Девица на выданье - Бишоп Шейла - Страница 25

• Предыдущая
• 25/36
• Следующая

Но у этого плана была одна слабая сторона. Без бриллиантовых пряжек у него нет никаких возможностей раздобыть такую кучу денег, которую, без сомнения, потребует вымогатель. Его маленький капитал был под опекой, большую часть своего годового дохода он потратил, и никто в округе, похоже, не даст ему взаймы несколько сотен фунтов. Он может посоветоваться с Тео, который никогда не выказывал враждебности к Джулии. Но не исключено, что тот решит: христианский долг повелевает ему рассказать обо всем сэру Ричарду. Со священниками ничего нельзя знать заранее, мрачно раздумывал Верни.

Предположим, он не вернет эти пряжки. Предположим, он продаст их, чтобы заплатить Хенчману, а потом скажет Луизе, что они потерялись. К сожалению, такой вариант пришлось отбросить: это было бы не только бесчестным, но и небезопасным деянием. Луиза, может быть, и не увидит связи между потерянными застежками и исчезнувшим заявлением, но она, скорее всего, решит, что он продал бриллианты, чтобы заплатить карточные долги. Ход мыслей у Луизы всегда одинаков. Она пожалуется Тео и, возможно, даже Ричарду, последует ужасающая семейная сцена, во время которой могут выплыть на свет реальные факты. Нет, трогать эти пряжки нельзя.

В музыкальную комнату вошла торжественная процессия: дворецкий Сметхерст и двое ливрейных лакеев с принадлежностями для чаепития. Был поставлен стол, опущен на место серебряный канделябр, и слуги торжественно удалились. Джулия закончила играть и подошла к столу.

– Это было очаровательно, – сказал Ричард. – Для меня в арфе есть нечто волшебное. Я мог бы слушать ее вечно.

– У меня никогда не было лучших слушателей, чем ты и Верни:

– Нас никогда так хорошо не развлекали. Кстати, я пришел к выводу, что девочки разучивают еще сцены из Шекспира.

– Да, они даже убедили Дика принять участие.

– Что за пьеса на этот раз?

Джулия опустила кувшинчик со сливками.

– Они разучивают несколько отрывков из «Отелло».

– Господи боже! – непроизвольно вырвалось у Верни.

Джулия протянула ему чашку, бросив на него взгляд, одновременно встревоженный и задумчивый.

– «Отелло»! – повторил Ричард. – Что за необыкновенный выбор? Не знаю, о чем думает мисс Пригл.

– Мисс Пригл не виновата, Ричард. Они спросили меня, нельзя ли им выбрать эту пьесу, и я сказала «да». Мне не пришло в голову, что тебе это может не понравиться.

– Моя дорогая Джулия, ты должна была читать «Отелло», даже если никогда не видела эту пьесу на сцене. Она полна сюжетов, которые совершенно не подходят для декламации Китти или Хлои, и замысел в целом слишком мрачен и не понятен для школьниц.

Ричард, когда был встревожен, мог нагнать страху. Он поставил на стол чашку с чаем и сидел нахмурясь, положив руку на подлокотник кресла. Его белые пальцы, лежащие на темной поверхности красного дерева, неожиданно напомнили Верни коричневые пальцы Отелло, обхватившие белую шею Дездемоны.

– Мне очень жаль, что ты расстроился, – помертвев, выдавила Джулия.

– Не могу себе представить, почему они выбрали «Отелло».

– О, это я могу тебе объяснить. Девочки отдали свои сердца трагедии, а Дик просто хотел сыграть комическую роль. Он согласился участвовать в пьесе при одном условии: если ему позволят зачернить лицо.

Одно мгновение Ричард смотрел на нее, а потом разразился хохотом.

– Что за глупость... Моя дорогая девочка, прости меня – я вел себя как медведь. Я понимаю, не имеет никакого значения, что играют эти дети, в любом случае получится фарс от начала и до конца.

Она рассмеялась вместе с мужем, но Верни подумал, что она близка к слезам.

Позже, тем же вечером, он написал два письма, которые на следующий день рано утром должен был отвезти его грум. Первое – Хенчману в «Козел и компас». Второе гласило:

«Моя дорогая Харриет! Поскольку у меня нет возможности купить молчание X., я принял решение запугать его. Я написал ему и предложил встретиться у западных ворот парка (там нет привратника сторожки) завтра, в три часа. Я буду ждать его с четырехместной коляской. Когда он явится, я ошеломлю его и завладею бумагой. После чего я намерен был предложить ему убираться, но, поразмыслив над этим, побоялся, что он побежит прямо к Л. Поэтому я решил связать его и отвезти куда-нибудь подальше, где я освобожу его,но сначала отберу у него деньги. Могу также взять его обувь. Я сомневаюсь, чтобы после этого он осмелился вернуться в Уордли. Это – грубая схема, но лучшее, что я могу придумать. Сообщаю Вам об этом потому, что прекрасно понимаю, какую громадную помощь может оказать мне Ваш совет перед тем, как принять окончательное решение. Когда все будет позади, приду повидаться с Вами. Ваш и т. д.

В. Кейпел.

Р. S. Сожгите это».

Харриет прочла записку Верни сидя в кровати, куда принесла ее хихикающая горничная, которая думала, что мистер Верни неровно к ней дышит.

С первого взгляда этот план вызвал у нее некоторое разочарование; Харриет хотелось бы видеть нечто более точное и изящное. Решение Верни ставило на карту все, в нем не было никакой хитрости. Но это могло сработать. Харриет была согласна с Верни: простое уничтожение свидетельства миссис Сэттл не оградит Джулию должным образом. Нужно было любой ценой предотвратить возможность встречи Хенчмана с Луизой.

Последние три строчки письма доставили ей огромное удовольствие. Далекая от того, чтоб «сжечь это», она спрятала письмо в ящик комода, где держала свои носовые платки, и несколько раз в день его перечитывала. На четвертый раз Харриет вдруг осознала, что в рассуждениях Верни имеется слабое место. Куда он намеревается деть кабриолет Хенчмана?

Он сам собирался отправиться на место встречи в четырехместной коляске. Это должен быть приличных размеров экипаж, нельзя же спрятать связанного человека в двуколке. Ясно, он не может взять с собой грума, чтобы присмотреть за лошадьми, и остается только надеяться, что они будут стоять смирно, пока Верни не расправится с вымогателем. Все представление должно занять всего несколько минут. Но здесь есть сложность, которую Верни, очевидно, упустил из виду: что станет с кабриолетом Хенчмана после того, как он похитит его владельца? Если его оставить там же, за западными воротами, это привлечет внимание к исчезновению Хенчмана, а далее, возможно, и к Уордли-Холлу. Гораздо лучше отвезти транспортное средство в деревню: может быть, отпустить лошадей в поле и спрятать кабриолет у кого-нибудь в амбаре. Но чтобы сделать это, ему придется на долгое время оставить свою коляску, да еще с узником, спрятанным под ковром в четырехместном экипаже. Это был бы ужасный риск. Верни нужен сообщник.

Харриет понимала: она – не тот сообщник, какого он хотел бы иметь, но было слишком поздно что-то менять. А у нее была пара рук, способных удержать лошадей, и в любом случае она была единственным человеком, которому Верни мог доверять.

И Харриет заторопилась из дома, на ходу завязывая ленты своей шляпки. Оказавшись за пределами видимости из окон пасторского дома, Харриет пустилась бегом: по дороге, вниз по травянистому холму, затем на другую сторону озера, оставив слева беседку леди Аделы, а потом по длинной дорожке к дальнему концу озера.

Собиралась гроза, тяжесть и давление душного воздуха были нестерпимы, и уже несколько капель упали на землю, небо словно истекало потом. Харриет, тяжело дыша, бежала вперед в своем клетчатом голубом платье, не сводя глаз с каскада, который сверкающими брызгами срывался с высоких готических «скал». Наконец меньше чем в футе над поверхностью озера она увидела темное окно полупогруженного в воду грота. Западные ворота находились не более чем в двадцати ярдах от него. Миновав последнюю купу деревьев, Харриет увидела четырехместную коляску. Верни отвел лошадей прямо к воротам и привязал вожжи к одному из железных поручней. Он стоял на дороге с часами в руках.

• Предыдущая
• 25/36
• Следующая