Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Белоусов Сергей - Страница 10

• Предыдущая
• 10/54
• Следующая

Фантолетта сорвала с шеи жемчужное ожерелье и швырнула на землю. Там, где упали драгоценные зерна, взметнулись морские волны и выхлестнули наружу, унося нападавших на гребнях пены.

«Неужели все из-за меня? — думала Лиза. — Если до нас доберутся, я Аленку накрою дерном, а сама сдамся, лишь бы ее спасти…»

А схватка тянулась, и, похоже, фея начинала уставать.

Сквозь лик яростной девы-воительницы, как рябь на телеэкране, все чаще и чаще проступали старческие черты. Дракошкиус тоже заметил это.

— В укрытие! — проревел он Фантолетте. — Немедленно! Осталось последнее средство!

Он не договорил еще, а старушка — да, чего уж скрывать старушка, оказалась рядом с сестренками под защитным колпаком. Скомкав свой чепец и закрыв им лицо, фея расплакалась горючими бессильными слезами.

Дракон застыл над куполом, подпуская врагов вплотную.

Когда уродцы облепили прозрачную поверхность, как мухи сахарную голову, он, зажмурившись, с неимоверной силой ударил мечи друг о друга.

Хорошо, что защитная поверхность не пропускала звук. Девчонки сидели, закрыв глаза, они не видели и не слышали чудовищного взрыва, ощутив лишь легкий толчок. Когда Лиза решилась разомкнуть веки, перед глазами ее предстало вот что.

Гигантская воронка-котлован. Посередине, как высохший палец великана, торчит желто-бурый столб обожженной земли.

На нем, под куполом, — она, Аленка и фея. Вокруг столба, страшный, черный, с опаленными усами и обгоревшей шерстью, обвился дракон. Бока его неровно, прерывисто вздымались.

Вдали, у краев воронки, наползала снова и шевелящейся массой текла вниз армия их противников.

— Наверное, все, — устало подумала Лиза. — Маму жалко…

Что же это за тайна проклятая такая?..

Неизвестно, о чем бы еще успела она подумать, но тут даже сквозь защитный колпак до нее донесся сначала легкий, быстро нарастающий гул.

К краю котловины несся по просеке серебряно-голубой под вечерним солнцем, невероятный, фантастический, сумасшедший водный поток. Как будто великан-невидимка бежал к ним со всех ног, волоча за собой прозрачный шланг, метров десяти в поперечнике. Вот горло шланга достигло края воронки и в дно ее невиданным водопадом ударила хрустальная, искрящаяся радугами влага.

А наверху этого чудо-водопада, над хлещущим потоком, восседала, непонятно на чем, крохотная, золотисто-оранжевая обезьянка. Во все горло она распевала незатейливую, только что придуманную песенку:

С непостижимой скоростью полчища маленьких страшилищ устремились вверх по бокам котлована и сгинули, растворились бесследно в искореженном взрывом лесу.

Длиннющим прыжком обезьянка перемахнула на крышу купола и в следующее мгновенье оказалась у Лизы на плече. Кончиком пушистого хвоста она ласково потрепала по носу Аленку.

— Пиччи! Я знала, что ты придешь! — воскликнула Лиза в лучших традициях героини старинного романа.

— Да-а, ребятки, — забавно почесал Печенюшкин коготками в затылке, — что же вы тут творите с окружающей средой?

Он подмигнул Алене, протянул лапку к ее уху и вдруг вытащил оттуда листок подорожника.

— Подорожник-трава, на сердце тревога… — пропел герой. — А знаете, как он залечивает раны? Ну-ка, гляньте!

Листок с ладони обезьянки плавно поднялся в воздух (купола уже не было), вырос до размеров одеяла и закружил над местом схватки. Там, где он пролетал, окрестности вновь принимали прежний вид: затянулась огромная воронка, выпрямились и зазеленели деревья, легкий вечерний ветерок тронул шелковую траву.

Пропал и окопчик. Теперь девочки, фея и Пиччи сидели на скамейках прямо посередине просеки. А между скамейками возвышался круглый, покрытый дерном столик, в центре которого и оказался теперь фальшивый гриб-боровик.

Рядом застыл конец удивительного «пожарного шланга», тянувшегося невесть откуда. Голубоватая прозрачная труба толщиной с трехэтажный дом — вы где-нибудь видели такое? Сестренки на трубу поглядывали с опаской — вдруг опять польется- прямо на них. Заметив это, Печенюшкин мигом оказался у шланга и ласково похлопал гиганта по боку, как верного коня.

Тот стремительно утянулся туда, откуда пришел — в неизвестность.

Фантолетта пудрилась, глядя без восторга в маленькое зеркальце. Лицо ее опять было молодым, но пережитые потрясения все же сказывались частично — сейчас фее можно было дать лет тридцать. Дракошкиус, мурлыча, облизывался всеми тремя языками. Шерсть его отрастала на глазах.

— Пиччи! — Лизу все еще трясло. — Кто же они все-таки? И почему охотятся за мной? Или ты тоже ничего не знаешь?

— Ты встала на пути картоморов! — туманно ответил собеседник. — Почему именно с этой девочкой постоянно случаются невероятные события? — обратился он к окружающим. — Я думаю, у нее внутри есть маленький магнит, который притягивает большие неприятности…

— А кто это — картоморы? — перебила Алена.

— Все расскажу подробно, — обнадежил Печенюшкин. — Только можно, я тоже приведу себя в порядок? Так торопился сюда, не успел даже толком расчесать шерсть над ушами. Помогите мне, сестренки! Закройте глаза и хором скажите: раз, два, три! Потом откроете.

— Раз, два, три! — с готовностью воскликнули девочки и открыли глаза.

Вместо обезьянки перед ними стоял рыжеволосый худенький мальчуган. Он совершенно не изменился за этот год, лишь небольшой, заживший уже шрам на правом виске терялся в волосах над ухом. Одет теперь Пиччи был так же, как и многие знакомые Алене и Лизе мальчишки: «вареные» джинсы, кроссовки и белая тенниска. Единственное отличие — на кармашке тенниски ярким шелком была вышита красновато-золотая голубоглазая обезьянья мордочка.

— Печенюшкин! — Лиза все не могла дождаться обстоятельного рассказа. — Это была живая вода или обыкновенная? Они что, воды боятся?

— И рыбьего жира, — добавил Пиччи. — А вода и не то чтобы живая, но и не совсем обыкновенная. Просто очень чистая, целебная. Пришлось немножко растопить ледники в ущельях Памира.

— А рыбьего жира почему боятся?

— Как почему? Вы любите рыбий жир?

— Ненавидим! — твердо сказали сестренки хором.

— Ну вот. Ладно, теперь слушайте внимательно. Это целая история. Ей даже стоило бы название дать. Например, «Путь картоморов».

Вася Потихонин плохо учился в школе. Окончил ее он кое-как, по доброте учительской. Ясно было, что в институт ему не поступить. Да и не было институтов в небольшом городке на русском Севере, где жила семья Потихониных. Все взрослое население работало на единственном заводе с унылым названием «Совки и миски». Там делали военные ракеты, но это было тайной.

Последнее лето оставалось отдохнуть Васе, а там, до армии, определяться на завод. Скука! Поэтому, заблудившись в тундре, он даже рад был сначала неожиданному приключению.

Однако все по-порядку.

Утром его послали на дачу — помочь бабушке. Вася вскинул на плечо котомку с пирожками, термосом, журналом «Уральский следопыт» и двумя пакетиками морковных семян в отдельном кармашке, сладко зевнул и отправился на электричку.

На вокзале, опаздывая, он вскочил не в тот поезд, мигом притулился у окна, задремал и благополучно поехал в другую сторону. На конечной остановке Васю растолкали, сонный, он вышел из вагона и только тогда обнаружил ошибку.

До ближайшего поезда оставалось несколько часов, и Вася, изучив схему движения электричек, легкомысленно решил, что быстрее доберется пешком.

Не буду утомлять подробностями, короче, Вася Потихонин проплутал неделю. Самое обидное — некому было его искать.

Родители считали, что сын у бабушки, а та и вовсе не подозревала, что внук приедет.

• Предыдущая
• 10/54
• Следующая