Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/136
- Следующая
– Все награбленное, – торжественно объявил Робин, – мы раздаем бедным людям. Мы делаем их немного счастливее. Мы хоть чуть-чуть, но уравниваем богатых и бедных. Мы боремся за сча...
– Ну да, – перебил Хелот. – Берете в руки дубинки и дубасите по голове бедных тупых крестьян, пока они не согласятся взять ваши дары, заранее зная, что завтра придет сеньор, вещи отберет, а их повесит за сообщничество.
Он уже приготовился к изрядной драке, когда вдруг почувствовал, что в глазах у него чернеет и земля уходит из-под ног.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Изба была непривычно светлой. Солнце ломилось в широкие окна, свежий ветер приносил запах мха и хвои.
Хелот обнаружил себя в этом непонятном жилище лежащим на широкой кровати под лоскутным одеялом. С некоторым облегчением он установил, что Робина из Локсли поблизости не наблюдается. Где-то рядом что-то булькало и пыхтело. Повернув голову, Хелот увидел ничем не примечательного человека, склонившегося над маленьким тиглем. Крошечная жаровенка, в которой раскалились угли, стояла перед ним на столе. В тигле кипела жидкость странного золотисто-зеленого цвета.
Кося глазами, Хелот принялся разглядывать этого человека, в котором признал алхимика. Алхимик был лет сорока, с лысинкой, брюшком, с сереньким лицом и редкой бородкой. Одет был в монашескую одежду, однако без явной принадлежности к какому-либо ордену, и, в отличие от отца Тука, был очень опрятен.
– Урочище Дальшинская Чисть, – не отрывая глаз от тигля, отрывисто произнес человек.
– Что? – Хелот растерялся.
Человек засмеялся и добавил в тигель немного зеленого порошка, который осторожно взял стеклянной ложечкой с глиняного блюдца. Жидкость мгновенно почернела, побурела, вскипела, заливая угли. Человек едва успел отскочить в сторону, когда тигель взорвался и осколки стекла полетели во все стороны. К счастью, жидкость залила угли и пожара не возникло. С секунду алхимик горестно созерцал плоды своих усилий, после чего снова обратился к Хелоту.
– Ведь ты собирался спросить меня о том, где ты находишься, не так ли? – сказал он. – Я и отвечаю: ты в моем доме на болотах, в урочище Дальшинская Чисть. Могу добавить, что тебе здесь ничего не грозит.
– А вы кто такой, отец мой? – спросил Хелот шепотом.
Алхимик обтер руки о полотенце и подсел к нему на кровать.
– Ты же сказал, – засмеялся он. – Я твой отец.
– Это я символически, – сказал Хелот, закрывая глаза.
– А, – протянул алхимик, и Хелоту показалось, что он разочарован. – Жаль, иначе я бы тебя хорошенько выпорол... Терпеть не могу странствующих рыцарей. От них одни неприятности.
– Откуда вы знаете, что я рыцарь? – Хелот так удивился, что даже приподнялся на кровати, тут же обнаружив жуткую боль в затылке.
– Догадался, – обрубил алхимик. – Я святой Сульпиций, да будет тебе известно, невежественный отрок. Что, не похож на святого? Хелот покачал головой.
– Простите, отец Сульпиций, – добавил он поспешно, заметив, что святой угрожающе нахмурился. – Глядя на священные изображения, я всегда думал, что святые и угодники имеют лики благолепные и мудрые...
– Мудрые лики, дитя мое, имеют только дураки, – назидательно проговорил отшельник и поднял палец, пожелтевший от возни с химикатами. – Почему у меня такая простецкая физиономия? Потому что думать для меня занятие привычное. Другое дело -когда думать принимается настоящий дурак. Тут такой скрип стоит, что прохожие оборачиваются.
– А почему вы не любите рыцарей, святой отец?
– Потому что от них одни хлопоты да неприятности, – сказал отшельник, снимая с полки миску с полбяной кашей. – Поешь-ка. Третий день ты у меня валяешься.
– Как я к вам попал, святой отец? – Как обычно, – проворчал отшельник. – Тебя приволок этот сумасшедший Робин из Локсли. Взял моду – творить добро. И именно для таких, кто в жизни ничего хорошего не видел. Взять, к примеру, образованных людей. Им помогать – одно удовольствие. Во-первых, они понимают, что им оказали благодеяние, а это само по себе уже великое дело. А во-вторых, умеют поблагодарить как надо: в меру трогательно, со слезой. Нет, надо разбойничку возиться именно с теми, кто даже не знает, как реагировать на доброту. Чаще всего пугаются до смерти, вот и вся благодарность.
– Я что, был серьезно болен? Отшельник посмотрел на него с откровенной насмешкой:
– Да ты, по правде сказать, помирал, дружок. Локсли привез тебя за два часа до лунного затмения, когда я собирался приступить к решающей стадии своего опыта. И вот, вместо того чтобы посвятить свое время чистой науке, я должен был все бросить и возиться с каким-то умирающим. Где ты подцепил эту хворь?
Отшельник ткнул в Хелота острым пальцем. Молодой человек сжался: – Не знаю, отец мой.
– Похоже на оспу... – проворчал отшельник. – Тебе повезло, что в такой легкой форме. У нас тут была повальная хвороба, вымирали целыми деревнями. Ушкуйная Ладья, например, вся ко дну пошла, если можно так выразиться.
– Знаю, – сказал Хелот. – Я там братскую могилу копал. Остались всего двое, дед старый и с ним паренек лет семи.
– А говоришь: «Не знаю», – упрекнул его отшельник. – Небось еще и покойников в эту могилу сносил? Беда с вами. Да на меня молиться надо за то, что я от сожжения еретическую книгу Бонифация Отступника спас...
– Какого Отступника? – Хелот вдруг очень заинтересовался.
– Такого, такого... Когда Мать Наша Святая Церковь производила грандиозную ревизию рукописей по всем монастырям, тут такое творилось! У монахов из-под матрасов вытаскивали всяких Сенек, Софоклов, ернических Аристофанов... Святые братья рыдали, как малые дети, у них книги чуть ли не с отрубанием пальцев из рук вырывали... За что и были ослушники суровому наказанию преданы: одних сослали в отдаленные обители на границе с дикими валлийцами, на других такие эпитимии наложили, что лучше бы сразу на костер. – Да что я тебе, дубку молодому, перечисляю! Разве ваш брат рыцарь хоть раз об Аристотеле, к примеру, слыхал?
– Да, – сказал Хелот.
– Что «да»? – разозлился отшельник. – Ты хоть понимаешь, о чем я глаголю, отрок?
– Понимаю, – сказал Хелот, приподнимаясь на кровати. – Я читал Сенеку однажды... Когда помогал святым братьям оборонять обитель святого Криспина от крестьян, впавших в грех противоборства властям.
- Предыдущая
- 9/136
- Следующая
