Южная страсть (Черная маска) - Блейк Дженнифер - Страница 2
- Предыдущая
- 2/83
- Следующая
Это было потрясением, неожиданностью для них обоих. Мужчина ощутил в своих руках стройное, упругое тело, вдохнул теплый женственный запах. Такого он не испытывал уже давно. Первой мыслью, пришедшей ему в голову, было — кто же это может быть; второй, яростной, — какого черта она делает в этой комнате и в это время.
— Тихо! — прошептал он. Его голос был грубым, хотя в угрозе чувствовалась мягкость. — Ни звука, и я отпущу вас.
Летти с трудом удалось сдержать крик. Сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. Однако она кивнула. Медленно, постепенно давление руки, зажимавшей рот, ослабло. Она заставляла себя стоять тихо, хотя всем своим существом, каждой своей клеточкой чувствовала, как крепкая грудь незваного гостя давит на ее грудь, как его длинные мускулистые ноги касаются ее бедер, ощущала его громадный рост и жизненную силу. Летти была среднего роста, даже, может быть, несколько выше среднего, однако ее подавляла огромная сила воли сжимавшего ее человека. Такого чувства она не испытывала никогда.
В тот самый миг, как она ощутила, что объятия ослабли, что его рука перестала зажимать ей рот, она рванулась от него, а из груди вырвался крик.
Тут же она опять оказалась прижатой к крепкому телу. Его губы закрыли ей рот, заглушая рвущийся наружу крик. Она боролась, извивалась в его руках, отталкивала его, пыталась отвернуть лицо. Но безуспешно. Объятие было крепким. Его рука двинулась вверх, и пальцы запутались в длинном шелке ее волос, не давая повернуть голову, в то время как он наслаждался сладостью вынужденного поцелуя. Его поцелуй был обжигающим, безжалостным, и в то же время в нем было какое-то невольное любопытство. Давление ослабло. Она ощутила прикосновение его усов, а губы его, теплые, ласковые и уверенные, скользили по ее губам сладостно и успокаивающе. Он провел губами по полным, мягко очерченным изгибам ее рта от одного уголка до другого, пробуждая их чувственность, ощущая их гладкую упругость.
Летти билась уже не так яростно, потом затихла. Внезапно незнакомые чувства переполнили ее, голова пошла кругом, она была сбита с толку. В ней проснулась какая-то первобытная истома, в которой,. как казалось, мог быть ответ на ее прежнее томление. Она покачнулась, испытывая жгучее желание крепче прижаться к мужчине, который обнимал ее, хотя она и противилась этому порыву, старалась подавить его. Желание и отвращение боролись в ней, в голове все смешалось, потом ее охватила неудержимая дрожь, и она затряслась от возбуждения.
Мужчина отпустил ее, пробормотав проклятие. Какое-то время был слышен лишь звук их дыхания. Внезапно он схватил ее за руку, потянул к столу, за которым она писала, и усадил на стоявший у стола стул. Раньше, чем она собралась с силами запротестовать или хотя бы издать звук, он сдернул со своей шей что-то воде шарфа и уже завязывал ей рот. Летти приподнялась, пытаясь схватить его за руки. Он перехватил ее запястья, завел их за спину, усадив ее на стул, затем привязал ее руки к спинке стула витой веревкой, которую достал из кармана. Еще несколько секунд — и он опустился перед ней на колени, обернул веревку вокруг щиколоток и привязал ее к передним ножкам стула.
Летти попыталась говорить, обозвала его собакой, мелким воришкой, бесчестным негодяем. Слова были приглушены, но смысл их был понятен по ее тону.
Мужчина засмеялся. Этот тихий звук неподдельного веселья вызвал у нее непонятную -нервную дрожь. Он поднялся и склонился над ней. Хотя она попыталась отстраниться как можно дальше, он быстро поцеловал ее в лоб, в то время как рука легким движением скользнула по ее груди. Летти напряглась и издала протестующий звук. Он еще раз тихо усмехнулся, затем выпрямился и удалился. Его шаги прошелестели по турецкому ковру, в окне мелькнула тень, и он исчез.
На мгновение Летти расслабилась от облегчения, потом внутри ее всколыхнулась и бросилась в голову волна неистовой ярости. Ее охватил жар, из глаз брызнули слезы. Какая наглость! Настоящий нахал! Никогда еще с ней не обращались так. Никогда! Как он осмелился насмехаться над ней, напасть на нее, связать ее, как овцу на бойне?! Кто это был? Кто был это?
Ее гнев был так велик, что не потребовалось больших усилий толкнуть стулом стол так, чтобы он стукнулся о стену. Затем немного вперед и опять, и опять — равномерный глухой стук.
Все крепко спали. Никто не приходил. Она уже была готова сидеть на стуле до утра или даже дольше, если никто не догадается искать ее, когда она не спустится к завтраку. Веревки натирали кожу, больно врезались в нее, когда Летти двигалась, но завязаны были крепко. Освободиться без посторонней помощи надежды было мало.
В комнате возник неясный свет. Он исходил из-под двери спальни. Мерцание становилось ярче, затем послышались шаркающие шаги. В дверь тихо постучали:
— Летти? С вами все в порядке?
Летти застучала столом еще сильнее, издавая через кляп негодующие звуки. Дверь открылась, показалась голова тетушки Эм.
— О Боже! — воскликнула она, глаза ее расширились. — О небо!
Миссис Тайлер бросилась в комнату. Полы ее мягкого батистового халата развевались, выцветшие ленточки ночного колпака трепетали, седые косицы, обрамлявшие лицо, тряслись. Тетушка Эм поставила принесенную керосиновую лампу на стол и энергично принялась развязывать шарф, который закрывал Летти рот.
— Что случилось, деточка? Кто это с вами сделал? Я не могу в это поверить. Чтобы такое случилось в моем доме, когда я нахожусь через комнату! Уму непостижимо!
Кляпа не стало. Пока тетушка Эм развязывала узлы, которыми были стянуты руки, Летти пыталась, как могла, все рассказать пожилой женщине.
— Вошел через окно? Не может быть! Должно быть, вы с ума сошли от страха. Дорогая, мне, наверно, потребуется нож — нет, это скользящий узел. Как мило с его стороны.
Руки Летти были свободны. Тетушка Эм обошла ее, плюхнулась на колени и стала развязывать ноги.
— Я бы так не сказала, — заметила Летти несколько резко. — Это был гнусный, совершенно подлый человек. Он собирался ограбить вас. Я уверена.
— Много бы он не украл. Но какими бы ни были его намерения, вы, кажется, заставили его изменить свои планы. И я благодарна за это.
Пожилая женщина развязала последнюю веревку и посмотрела вверх. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но не издала ни звука. Она сидела раскрыв рот и смотрела на розовую ночную рубашку, в которой была Летти.
Растирая натертые запястья, Летти посмотрела вниз. На фланели, над мягкой округлостью ее правой груди было что-то прицеплено. Это что-то, светло-золотистое и хрупкое на вид, оказалось пустым панцирем какого-то насекомого. Оно висело на своих засохших коготках, которые уцелели. Панцирь тоже был почти целым, за исключением трещины на спинной части, через которую насекомое вылезло из него. В эту трещину был воткнут так, что выходил из нижней части, крохотный черный конусообразный шип, отполированный до блеска.
— Что это? — спросила она, отцепив панцирь и поворачивая его то одной, то другой стороной в свете лампы.
— Панцирь саранчи и колючка.
Кровь отхлынула от лица Летти. Она уронила панцирь на стол, как будто это был скорпион. Саранча и шип остались на ней в том месте, к которому напоследок перед уходом прикоснулся проникший в комнату человек. Это были знаки человека по кличке «Шип», жестокого убийцы ее брата. Она приехала на Юг именно затем, чтобы разыскать этого человека.
Непроизвольно тихим шепотом ее губы произнесли это имя.
— Должно быть, это его преследовали собаки, — согласилась тетушка Эм.
— Да. — Почему-то Летти не связала появление этого человека и солдат-северян с собаками. Теперь это казалось очевидным. С помощью какой-то уловки он ускользнул от преследователей, вернулся по собственным следам и искал место, чтобы спрятаться. Должно быть, он думал, что нашел это место, пока не обнаружил ее. Она была близко, так близко к нему. Он обнимал ее, целовал ее. Она поднесла руку к лицу и с внезапным отвращением вытерла губы тыльной ее стороной.
- Предыдущая
- 2/83
- Следующая
