Отважная - Блэк Холли - Страница 36

• Предыдущая
• 36/45
• Следующая

Вэл засунула ногу между кирпичей и с силой оттолкнулась вверх, подпрыгнув и лихорадочно цепляясь за карниз. Она услышала тоненький вскрик Рут снизу – и в эту секунду ухватилась за подоконник. Секунду Вэл просто висела, боясь пошевелиться. А потом она подтянулась за оштукатуренный край и толкнула окно. Оно не поддалось, и Вэл испугалась, что оно окажется запертым или залитым краской, но, когда она толкнула сильнее, створка поддалась. Забравшись внутрь, за переплетение занавесок, Вэл оказалась в спальне у Мабри. Пол был из сверкающего мрамора, кровать с ворохами мятого шелка и атласа стояла под шатром из ивовых ветвей. Одна половина постели выглядела чистой, но другая была покрыта грязью и ветками ежевики.

Вэл секунду рассматривала это ложе, а потом вышла в коридор. Там оказалось несколько дверей, за которыми находились пустые комнаты и лестница из мореного дерева. Она спустилась по ней и прошла в гостиную. Единственными звуками в жилище были скрип половиц и плеск фонтана.

Гостиная оказалась точно такой, как она запомнила, но мебель стояла иначе, а одна из дверей словно стала больше. Вэл вышла из квартиры в общий коридор, позаботившись о том, чтобы поставить упор, не дававший двери Мабри захлопнуться. Она повернула замок на входной двери и резко ее распахнула. Секунду Рут изумленно смотрела на нее с тротуара, а потом вбежала в дом.

– Ты с ума сошла! – сказала Рут. – Мы только что вломились в какой-то шикарный дом.

– Он защищен чарами, – ответила Вэл. – Наверняка.

Вэл впервые заметила две двери, которые, как она сначала решила, вели в другие квартиры. Одна располагалась напротив дверей Мабри, а вторая – в конце площадки. С учетом размера комнат и лестницы у Мабри в квартире и того, как здание выглядело снаружи, скорее всего, эти двери вообще никуда не вели. Вэл тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Это не имело значения. Важно было только найти какие-нибудь улики, которые бы свидетельствовали о причастности Мабри к убийствам, что-то такое, что ясно указало бы на то, что она отравила фейри. И это надо было доказать не только Равусу, но и Грейану и всем остальным, кто считал Равуса виновным.

– Здесь хотя бы тепло, – проговорила Рут, входя в квартиру и делая круг по сверкающему мраморному полу. Ее голос эхом разнесся по почти пустым комнатам. – Раз уж мы стали домушниками, я пойду и посмотрю, что можно украсть из холодильника.

– Мы здесь для того, чтобы найти доказательства, что она отравительница. Это так, кстати, чтобы ты подумала, прежде чем совать себе в рот что попало.

Рут пожала плечами и прошла мимо Вэл.

В углу гостиной оказалась горка. Вэл заглянула сквозь стекло. Там оказался кусочек коры, оплетенный ярко-малиновыми волосами, фигурка балерины с руками на талии и в красных, как розы, туфельках, отбитое горлышко бутылки и увядший и побуревший цветок. Странные предметы, чтобы хранить их как сокровища.

Это заставило Вэл почувствовать всю безнадежность своего предприятия. Как она опознает улики, даже если их увидит? Равус мог бы узнать эти предметы, понять их предназначение и, возможно, даже вспомнить их историю, но Вэл в них разобраться не могла. Трудно было представить Мабри сентиментальной, но она должна была быть такой когда-то, до того как гибель Тэмсона ожесточила ее.

– Эй! – окликнула ее Рут из соседней комнаты. – Посмотри сюда!

Вэл пошла на голос. Рут находилась в музыкальном салоне, рядом с маленькой арфой, установленной на оттоманке из странной розоватой кожи. Рама инструмента была сделана из позолоченного дерева, покрытого растительным орнаментом, а каждая струна имела свой оттенок. Большинство были коричневые, золотые или черные, но несколько оказались красными, а одна – лиственно-зеленой.

Рут стояла на коленях рядом с арфой.

– Не надо… – сказала Вэл, но пальцы Рут уже прикоснулись к золотистой струне.

Комнату мгновенно наполнил плач.

– Я – фрейлина королевы Никневин, – произнес странный звучный голос, полный слез. – Я была ее фавориткой и наперсницей и получала удовольствие, терзая других. У Никневин была одна игрушка, которую она очень ценила, – рыцарь из Летнего Двора. Его слезы ненависти дарили ей больше наслаждения, чем возгласы любви других. Меня отвели к королеве, и она требовала, чтобы я призналась, что у меня с ним интрига. Я отрицала это. Тогда она показала пару его перчаток и велела, чтобы я рассмотрела вышивку по краю. Это оказался аккуратный узор, вышитый моими волосами. Были и другие доказательства: свидетели наших встреч, записка его рукой с клятвами верности. Все это было неправдой. Я упала, умоляя Никневин о пощаде и обезумев от страха. И когда меня вели на смерть, я видела, как другая фрейлина, Мабри, улыбается. Сверкая глазами, она вытянула пальцы, чтобы вырвать у меня прядь волос. И теперь я должна рассказывать мою историю вечно.

– Никневин? – переспросила Рут. – И кто это такая?

– Кажется, это прежняя королева Зимнего Двора, – ответила Вэл.

Она провела пальцами сразу по нескольким струнам. Раздался нестройный хор голосов: каждый из них рассказывал свою горькую историю и упоминал о Мабри.

– Все это волосы. Волосы жертв Мабри.

– Довольно страшное дерьмо… – начала Рут.

– Ш-ш, – остановила ее Вэл.

Один из голосов показался знакомым, но она не смогла вспомнить, когда раньше его слышала. Она снова дернула золотую струну.

– Когда-то я был придворным на службе у королевы Силариаль, – произнес мягкий мужской голос. – Я жил ради игр, развлечений, поединков и танцев. А потом я полюбил, и все эти вещи потеряли значение. Моей единственной радостью стала Мабри. Мне было желанно только то, что радовало ее. Я купался в ее наслаждении. А потом, в один праздный день, когда мы собирали цветы и сплетали гирлянды, я заметил, что она ушла в сторону. Я последовал за ней и услышал, как она разговаривала с тварью из Зимнего Двора. Они казались хорошими знакомыми. Тихим голосом Мабри передавала ему сведения, которые собрала для Зимней королевы. Мне следовало бы разгневаться, но я слишком испугался за нее. Если бы Силариаль узнала, последствия для Мабри стали бы ужасными. Я обещал любимой, что никому ничего не скажу, но попросил ее немедленно скрыться. Она пообещала мне это и горько плакала из-за того, что обманула меня. Через два дня мне предстояло встретиться на турнире с моим другом. Когда я надел доспехи, они показались мне странными, более легкими, но я не обратил внимания. Мабри сказала, что вплела в них свои волосы – как подарок на память. Когда мой друг нанес удар, доспехи смялись, и меч рассек меня целиком. Я почувствовал шелк ее волос на щеке и понял, что меня предали. И теперь я должен рассказывать мою историю вечно.

Вэл тяжело села, уставившись на арфу. Мабри – шпионка Зимнего Двора! Она сама убила Тэмсона. Равус просто стал ее инструментом.

– Кто это был? – спросила Рут. – Ты его знала?

Вэл покачала головой.

– Но Равус знал. В этой истории меч был в его руках.

Рут прикусила губу.

– Это так сложно. Как мы сможем разобраться?

– Мы уже кое в чем разобрались, – ответила Вэл.

Она встала и ушла в соседнюю комнату. Это оказалась просторная кухня. Однако в ней не было ни плиты, ни холодильника, а только одна мойка на полу из блестящей плитки. Вэл открыла один из шкафчиков, но там стояли пустые банки.

Вэл вспомнила об ореоле Равуса и золотистых глазах, выдававших его. Что-то вызывало беспокойство в этих безупречных комнатах: отсутствие пыли, упавшего волоска, пятнышка грязи и тишина, кроме звука шагов и плеска фонтана. Но если это чары, то она понятия не имела, что под ними скрыто.

Рут тоже вошла на кухню, и Вэл заметила, что у нее из рюкзака понемногу высыпается какой-то белый порошок.

– Что это? – спросила Вэл.

– Что? – Рут посмотрела на свою спину, на пол, сбросила рюкзачок и рассмеялась:

– Похоже, я порвала брезент и проткнула дырку в нашем малыше.

– Вот черт! Это хуже, чем сказочная дорожка из хлебных крошек. Мабри поймет, что мы здесь были.

• Предыдущая
• 36/45
• Следующая