Индиана Джонс и искатели потерянного ковчега - Блэк Кемпбелл - Страница 8

• Предыдущая
• 8/36
• Следующая

В его памяти всплыл образ француза — худощавое, красивое лицо, выразительные темные глаза, улыбка, под которой скрывается коварство.

Он вспомнил, как еще в студенческие годы Беллок, правдами и неправдами добивавшийся награды археологического общества, поставил на конкурс свою работу по стратиграфии, в основе которой лежали мысли, позаимствованные у Инди. Его исследование было чистейшим плагиатом, но как француз сумел получить доступ к его бумагам, осталось для Инди загадкой. Ничего доказать было нельзя, никто и слушать бы не стал: сказали бы, что в нем говорит зависть, что зелен виноград — и все.

А 1934 год? Он вспомнил события того лета.

Инди много месяцев разрабатывал план раскопок в пустыне Руб-ал-Хали, в Саудовской Аравии. Месяцы каторжного труда, подготовительные работы, поиски денег, улаживание конфликтов, пламенные уверения, что его инстинкт не может ошибиться: в этом месте должны сохраниться остатки культуры кочевников, предшествующей эпохе Христа — и что в результате?

Он закрыл глаза.

Воспоминание пробудило умолкнувшее было чувство горечи.

Беллок опередил его. Беллок первым начал раскопки. Правда, ничего стоящего он не нашел, но разве в этом дело?

Беллок вновь украл его идею, вот что бесило Инди, и снова, как и в случае с работой по стратиграфии, он ничего не сумел доказать.

А теперь этот идол.

Дверь его кабинета медленно отворилась, и Инди, пробудившись от воспоминаний, вздрогнул.

В дверях появился Маркус Броди, директор национального музея и его лучший друг. Как всегда, Броди выглядел чем-то озабоченным.

— Индиана, — мягко позвал он.

Инди еще раз посмотрел на копию идола, Лежащую на ладони, затем швырнул фигурку в мусорную корзину.

— Ведь я держал в руках подлинник, Маркус. Подлинник! — Он откинулся на стуле, закрыл глаза и прикрыл пальцами веки, массируя их.

— Ты мне рассказывал, Инди. Ты мне уже все рассказал, — ответил Броди. — Когда вернулся, помнишь?

— Но идола можно вернуть, Маркус. Я уже все рассчитал. Беллок, конечно, продаст фигурку, правильно? Но где, вот в чем вопрос? Как ты думаешь, что это будет за место?

— Не знаю, Индиана.

— Маракеш. Маракеш, я уверен в этом. — Инди вскочил на ноги и показал на различные безделушки стоящие у него на столе. Это были вещицы, которые он забрал с собой из храма. Он сгреб их и протянул Броди.

— Посмотри. Ведь они чего-нибудь стоят, Маркус? Думаю, достаточно, чтобы мне отправиться в Маракеш.

Едва взглянув на фигурки, Броди дружеским жестом положил руку на плечо Инди.

— Разумеется, музей их купит, можешь не сомневаться. Но об идоле — потом. Сейчас я хочу, чтобы ты поговорил кое с кем, Индиана. Эти люди приехали издалека.

— Люди? Какие люди?

— Они прибыли из Вашингтона. Специально, чтобы повидать тебя.

— Кто они такие? — без особого энтузиазма спросил Инди.

— Из военной разведки.

— Из военной — чего? Они что, думают, я шпион?

— Ну что ты! Наоборот, им, кажется, необходима твоя помощь.

— Мне тоже необходима помощь: хочу собрать денег, чтобы уехать в Маракеш. Так ты говоришь, эти фигурки кое-чего стоят?

— Об этом поговорим позже, Индиана. Позже. Сначала ты должен встретиться с ними.

Инди остановился у карты Южной Америки.

— Хорошо, если для тебя это так много значит, я, конечно, с ними поговорю.

— Они ждут тебя в лекционном зале, — сказал Броди, и друзья вышли в коридор.

Они не сделали и двух шагов, как заметили идущую им навстречу хорошенькую девушку. Она тащила громадную стопку книг и, казалось, изо всех сил старалась выглядеть прилежной и добросовестной студенткой. Увидев ее, Инди просиял.

— Профессор Джонс, — начала она.

— Да?

— Вы обещали, что дадите мне консультацию, -робко продолжала она, взглянув на Маркуса Броди.

— Конечно, конечно, Сьюзан, я помню.

Броди прервал его:

— Только не сейчас, Индиана. — Он повернулся к девушке: — У профессора уже намечена наиважнейшая консультация, деточка. Так что зайди попозже.

— Да-да, — пробормотал Инди, — к 12 я освобожусь.

Девушка разочарованно улыбнулась и, повернувшись, пошла назад. Инди провожал ее взглядом, любуясь стройными ножками, округлыми икрами, изящными тонкими щиколотками. Броди потянул его за рукав.

— Красотка. И волне в твоем духе, Индиана. Но займешься ей потом, хорошо?

— Хорошо. — Инди неохотно отвел глаза от удаляющейся студентки.

Броди толкнул дверь, и они вошли в лекционный зал. Рядом с кафедрой сидели два одетых в военную форму офицера, которые одновременно повернули голову в их сторону.

— Если насчет военной службы, тоя свое уже отслужил, — пробормотал Инди.

Броди подвел его к мужчинам и сказал:

— Индиана, позволь представить тебе полковника Масгрова и майора Итона. Они приехали из Вашингтона поговорить с тобой.

Итон выступил вперед.

— Рад познакомиться. Я много о вас слышал, профессор Джонс. Вы доктор археологии, знаток оккультизма, владелец редких антикварных ценностей.

— Можно сказать и так, — заметил Инди.

— Впрочем, “владелец ценностей” звучит двусмысленно, вы не находите? — продолжал майор.

Инди взглянул на Броди, который тут же пояснил.

— То, что делает профессор Джонс для нашего музея, всегда находиться в рамках закона. Он ни разу не нарушил Международного соглашения по охране предметов старины.

— О. Нисколько не сомневаюсь, — поторопился сказать майор Итон.

— Вы, по-видимому, талантливый человек, — вступил в разговор Масгров.

Инди махнул рукой. Интересно, что им от него надо?

— Вы, насколько я помню, были учеником профессора Равенвуда из Чикагского университета?

— Да.

— А вы не знаете, где профессор может находиться сейчас?

Равенвуд. Его имя с такой отчетливостью напомнило Инди прошлое, что он даже поежился.

— Ходили слухи, что он где-то в Азии, но точно не знаю.

— Кажется, одно время вы были очень дружны с ним?

— Да. — Инди потер подбородок. — Очень. Но вот уже много лет мы не разговариваем. Мы, если можно так сказать, поссорились. — Ничего себе — поссорились, скорее, чуть глотки друг другу не перегрызли. И он сразу вспомнил Марион, образ которой всплыл из самых глубинных слоев его памяти. Марион Равенвуд — девушка с прекрасными глазами.

Военные о чем-то шепотом совещались. Затем Итон повернулся к нему и торжественно произнес:

— То, что я сейчас вам сообщу, должно остаться между нами.

— Разумеется, — ответил Инди. Равенвуд — интересно, причем здесь этот старик? И когда, наконец, эти парни перейдут к делу?

— Вчера, — сказал Масгров, — одна из наших специальных станций в Европе перехватила немецкую радиограмму, посланную из Каира в Берлин. Сведения, которые там сообщаются, фашистский агент в Египте, по-видимому, считает очень важными. — Масгров взглянул на Итона, ожидая, что тот продолжит рассказ, как будто каждый из них имел право сообщить лишь часть информации.

Итон понял намек и продолжал:

— Не думаю, профессор Джонс, что я открою вам что-то новое, если скажу, что нацисты за последние два года наводнили мир своими специалистами-археологами…

— Я это заметил.

— Конечно. Они лихорадочно разыскивают различные реликвии и религиозные святыни. Гитлер, согласно сведениям нашей разведки, помешан на оккультных предметах. Говорят, у него даже есть собственный предсказатель. И как раз сейчас, в обстановке строжайшей секретности, немцы начали проводить раскопки в пустыне недалеко от Каира.

Инди кивал головой — чтобы не заснуть. Он уже давно знал о болезненном интересе фюрера к ясновидению, алхимии, философскому камню, эликсиру жизни — словом, ко всему, что выходит за рамки обычных явлений.

Масгров достал из портфеля листок бумаги и, держа его в руке, произнес:

— Перехваченное сообщение содержит информацию, имеющую отношение к раскопкам в Египте, но разобрать, что к чему, мы не можем. Мы рассчитываем, что вы нам поможете. — И он протянул листок Инди.

• Предыдущая
• 8/36
• Следующая