Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина - Белоусов Сергей - Страница 20

• Предыдущая
• 20/43
• Следующая

Посреди равнины впивалась острием в небо огромная хижина — выше самого высокого дерева. Таких хижин Гокко никогда не видел. Она была вся рыже-черная, твердая как камень, и нигде не было заметно входа в нее. В хижине жили боги.

Поборов страх, мальчик дошел до того места, где гладь равнины смыкалась с шершавым подножием хижины. Он постучал кулаком в стену — звук получился почти неслышным, только больно стало костяшкам пальцев. Тогда Гокко со всей силы стал шлепать по стене ладонью. Так получалось громче, но все равно никто не отзывался.

— Всемогущие боги! — взмолился индеец, упав на колени перед стеной. — Я слышал, что вы все можете. У меня есть амулет, мне дал его отец перед смертью. Удача в охоте не оставит того, кто наденет его на шею. Вот колчан, полный стрел, разящих без промаха. Вот лук, сделанный мастером, знаменитым на все индейские племена. Я сам буду работать на вас всю жизнь. А если и сама жизнь моя пригодится вам — возьмите ее! Только оживите Пиччи — моего друга и кровного брата!

Он дважды спас мою жизнь и сам погиб от моей глупости. Он избавил индейские племена от страшного колдуна Кутайры. Кутайра мертв, он больше не сможет пожирать маленьких детей индейцев. И Пиччи мертв… Возьмите мою жизнь, возьмите всю мою кровь, но оживите его, о боги!

Гокко распростерся вниз лицом, раскинув крестом руки, прижался лбом к теплой гладкой поверхности равнины.

Он не видел, как часть стены у подножия исчезла, образовав круглый вход размером в два человеческих роста, оттуда появился человек — или бог? — нагнулся над мальчиком и мягко тронул его за плечо.

Маленький индеец вскочил на ноги и, прижавшись к стене, со страхом и изумлением разглядывал незнакомца.

Тот был ростом чуть выше самого высокого индейца, с голубовато-белой кожей, волосами цвета маисовой соломы и круглыми лиловыми глазами. В остальном же он не отличался от всех людей, которых мальчик когда-либо видел.

Человек-бог знаками предложил Гокко развязать узелок и отдать ему мертвую обезьянку. Взяв в руки холодное тельце зверька, он ласково кивнул мальчику, видимо, объясняя, что надо подождать, прошел к круглому входу, пропал в нем, и вход тут же затянулся.

Теплая, темная, влажная ночь окутала землю Бразилии. Уснули агути и ленивцы, муравьеды и древесные дикобразы. Крепким сном забылись еноты и выдры, оцелоты, тапиры и дикие свиньи пекари. Спали в реках рыбы, ламантины и добрые амазонские дельфины. Только листоносые летучие мыши редкими взмахами крыльев колыхали недвижный ночной воздух.

Гокко сидел, вытянув ноги и привалившись спиной к стене загадочной обители богов. Легкий розоватый свет, исходивший от стен хижины, позволял видеть шагов на пятнадцать перед собой. Неясно, почему, но мальчику не хотелось есть, не было ни страха, ни беспокойства. Наоборот, странное чувство расслабленности, безопасности, уверенности, что все будет в порядке, то и дело ненадолго смыкало его веки. «Наверное, это доброе колдовство белокожих богов», — думал Гокко. Он так уютно чувствовал себя, что жаль было даже засыпать.

И вот внезапно, как бы прямо внутри него, в голове, раздался отчетливый глубокий голос. Каждое услышанное слово маленький индеец запомнил навсегда. Вот они, эти слова:

— Дорогой мальчик! Сейчас твой друг вернется к тебе. Ты увидишь Пиччи невредимым, словно его и не коснулись страшные зубы колдуна. Но искалеченное тело его уже нельзя было вылечить. Поэтому сердце его и разум мы вложили в новое тело, созданное из волшебного материала.

Отныне сила, ловкость и ум Пиччи станут безграничны. Он сможет превращаться в любое живое существо и в неживой предмет, жить сотни лет на земле и под землей, в огне и в воде, говорить на всех языках людей, животных и растений и творить многие чудеса. Доброе сердце поведет его туда, где угнетают беззащитных, мучают невинных, издеваются над слабыми.

И пока существует зло в этом мире, будет жить и драться с ним Пиччи-Нюш — Вечный Воин Справедливости.

Когда-нибудь весь мир станет другим. Впереди много яростных сражений, много крови, горя и слез, но добро обязательно победит: Воцарятся мир и покой, дети и звери будут бесстрашно бродить по солнечным пестрым полянам Земли.

Вышло не совсем так, как ты надеялся, малыш. Пиччи больше не будет прежней обезьянкой, веселой и беззаботной. Видимо, вам придется расстаться теперь. Но лечить по-другому мы не умеем.

Прощай же и будь всегда отважным и добрым, таким, как сейчас.

Голос умолк, и все пропало — розовое сияние, плоская равнина и дом богов на ней. А стало вот что: маленькая хижина Гокко, рассвет и сам мальчик, стоящий у входа. Напротив него на пеньке сидел Пиччи, живой и невредимый, расчесывал передними лапами длинную красноватую шерсть над ушами и весело глядел на друга.

Гокко понял только одно, что друг его, кровный брат и спаситель, сам теперь стал подобен богам. Ноги индейца подогнулись, он хотел упасть ниц, но Пиччи остановил его.

Мягким прыжком, как раньше, он оказался у мальчика на плече, потерся головой об его щеку, заглянул в глаза.

— Гокко, братик мой, ну что ты?! Мы снова вместе теперь, жаль, что так ненадолго. Я спас тебе жизнь, — ты спас мою дважды, я снова в долгу перед тобой. Ты не испугался гнева могущественных богов, рисковал погибнуть из-за глупой обезьянки. У тебя появилась седая прядка в волосах — словно перышко упало с белого попугая. Что это — ты плачешь?

— Ты уходишь, брат мой. — Две влажных дорожки блестели на щеках Гокко. — Ты уходишь, и не будет больше веселых игр, охоты, рыбалки, ничего не будет. Я один теперь.

— Нет, не один, — возразил Пиччи. — Ты сын своего племени и должен жить вместе с ним. Ты возмужаешь, братик, женишься, вырастишь храбрых сыновей и нежных заботливых дочерей, может быть, станешь вождем…

— Почему ты замолчал?! — воскликнул мальчик.

— Очень Барбандурас меня беспокоит, — медленно, как бы извиняясь, проговорил Пиччи.

— Что это — Барбандурас? Твое новое тело?

— Нет, это дальняя земля. Там началась война картофанов с марабуками. Угроза истребления нависла над веселыми трудолюбивыми картофанами. Надо помогать. Не печалься, родной мой, будь счастлив. И помни, если тебя настигнет беда, я появлюсь, где бы ты ни был.

Кончиком пушистого хвоста он ласково потрепал мальчика по носу, прыгнул обратно на пень, и тотчас же взмыла с него вверх гигантская цапля-челноклюв. Птица сделала круг над хижиной, махнула маленькому индейцу крылом и, набирая сумасшедшую высоту, растворилась в воздухе.

Запрокинув голову, Гокко все глядел и глядел в пустое рассветное небо.

Печенюшкин окончил свой рассказ, и несколько секунд Лиза молчала.

— А мне жаль Гокко, — сказала она наконец. — Что с ним было дальше? Ты еще расскажешь? Так тебя Печенюшкиным зовут, потому что это значит Пиччи-Нюш — урожайный счастливчик? А я думала, потому что ты печенье любишь.

— Печенье люблю до хвостовой дрожи, — тихо ответил чудесный зверек. — Потому и откликаюсь на прозвище Печенюшкин. Я тебе расскажу, что было дальше с Гокко, но в следующий раз. Чувствую, Алене грозит опасность. Ну-ка!

Он исчез под сиденьем, несколько мгновений возился там и вылез, держа в лапах запыленное блюдце с тускловатыми лазоревыми цветами по краям. Кончиком хвоста Печенюшкин тщательно обтер блюдечко. Лазурь и позолота нестерпимо засияли, и стало понятно, что блюдце это старинное, а возможно, даже и волшебное.

— Шарик есть какой-нибудь? — обернулся он к Лизе.

Та в волнении захлопала себя по карманам, где всегда было натолкано множество ненужных мелочей.

— Нет, наверное, — торопясь, бормотала она. — Эх, если бы портфель мой сюда. Там в глубинах чего только не встретишь! Мама всегда ругается. Вот! Может, это подойдет?

• Предыдущая
• 20/43
• Следующая