять. Мистер Фут – рассказываю это для того лишь, дабы очистить Евгения от подозрений, – сообщил, что некоторые трупы до костей обклевали чайки.

– Или обгрыз голодный Евгений. – Элиза поднесла чашку к губам, чтобы скрыть торжествующую улыбку и взглянуть на русского, который прохаживался, попыхивая грубой трубкой и остря зубья гарпуна карманным оселком.

– Решительно невозможно представить моего друга-раскольника в хорошем свете – хотя на самом деле у него золотое сердце, – пока ты, вся такая из себя чистенькая недотрога, смотришь на его грубую внешнюю оболочку. Так что пошли дальше, – сказал Джек. – Следом появляюсь я, весь обвешанный французскими побрякушками, и не многим живее русского. Мистер Фут забирает к себе и меня. И наконец, некий французский дворянин предлагает купить у него «Ядро и картечь», чем доказывает, что Бог троицу любит.

– Вот теперь ты меня изумляешь, – промолвила Элиза. – Как эти события связаны между собой?

– Ну, как раз когда мы с Евгением без сил – но с несметными сокровищами – доползли до гостиницы, мистер Фут оказался на мели – здесь я выражаюсь фигурально…

– Да, у тебя всегда при этом бывает такой самодовольный вид.

– Дюнкерк стал совсем не тот после того, как король Луи купил его у короля Чака. Теперь это большая военно-морская база. Все английские и неанглийские приватиры, которые жили, пили, играли и блядовали в «Ядре и картечи», пошли на службу к мсье Жану Бару или отплыли на Ямайку, в Порт-Рояль. И всё-таки у мистера Фута оставалось кое-что ценное: сама гостиница. План начал обретать форму в его голове, подобно театральному призраку, возникающему из клубов дыма.

– Мрачное предчувствие начинает обретать форму в моей груди.

– В Париже у меня было видение – довольно сложное, – в котором много пели и танцевали, а жуткое и непотребное мешалось в равных долях.

– Зная тебя, Джек, от твоих видений я не ожидаю ничего иного.

– Не буду утомлять тебя подробностями, негодными для ушей столь благовоспитанной дамы. Довольно сказать, что под впечатлением от небесных знаков, а также прочих предзнаменований, как то: Три Сходных События в «Ядре и картечи», я решил оставить бродяжничество и вместе с Евгением и мистером Футом заняться коммерцией.

Элиза поникла, как будто что-то в ней сломалось.

– Почему, – сказал Джек, – когда я предлагаю взять меня за чакру, ты и бровью не ведёшь, а когда я произношу слово «коммерция», ты вся подбираешься, словно добродетельная девица, которой похотливый хозяин сделал неприличное предложение?

– Пустяки. Продолжай, – отвечала Элиза бесцветным голосом.

Однако у Джека сдали нервы. Он отклонился от основной темы.

– Я надеялся, что Боб окажется в городе – он обычно путешествует вместе с Черчиллем. Мистер Фут сказал, что он действительно недавно заходил и спрашивал про меня. Однако, когда герцог Монмутский неожиданно для всех инкогнито прибыл в Дюнкерк, чтобы встретиться с некоторыми недовольными англичанами, а после спешно отправился в Брюссель, один из офицеров Черчилля отрядил Боба, хорошо знающего эти края, проследить за Монмутом и узнать, что он затевает.

При упоминании герцога Монмутского Элиза снова поглядела Джеку в лицо, из чего тот заключил: либо она заделалась романтической сторонницей претендента (весьма сомнительного) на английский престол, либо политические интриги теперь тоже в сфере её интересов. И впрямь, когда он вошел в «Деву», Элиза правой рукой писала, а левой производила двоичные расчёты по системе доктора.

Так или иначе, поскольку она смотрела на него, Джек решил нанести удар.

– И тут-то я и узнал от мистера Фута об открывающейся возможности.

Лицо Элизы помертвело, как когда врач говорит: «Сядьте, пожалуйста».

– У мистера Фута знакомые в каботажном деле…

– Контрабандисты.

– Почти все грузовые перевозки так или иначе связаны с контрабандой, – важно объявил Джек. – Недавно его посетил некий господин Влийт, голландец, владеющий средних размеров судном, способным пересечь Атлантику с грузом в столько-то тонн. Мистер Фут без промедления зафрахтовал «Раны Господни», испытанный в походах двухмарсельный бриг.

• Предыдущая
• 61/69
• Следующая