Пленница викинга - Бэрн Джулия - Страница 20

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая

– Похоже на то.

Эгиль фыркнул, но веселье сползло с его лица, когда он взглянул на Ивейну.

– Ты не до конца ее приручил, – проворчал он. – Я понимаю твое желание обладать ею, но жениться для этого необязательно. Если хочешь взять в дом жену, старшая дочь Харальда Сноррисона вошла в возраст и превратилась в рослую женщину, которая родит тебе сильных сыновей, а ее отец готов дать ей в приданое участок земли, граничащий с нашими владениями.

Рорик пожал плечами.

– Я знаю, что делаю.

Эгиль долго глядел на него, а затем вздохнул и погрузился в молчание.

Люди ждали. Словно зрители рождественской пантомимы, – с тревогой подумала Ивейна. Следят за мельчайшим движением, прислушиваются к каждому звуку.

– Это кровь твоей матери заговорила в тебе, – пробормотал старик.

С женской скамьи донеслось презрительное фырканье Гуннхильд. Звук вырвал Эгиля из задумчивости. Он выпрямился и кивнул.

– Да будет так. Человеку не избежать судьбы, уготовленной ему норнами[12], но коль скоро нить моей жизни вот-вот оборвется, будет лучше, если ты женишься сегодня же. – Он помолчал и еще раз кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. – Да, пусть это свершится сейчас, в моем присутствии, а Торольв станет свидетелем.

– Прекрасная мысль, – согласился Рорик. – Я и сам хотел это предложить.

– Что! – Ивейна вернулась к жизни так же внезапно, как и Эгиль. – Я думаю… – Когда Рорик повернулся к ней, она неожиданно поняла, что сама не знает, что думает. Ей некогда было думать. Но теперь…

Теперь все ясно, – с яростью решила она. Рорик нашел способ защитить ее честь, и в то же время получить желаемое.

Не дождется! Она этого не допустит.

– Я не выйду замуж по принуждению, – гневно прошипела Ивейна. – И мне все равно, что скажут люди. Можешь, называть себя моим женихом, если хочешь, пока не отправишь…

– Хотя бы раз упомяни Эдуарда, – прошептал Рорик, – и за последствия я не ручаюсь.

– Но…

– Мой отец ясно выразил свою волю.

– Твой отец! Думаешь, я слепая и глухая? Твой отец желает этой свадьбы не больше, чем остальные твои родственники.

– Они привыкнут. И ты тоже, котенок.

Это было уж слишком. Ивейна и думать забыла о зрителях.

– Правда? – процедила она сквозь зубы. – Что ж, тебе тоже придется кое к чему привыкнуть, наглый, тупоголовый мужлан. Ты можешь силой жениться на мне, но я останусь англичанкой. Я буду считать себя свободной. Я сделаю так, что ты сам пожалеешь…

Окончание пламенной речи застряло в ее горле, когда Рорик обнял ее и привлек к себе.

– Можешь по-прежнему считать себя англичанкой, леди, – произнес он тихим голосом, который, как ни странно, был отчетливо слышен даже в дальних углах зала. – Это твой выбор. Но поверь мне, к утру этот наглый тупоголовый мужлан сделает тебя замужней женщиной.

Не успела Ивейна возразить, как их губы слились. Рорик вложил в поцелуй всю свою ярость. Ей оставалось лишь покориться.

Когда он, наконец, поднял голову, все присутствующие, за исключением Эгиля и Гуннхильд, разразились смехом и радостными возгласами.

Веселье царило и несколько часов спустя. По мнению Ивейны, особенно бурно радовались рабы и кухонная прислуга, на чью долю достались остатки свадебного угощения. Эгиль сразу же после окончания церемонии удалился к себе, Торольв уехал к матери, а лицо Гуннхильд стало еще кислее обычного.

От мысли, что ей придется жить под одной крышей с этим злобным созданием, на глазах девушки выступили слезы. Расстроенная, она отхлебнула эля и в сердцах швырнула рог для питья на стол.

Рорик накрыл ладонью ее руку.

– Не волнуйся так, милая, – пробормотал он. – Я не собираюсь тебя обижать.

Ивейна окинула его гневным взглядом. С тех пор, как Эгиль, Торольв и еще один ярл, срочно приглашенный с соседней фермы, объявили их мужем и женой, Рорик обращался к ней с нежностью и терпением. Наверное, думает, что уже добился своего, – мрачно решила девушка.

– Да хоть бы и собирался, – буркнула она в ответ. – Все равно я тебя к себе не подпущу.

– Ты ничего не забыла? – проворчал Рорик. – Мы женаты.

– Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой.

– Гм. – Он отпустил ее руку и встал. – Думаю, мы продолжим этот спор в другом месте.

Ивейна тут же вскочила на ноги.

– Не знаю, как тут у вас принято, – сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не было мольбы. – Но я хотела бы побыть в одиночестве.

Рорик склонил голову.

– Это в наших обычаях, леди. Женщины отведут тебя на брачное ложе. – Он дал знак женщинам и смущенно умолк, коснувшись ее руки. – Жаль, что так получилось, малышка, но среди них будет Гуннхильд. Если бы я запретил жене моего отца приближаться к тебе, это расценили бы как ужасное оскорбление.

– Я понимаю, – чопорно ответила Ивейна. И опустила глаза.

Рорик глядел ей вслед уверенным взглядом хищника, знающего, что его жертва обречена. Гуннхильд и две другие женщины вывели ее из зала и проводили в маленькую спальню. Ивейна сразу же поняла, что выбраться отсюда можно только через дверь. Единственное окошко, такое же, как в зале, оказалось слишком маленьким.

Девушка взглянула на постель, освещенную масляным светильником. Огромная кровать занимала почти всю комнату, оставляя лишь узкое пространство в ногах и с одной стороны. Ивейна вспомнила видение, которое явилось к ней на корабле, и по ее спине пробежали мурашки.

– Тебе наверняка не терпится занять мою спальню и завладеть ключами от кладовых, – со злостью прошипела Гуннхильд, закрывая за собой дверь. Сморщенная старуха, вошедшая вместе с ней, направилась к Ивейне, чтобы помочь ей раздеться. Еще одна женщина осталась снаружи. – Но вам с Рориком придется подождать.

– Мне ничего от вас не нужно, – искренне ответила Ивейна. Она отпрянула, когда скрюченная, похожая на птичью лапу, рука потянулась к одной из ее фибул. – И я предпочту раздеться сама или с помощью Анны.

– Какое неуважение, – фыркнула Гуннхильд. – Негоже англичанке сопровождать невесту Рорика на брачное ложе, не так ли, Ингрид? Только достойные доверия свидетельницы могут подтвердить, что ты девственница и что никто, кроме Рорика, не входил в эту комнату в брачную ночь. Будем надеяться, что утром он ни о чем не пожалеет.

Старая карга пронзительно рассмеялась.

– Оставайтесь здесь, если хотите, но я разденусь сама.

– Как пожелаешь. У меня нет желания прислуживать твоей светлости. – Как только Ивейна начала освобождаться от одежды, Гуннхильд издала презрительный возглас: – Ты только взгляни на нее, Ингрид. Я всегда говорила, что англичанки костлявые и слишком худые. Эта и сына-то выносить не сможет, даже если Рорик успеет ее обрюхатить.

– Он что, снова уедет? – вырвалось у Ивейны. Сгорая от стыда, но стараясь не выдать своих чувств, она нырнула под медвежью шкуру. Постель оказалась на удивление мягкой.

– Конечно. – Гуннхильд окинула ее насмешливым взглядом. – Как ты думаешь, неужели Рорику понадобилось восемь лет, чтобы отомстить двадцати, пусть даже тридцати мужчинам? Я уверена, что его месть давно свершилась. Просто он уже не может жить без набегов, и теперь потребуется нечто большее, чем твои жалкие чары, чтобы удержать его в Эйнарвике. Вот тогда и посмотрим, кто здесь хозяйка.

Дверь тихо закрылась за двумя женщинами.

Как только ключ повернулся в замке, Ивейна спрыгнула с кровати и выхватила нижнее платье из кучи одежды, оставленной Ингрид на крышке сундука. Тонкая рубашка еле прикрывала колени, но в ней девушка почувствовала себя гораздо менее уязвимой.

Что же ей делать? Сопротивляться? Безмолвно покориться? Дать волю желанию, которое нарастало в ней с каждым прикосновением Рорика? Утверждать, что они не женаты, бессмысленно. Что бы она ни сказала, Рорик считает себя ее мужем. Но как же отсрочка, которую он ей обещал? Как она могла лучше его узнать, если оказалась в брачных покоях через считанные часы после высадки?

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая