Вальсирующие, или Похождения чудаков - Блие Бертран - Страница 2
- Предыдущая
- 2/77
- Следующая
– Платите и выкатывайтесь отсюда, – говорит он.
– Мы уйдем, когда захотим, – отвечает Пьеро. – Мы тут клиенты, а клиент всегда прав.
Тогда хозяин начинает выталкивать нас на улицу. А мне очень не нравится, когда меня толкают. Я спрашиваю, не взбеленился ли он оттого, что у меня длинные волосы.
– Мне наплевать на ваши волосы. Я бы их и на подстилку не пустил.
Ему помогает его дочь. Чтобы ее утихомирить, Пьеро хватает девку за сиську и начинает выкручивать.
– Перестань толкать, – орет он, – или я на всю жизнь изуродую твои висюльки дешевки!
У нее на секунду перехватывает дыхание, и она перестает толкаться, о чем мы ее и просили. Но старик старается за двоих, грозя вызвать полицию.
Деваха присела от боли и рассматривает через свитер, в каком состоянии ее хозяйство. Затем долго растирает левую и ревет как белуга.
Посмеиваясь, выходим на улицу, а старик начинает опускать жалюзи своего вонючего снэка. Пока он крутит ручку, мы ему с улицы поясняем, что его дочь – страхолюдина, что у нее препоганые сиськи, а пиво у них напоминает мочу. Мы наговорили ему и много другого, а затем еще долго поливали своей мочой его заведение.
– Вот тебе, папаша, нашего пенистого хмеля!
После того как мы направили на него наши брандспойты, он стал прыгать, как чечеточник.
– Ладно, оставь его, – говорю Пьеро. – Вместе с его поганым снэком. Стоит ли связываться с такими засранцами?
И весело отправились прочь.
На обратном пути я дал руль Пьеро, попросив его по возможности не дурить: навыка у него маловато.
Впрочем, он неплохо справлялся с делом, гладко и не психуя. Но и не слишком тащился при этом. Вообще же я ему подсказывал, что делать: «Срезай!», «Прибавь газ!», «Притормози!», «Тут вираж!», «Обгоняй того мудилу!», «Послепи этому фарами в морду!»
Пробую пристяжные ремни. Понимаю, что выгляжу мудаком, и отстегиваюсь. Говорят, что эта фигня здорово помогает, в 80 процентах случаев можно избежать серьезной травмы. Я же считаю, что надо быть последним пентюхом, чтобы привязываться такой штукой. Ну а если машина перевернется или загорится? Как выбраться? Будет настоящая пытка!
А я как раз хотел бы выбраться. Терпеть не могу, если меня связывают, лишают движений. Кажется, будто попал в тюрьму. А когда я думаю о тюрьме, меня охватывает паника. По спине начинают бегать мурашки, и холодный пот прошибает. Я уверен, что не перенесу заключения. Лучше пусть ветровое стекло перережет мне горло. Я уж не говорю о дурных привычках, которые появляются после общения со злоумышленниками. Ведь те так и норовят привить тебе свои профессиональные навыки. Скажем, как клево провернуть дельце, обстоятельно подготовившись на манер командос с артиллерией поддержки и, естественно, с неизбежными потерями. Словом, едва выбравшись из тюряги, есть полная возможность загреметь туда обратно на еще больший срок, а выйти со все более короткой, все более седой и все более редкой шевелюрой. Газеты называют это порочным кругом. Чего и надо избежать любой ценой – так я думал в те времена. Главное, поменьше делать глупостей. Вот почему я не рискнул рвануть в Париж. Поэтому я и сказал Пьеро:
– Поставим «ДС» на место. Хозяин не станет жаловаться в полицию.
Лучше бы мы куда-нибудь смотались. Ибо, когда ставили машину, перед нами оказался ее владелец.
Надо признать, нам здорово не повезло.
Была полночь. На улице, после того как мы по дороге раздавили черного кота, ни одной кошки. Но тот явно сам попал под колеса.
Пьеро, который любит животных, резко отвернул баранку, чтобы не наехать на кота, – мы едва не врезались в фонарный столб.
– Ты сдурел, что ли? – спросил я его.
– Думаешь, мы его задавили?
И с беспокойством смотрит в зеркальце.
– Лучше смотри на дорогу, мудила!
– Это был черный кот… Жди беды…
– Да ладно тебе! Ну переехал ты его, я это почувствовал. Сдох твой кот. Забудь о нем.
– Вот черт!
– Ты ему уже ничем не поможешь. Он сам бросился под колеса. Кстати, раз это черный кот, лучше думать, что он сдох.
– Ты считаешь, что среди котов есть самоубийцы?
Он начал действовать мне на нервы. Пришлось отобрать у него руль. Не мужик, а тряпка!
Итак, мы находим тот район под названием Белый Крест – Круа-Бланш. Въезжаем на аллею. Вырубаю подфарники, всё. Даже сигарету гашу. Пьеро опять психует.
– Может, ее лучше бросить тут? – говорит.
– Нет, – отвечаю. – Мы поставим ее на место! Можешь сколько хочешь топать копытами.
Он затыкается, и мы катим дальше. Вот и знакомые сековии. Сворачиваем направо.
– Видишь сековии?
– Заткнись, вижу!
Бесшумно подъезжаем.
– Взгляни, никого нет?
Пьеро говорит – никого. Во всех окнах темно. Вот и прекрасно! Вокруг ни одного туземца. Наша программа выполнена. Все дрыхнут. Такое впечатление, будто мы инспектируем концлагерь, состоящий из домов-кубиков. Тихий лагерь, никаких нарушений, никаких попыток побега. Одни дрыхнущие обитатели. Их тюремный дух слышен даже на улице. Стойкое зловоние!
Находим то место перед парикмахерской, откуда уехали. Чуток подаю назад и ловко паркуюсь. Ограбление прошло безупречно. Теперь самое время драпануть.
– Вот что такое взять напрокат машину. Не путать с угоном, – говорю, облегченно вздыхая.
Не знаю, откуда он возник, где прятался, похоже, дожидался внутри парикмахерской, подглядывая из-за венецианских штор. Так или иначе, мы и не заметили, как он подошел к «ДС». Здоровенный детина с кретинской рожей. Держит в руке пистолет и ухмыляется. Значит, во всем квартале не спал только он один. Его-то нам как раз и не хватало!
Несколько секунд мы обалдело молчим, затем я прошу Пьеро:
– Только не делай глупостей. Сейчас все обсудим.
Как последние идиоты вылезаем из машины. Мужик нас разглядывает. Он просто ликует. Ему лет тридцать, и одет клево. Синий костюм и галстук в цветочек. Спортивная фигура. Загар от инфракрасных лучей, то есть вроде как грим. Будь я девушкой, не стал бы говорить ему, какой он красивый. Он и сам это знал.
– Итак, – начинает он, – что будем делать? Вы хоть понимаете, на кого сейчас похожи?
И тут как раз из парикмахерской появляется деваха. Ей холодно, она кутается в меховое манто. С нерешительным и усталым видом подходит к своему хахалю, который представляет ей нас.
– Полюбуйся на этих педиков…
Мы молчим. И пялимся на девчонку. Это здоровенная белокурая кляча, очень худенькая, вся намазанная, с огромным ртом минетчицы. Ветер распахивает манто. Мы видим голые коленки.
Ее мужик догадывается, куда мы смотрим.
– Правда, недурна? – говорит. – Но этот товар вам не по карману.
А сам еще пуще распахивает манто, чтобы мы лучше рассмотрели то, что между юбкой и сапогами.
– Правда, охота полапать?
Девица смущенно отступает.
– А сейчас, – говорит он, нацеливаясь пушкой, – вы поднимете вверх свои грязные ручонки. И поживее!
Мы неохотно, но поднимаем свои пятерни. Не выше плеч. Чтобы доставить ему удовольствие. Чтобы он почувствовал себя паханом.
– Не на того напали, парни, – продолжает тот, – я как раз обзавелся оружием. Новеньким. Чтобы учить таких, как вы. За год у меня третий раз крадут машину. Мне это порядком надоело. Ясно?
– Мы не украли, – обескураженно талдычит Пьеро. – Мы одолжили. С доставкой на дом. Вот она! Целехонькая! Словно с места не трогалась.
– Расскажешь все это фараонам, – отвечает. И обращается к девахе:
– Сходи-ка за ними.
Но та ни с места, ее все это явно тяготит. Мужик не спускает с нас почти влюбленных глаз и издевается:
– Им будет очень приятно познакомиться с двумя панельными шлюхами.
И мы живо представляем себе, какое рождественское веселье воцарится в комиссариате. Они станут нас обожать, как двух Иисусов. Будут оказывать всякие знаки внимания.
При одной этой мысли Пьеро опять начинает психовать.
- Предыдущая
- 2/77
- Следующая
